Итальянский след
Шрифт:
А вот сама Пахомова изменилась – строгий деловой костюм в крупную серую клетку, белоснежная блузка, напоминающая мужскую рубашку, убранные назад волосы и усталый взгляд человека, обремененного многочисленными чрезвычайно важными заботами. Скорее всего, денежными заботами. Конечно, денежными, чем еще можно быть озабоченным всерьез? Больше ничем.
Изменилась Пахомова, изменилась.
Можно даже сказать, похорошела, несмотря на прошедшие годы. Ушла из ее облика непритязательность шоферской жены, чьей-то любовницы, торговой служки из управления, готовой с кем угодно нестись в любую
Бывало, чего уж там, бывало, и о многих подробностях той прошлой пахомовской жизни Пафнутьев знал если и не все, то достаточно для того, чтобы делать выводы правильные и обоснованные. Он не осуждал Пахомову, просто знал, и этого ему было вполне достаточно. Он и сейчас ее не осуждал, не его это было дело – осуждать. Как обычно, он хотел знать, и как можно больше.
– Здравствуйте! – сказал он громко и радостно, едва только открылась дверь.
– Здравствуйте, – улыбнулась Пахомова с еле уловимой значительностью, с почти неуловимым превосходством. Дескать, времена, дорогой, изменились и роли наши в этой жизни тоже другие. – Проходите, Павел Николаевич.
– Спасибо! – с подъемом произнес Пафнутьев. – С вашего позволения разуюсь?
– Не стоит, – она первой прошла в комнату, увлекая за собой Пафнутьева, который едва успел снять с себя отсыревший на весеннем ветру плащ и повесить его на медный крючок в прихожей. – Садитесь, – она легким движением руки указала на кресло у журнального столика. Сама села в такое же кресло. – Кофе? Чай? Водка?
– Только чай, – быстро ответил Пафнутьев. – Если можно, покрепче.
– Выпить не хотите?
– Хочу! – Пафнутьев отвечал легко и беззаботно. Как только Пахомова поздоровалась с ним этаким светским кивком головы, ставя его, Пафнутьева, на место, ему сразу стало легко, и он готов был к любым словам и поступкам. – Но – чуть попозже. Когда я выпью, Лариса Анатольевна… Я не то чтобы хмелею… Нет, теряю нить. Представляете? Задаю вопрос, а зачем – не знаю. Ужас.
– Бывает, – Пахомова сделала рукой неуловимый жест, и где-то за дверью, в невидимой для Пафнутьева комнате, возникло движение.
– Там еще кто-то есть?
– Сейчас нам сделают чай. Я тоже выпью чаю. Чтобы не потерять нить, – тонко улыбнулась Пахомова. И Пафнутьев, который не сводил с нее вроде бы потрясенного взгляда, уловил в этой ее усмешке прежнюю вульгаринку. «Нет, ничуть не изменилась Лариска, ничуть. Как была шоферской бабой, которая сдала своего же мужа, так ею и осталась», – промелькнула у Пафнутьева жесткая мыслишка, но он тут же подавил ее, как бы даже отрекся от нее, чтобы мысль не отразилась на выражении его лица, не проникла бы во взгляд и не выдала бы его, не разоблачила перед этой потрясающей светской дамой.
Неслышно вошла в комнату девушка, внесла на подносе две чашки чаю, на блюдечке печенье, еще на одном блюдечке конфеты. Пафнутьев внимательно посмотрел ей в лицо.
– Простите, – сказал он со всей доступной ему вежливостью, – а сахарку у вас не найдется?
– Зараз, – сказала девушка и, покраснев от неловкости, вышла на кухню за сахаром.
– С
– Не привык, – Пафнутьев развел руки в стороны, как бы признаваясь в простоватости.
Девушка в белом кружевном переднике вошла и молча поставила на стол сахарницу. На отдельном блюдечке она принесла чайную ложку. Пафнутьев уже не задавал ей никаких вопросов, не заглядывал в глаза, показывая Пахомовой полнейшее свое равнодушие к служанке. Все, что ему нужно было, он узнал из одного ее неосторожно оброненного словечка – «зараз». То есть сейчас.
– Прекрасная квартира, Лариса Анатольевна! Я потрясен!
– Да, ничего получилось. Дороговато обошелся ремонт, но и результат налицо.
– Прошлый раз она мне показалась поменьше… И прихожая была тесновата, и эта вот комната…
– Я купила соседнюю, – пояснила Пахомова. – И объединила их в одну.
– Одобряю, – кивнул Пафнутьев солидно. – Жилье – это главное в жизни. Мне так кажется. Позвольте посмотреть?
– Посмотрите, – великодушно кивнула Пахомова.
Пафнутьев не заставил себя упрашивать, легко встал из низкого кресла, прошел на кухню, полюбовался кафелем, напольной плиткой, встроенной мебелью, потом заглянул в ванную – она оказалась неожиданно большой, видимо, была соединена с бывшей кухней. Верхняя половина кафеля была светлая, нижняя из такого же кафеля, но темнее – точно такую описывал ему совсем недавно все тот же Величковский.
– Потрясающе! – воскликнул Пафнутьев, падая в кресло. – Мне такую никогда не иметь. Но хочется. Дайте адресок мастеров, Лариса Анатольевна.
– Дороговаты эти мастера, я не уверена, что они вам подойдут.
– Авось! – отчаянно воскликнул Пафнутьев.
– С удовольствием, но нет у меня их адреса… Пришли, сделали, ушли. Да сейчас в любой газете полно объявлений – мастера для любых работ. И делают примерно на одном уровне.
– На одном, да не совсем, – завистливо протянул Пафнутьев. – И никаких концов не осталось?
– Никаких. Деньги получили и свалили, – она с улыбкой смотрела Пафнутьеву в глаза, как бы давая понять, что прекрасно знает тайный смысл его вопросов.
– Жаль, – сказал Пафнутьев без нотки сожаления. – Очень жаль. Может быть, и в самом деле не потяну я такой ремонт.
– У вас же полно зэков, среди них и мастера попадаются первоклассные. Они вам за миску похлебки такой ремонт сделают, что я помру от зависти! – рассмеялась Пахомова.
– А вы напрасно смеетесь, Лариса Анатольевна, – серьезно сказал Пафнутьев. – Мысль-то неплохая, дельная мыслишка-то… Мне и в голову не приходило.
– Чаще со мной советуйтесь, Павел Николаевич.
– Хорошо. Тут же и начинаю. Посоветуйте, где достать деньги, чтобы прикупить еще одну квартиру и сделать вот такой ремонт?
– Другими словами – откуда деньги? – посерьезнела Пахомова.
– Можно и так сказать.
– Фирма у меня, Павел Николаевич. Неплохая фирма.
– Что производите?
– Услуги.
– Хорошие услуги?
– Хорошие. Рекомендую.
– Да-а-а?! – восхитился Пафнутьев, всем видом своим давая понять, что приятно удивлен и даже, более того, польщен. – А это… Услуги, которые вы производите столь успешно… Они в чем заключаются?