Истребители. Трилогия
Шрифт:
– Понятно. Я его почти не знал, но хороший был человек, надежный.
– Да…
В похоронах учувствовал весь полк. Хоронили не только старшину Морозова. От ран умер один из пилотов летавших на «таирах». Из ста сорока трех, которые утром восьмого мая вылетели на штурмовку и прикрытие не вернулись одиннадцать. Если бы не тот бедлам что мы устроили в эфире, потери были бы гораздо больше, но план составленные общими размышлениями был удачен, что и было проверенно в деле.
Самое забавное, что против нашей недавно
Мы уже знали потери немцев. Сегодня утром был сбит гауптман из восьмого штафеля второй эскадры. Они потеряли шестьдесят три самолета в воздушных боях, около восьмидесяти на аэродроме, и почти четыреста человек летного состава. Аэродром на который был совершен налет, был довольно крупный и вмещал в себя большую часть авиационных частей Люфтваффе. Повезло с этим гауптманом в том, что его старший брат служил в штабе Манштейна и знал точные, которые подали командующему, и заретушированные сведенья, что отправили в Берлин.
– Скажешь что-нибудь? – поинтересовался комполка.
– Да.
Речь я особо не готовил, просто не было времени. Когда мы приехали в часть, где собрался почти весь полк, без дежурного звена конечно, то ждали только нас.
Парни молодцы, до темноты успели все сделать.
– Знаете. Тяжело говорить, скорбь переполняет душу. Я хорошо знал и Толю Огниева, и Виктора Семеновича Морозова…
В моем голосе преобладала горечь потери. Я не говорил высокопарных фраз, просто, то что лежало на душе, напоследок пробормотав:
Ваши руки усталости не знали.
Ваши уста никогда не унывали.
Вы шли по жизни труд любя.
Пусть будет пухом Вам земля.
– Спите парни спокойно, мы закончим то, что вы начали.
Вздохнув, тряхнул головой вращаясь в реальность. Присев, взял комок холодной земли и первый бросил на крышку гроба комок земли. Не знаю, делают ли так сейчас, раньше не замечал, но сейчас парни последовали моему примеру.
После похорон, были импровизированные поминки. Два стакана водки в центре стола были накрыты ржаным хлебом.
– Сев, а что с козлом делать? Парни не хотят его отдавать, решили оставить в полку, – присев рядом со мной поинтересовался комиссар. Я сидел на лавочке возле землянки и смотрел на ночное небо. Вообще-то сейчас я должен был находится в госпитале для полного обследования, но стемнело быстро и меня оставили под присмотром нашего полкового врача в части, решив отправить утром.
– Козел? Ах, да мы же козла взяли… А зачем он нам? Талисманом что
– Да, летчикам больно уж понравился его нрав. Драчуном прозвали, он только поварих боднуть не успел, остальных всех, наша скотина, боевая.
– Да я ему козочек пообещал…
– Думаешь, он понял?
– Бодаться сразу перестал, значит, понял, – ответил я, пожимая плечами, – я не против, пусть остается, но в госпиталь его возите.
Утром часам к девяти, когда я в легкой шинели стоял у землянки, рядом с которой прогревалась машина, к нам подъехала легковушка Никифорова. Скрипнув тормозами, она остановилась у старой «эмки» еще довоенного выпуска.
– Что-то случилось, товарищ майор? – поинтересовался один из дежурных летчиков. – Буквально десять минут назад весь полк был поднят в небо и отправлен к переднему краю. Что-то там случилось.
– Не знаю.
Дверь открылась, и из машины вышел Никифоров. Майор Никифоров.
– Поздравляю, товарищ майор госбезопасности с присвоением вам очередного звания, – поздравил я особиста, мельком глянув на петлицу с одним ромбом.
– Спасибо. Боец, машину можешь ставить на место, товарищ майор поедет со мной, – приказал он моему водителю. После чего кивнув на свою «эмку» велел: – садись.
– Начало настораживает, – хмыкнул я.
– В госпиталь, – велел Никифоров, как только сел и, повернувшись ко мне, спросил: – Это ты составлял схемы налета на наши штабы неделю назад?
– Ну… я, было о чем в тюрьме подумать. Но я только предположил как могли бы действовать немцы.
– Можешь не гадать. Ты угадал.
– Черт! Кто?
– Власов. При налете на штаб фронта погибло много командиров и работников штаба. Одновременно началось массированное наступление вдоль шоссе. Проблема в том, что генерал Власов оказался в окружении, он инспектировал войска.
– Прекрасно. Одним ударом обезглавили нас и прорвали фронт! – стукнув кулаком по спинке переднего сиденья, зло сказал я.
– Фронт не прорвали, я не говорил этого. Да, взломали оборону первой и второй линии и застряли в пятнадцати километрах от переднего края, нарвавшись на недавно сделанный укрепрайон.
– А Власов то там как оказался?! Что-то странно, им, по-моему, вообще запрещено появляться у переднего края.
– Это где это ты такое слышал?!
– Да… где-то. Так что он там делал?
– Проводил смотр новой части. Там пополнение стояло, мотострелковая дивизия со всеми средствами усиления. Она должна была среди прочих частей идти в прорыв, вот генерал и настраивал их на предстоящий бой. Дивизия стояла между первой и второй линией, сейчас там до сих пор идет бой, держатся парни.
– Авиаразведка что показала?
– Сплошные дымы, разрывы и трассеры во все стороны. В районе артиллерийского полка стрельба из пушек, видимо не везде немцы смогли овладеть инициативой.