Итальянская комедия Возрождения

Макиавелли Никколо

Нича. Нет, не в этом суть. Лукреция всегда была на редкость кроткой и сговорчивой. Но вот однажды одна наша соседка сболтнула, что если Лукреция даст обет выстоять сорок заутрень у Сервитов,^{14} то забрюхатеет непременно. Лукреция дала обет и половину отстояла. Всего половину, потому как на двадцатый раз один из этих распутных монахов начал ее обхаживать, да так, что она больше не пожелала и ногой ступить в тамошнюю обитель. Скверно, что призванные служить примером поступают так

подло. Верно я говорю?

Лигурио. Еще бы, дьявол их раздери, еще бы не верно!

Нича. Так вот, с той поры Лукреция вечно настороже. Что ей ни скажи — сразу подозревает недоброе.

Лигурио. Тогда все понятно! Ну а как обошлось с обетом? Так вот и пошло все псу под хвост?

Нича. Пришлось просить разрешения.

Лигурио. И то дело. Кстати, если есть при себе, дайте двадцать пять дукатов. В подобных случаях приходится идти на издержки, надо же умягчить монаха да еще пообещать ему куш пощедрее.

Нича. На, бери. Мне это тьфу, пустяк. С лихвой наверстаю на ком-нибудь другом.

Лигурио. Все эти монахи ужасно продувные бестии! Оно, впрочем, и понятно, потому как им хорошо ведомы и наши и собственные их грешки. И кто не имел с ними дела, легко может попасть впросак. Обведут вокруг пальца как миленького. А потому я бы не хотел, чтобы вы своими замечаниями испортили всю обедню, ибо ваш брат, сидящий битый день за учеными занятиями, разбирается в своих книгах, а в делах житейских ни бельмеса не смыслит. (В сторону.) Ведь этакий осел может любое дело сгубить.

Нича. Сделано все, как ты велишь.

Лигурио. Главное, не мешайте мне и молчите, покуда я не подам вам знак.

Нича. Прекрасно. А какой знак ты мне подашь?

Лигурио. Закрою один глаз и прикушу губу. Или нет! Сделаем иначе: сколько времени вы не виделись с братом Тимотео?

Нича. Да уж лет десять.

Лигурио. Превосходно. Я скажу ему, что за эти годы вы успели оглохнуть, и потому не отвечайте и ничего не произносите, разве только мы начнем сильно кричать.

Нича. Понял.

Лигурио. И не подавайте виду, если услышите что-либо такое, что вам может показаться противным нашей цели, потому как все мною сказанное будет лить на нашу мельницу.

Нича. Бог в помощь.

ЯВЛЕНИЕ ТРЕТЬЕ

Тимотео, прихожанка.

Тимотео. Коли хотите исповедоваться, приступим к делу.

Прихожанка. Только не сегодня. Меня ждут. Хватит и того, что я так, походя, хоть немного облегчила душу. Отслужили вы акафисты Богородице, которые я заказывала?

Тимотео. Конечно, как

договорились.

Прихожанка. Вот вам флорин, и каждый понедельник в течение двух месяцев служите заупокойную по моему мужу. И хоть был он порядочной скотиной, а все же сердце не камень, плоть-то, поди, не чужая. Как вспомню, так и захочу его… А как думаете, он в чистилище?

Тимотео. А где ж ему быть еще?

Прихожанка. А я так не уверена. Вы же знаете, что он иногда со мной вытворял. Сколько раз я вам жаловалась на него. По возможности я, конечно, сторонилась сколько могла, но он бывал так настырен! О Господи, прости меня, грешную!

Тимотео. Не отчаивайтесь, милосердие Божье велико, и, если у человека есть желанье, покаяться никогда не поздно.

Прихожанка. А как вы думаете, турок нагрянет в этом году в Италию?^{15}

Тимотео. Если не будете молиться, всенепременно нагрянет.

Прихожанка. Не приведи Господь! Я страх боюсь, как бы эти нехристи не посадили меня на кол… А, вон там женщина, у которой моя пряжа, пойду к ней. Всего вам доброго!

Тимотео. Ступайте с миром!

ЯВЛЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Тимотео, Лигурио, Нича.

Тимотео. Правду говорят, что женщины самые сердобольные твари на свете, но зато и самые назойливые. Кто с ними не якшается, тот не знает докуки, но не знает и прибытка, а кто с ними путается — разом получает и то и другое. И то сказать — где мед, там и мухи… Эй, люди добрые, кого вы там ищете? Уж не мессера ли Ничу я вижу?

Лигурио. Громче говорите. Он оглох и почти ничего не слышит.

Тимотео. Добро пожаловать, мессере.

Нича. Доброго здоровья, святой отец.

Тимотео. Что вас привело сюда?

Нича. Все в порядке, благодарствую.

Лигурио. Обращайтесь ко мне, отец. Иначе вам придется так орать, что вся округа придет в смятение.

Тимотео. Чем могу служить?

Лигурио. Мессер Нича и еще один добрый человек, о котором вы еще услышите, хотели бы пожертвовать на нищих несколько сот дукатов.

Нича. Черта лысого!

Лигурио. Молчите, чтоб вас… Это ведь совсем не много… Не удивляйтесь, отец, тому, что он говорит. Ведь он глухой, но иной раз ему кажется, будто он слышит. Вот он и брякает невпопад.

Тимотео. Продолжай, а этот пусть себе мелет, что хочет.

Лигурио. Часть денег при мне. И они хотят, чтобы эти деньги роздали вы по своему усмотрению.

Тимотео. С превеликой охотой.