ИВ. Тетралогия

Северин Гай

— Вот и все, как видишь, никаких проблем, — будничным голосом сообщил он мне, а потом обернулся в сторону няни и кучера. — А вы оба следуйте за нами, как сочтете нужным. Хоть сами в карету впрягайтесь.

Глухо рассмеявшись, чем вызвал во мне новую волну паники, Трой, ударив коня каблуками, пустил его крупной рысью, а мне пришлось судорожно вцепиться в его руки, чтобы не соскользнуть вниз.

Вскоре замелькали перепаханные после сбора урожая поля, потянулись плантации и пастбища. Осадив коня возле дома, Трой громко свистнул, заставив меня вздрогнуть. Испуганный мальчишка, помощник в хозяйстве, выскочил из конюшни и подбежал к нам, принимая взмыленного жеребца, в изумлении и страхе не решаясь спросить, что произошло.

Скорее

всего, ставшими совершенно ватными ногами, я бы и двух шагов не сделала, но Трой, схватив меня за локоть, буквально потащил к парадному крыльцу, и тут потребовал, чтобы я пригласила войти его внутрь. Ничего уже не соображая, мечтая лишь о том, чтобы это оказалось страшным сном, я безвольно замерла на месте, не произнося ни звука, сцепив плотно челюсти, потому что стук собственных зубов пугал меня еще больше.

— Мэри-Нэлл, — серьезно обратился ко мне нахмурившийся кузен, — думаю, ты понимаешь, что это не шутки. Если ты сейчас же не пригласишь меня в дом, я сверну шею этому мальчишке, — мотнул он головой в сторону конюшни.

Словно очнувшись и обреченно поняв, что это ни сон, а самая настоящая, ужасающая явь, я судорожно всхлипнула, непонятно как удерживаясь от подступающего безумия.

— Входи, Трой, — через силу выдавила я.

Глава 10

Мы вдвоем в каминном зале. Я сидела в том самом кресле, где прежде любил отдыхать мой отец. Жарко пылал огонь, но я вся заледенела. Безуспешно пытаясь согреться, протянула к пламени дрожащие руки, а в животе словно все свернулось в тугой узел, и меня слегка подташнивало. Трой с видимым удовольствием потягивал бренди, неторопливо прохаживаясь по залу с бокалом в руке, а я поймала себя на дикой мысли, что даже завидую кучеру и няне, которые бредут в темноте где-то по ночному лесу. Надеюсь, им повезет, и никакое чудовище больше не встанет у них на пути.

Видимо, ужас лишил меня возможности соображать, ведь я до сих пор не задалась вопросом, с кем имею дело. Зачем кузену вообще потребовалось кусать несчастного кучера? Память услужливо обратилась к детским воспоминаниям, когда мои чернокожие друзья делились местными легендами о жутких красноглазых призраках — душах грешников, сгинувших в трясине, живущих на болотах, подбирающихся в тумане к человеческому жилью или подстерегающих одиноких путников, и высасывающих из людей жизнь, отчего они чахнут и вскоре умирают. Эти жуткие воспаленные глаза чудовища с набухшими венами, увиденные сегодня, я не забуду до самой смерти. Но, судя по тому, как сейчас выглядел мой кузен, едва ли он обитает на болоте. Хотя теперь я уже ни за что не поручилась бы.

Слышала я и от няни истории из ее детства про огромного волка-оборотня, который иногда появлялся по ночам возле хижин рабов, убивая всех, кто в это время оказывался за порогом. Но Трой даже в том жутком обличье не походил на волка. Крестного знамения он не боится, значит не дьявол. Но кто же он тогда? И что я могу от него ожидать? Почему он не напал на меня или Нэнси? Потому что я его кузина? Или это лишь отсрочка? Тогда что ему от меня нужно? И почему он заставил меня пригласить его в дом? Можно подумать, что без этого ему мог бы кто-то помешать войти, — теснились в голове вопросы, на которые я пока не видела ответов.

Тем не менее, спрашивать Троя о чем-либо я не решалась, зато он приступил к расспросам, перебив мои мысли:

— Итак, Мэри, насколько я знаю, ты должна еще почти год учиться в Мемфисе. Зачем же вернулась в Гринвуд?

— Через неделю состоится моя помолвка, — еле слышно ответила я, не поднимая глаз, понимая, что лучше не злить его, пока он кого-нибудь не убил.

Шаги затихли, заставив меня непроизвольно сжаться.

— И кто счастливый жених? — поинтересовался Трой напрягшимся голосом.

— Квентин Алаcтер, — от злого смеха

кузена я снова вздрогнула.

— И что, ты действительно любишь его? Или, может, капиталы захотелось объединить? Они-то точно давно об этом грезят, запустить хотят свои алчные руки в наши акции. Но ты? Отвечай правду и не трясись так, я тебя не съем, — раздраженно прикрикнул он. — По крайней мере, не сейчас.

Меньше всего мне хотелось откровенничать с этим чудовищем. Но я действительно панически боялась его, поэтому нехотя заученно проговорила:

— Я не знаю еще, что такое супружеская любовь. Но так пожелал мой отец, когда я была ребенком, и на этом настаивает мой опекун. А Квентин — достойный воспитанный человек и джентльмен, и, думаю, что со временем я обязательно полюблю его, — мой голос задрожал, но я старалась говорить, как можно убедительнее.

Трой остановился напротив, насмешливо глядя на меня:

— Этот зануда Квентин! Только его нам в родственники не хватало! У него же одни доллары в голове, а кроме цены на хлопок больше ничего не интересует. Полагаю, что и в тебе его привлекло в первую очередь наследство, которое эта семейка не желает упустить, а твои красивые глаза — лишь приятное к нему дополнение. Аластеры — высокомерные снобы, я всегда их терпеть не мог. Не понимаю, как твой отец вел с ними дела, да еще и на брак единственной дочери согласился. Мэри, я понимаю, что так тебя учили. Но неужели ты сама веришь в то, что говоришь? — хмыкнул он. — Ты хоть представляла, что тебя ожидает в подобном браке? Да ты умрешь от скуки раньше, чем найдешь в нем хоть какие-то достоинства! Зачем тебе нужна эта свадьба? Ты хочешь нарожать Квентину кучу маленьких Аластеров, быстро состариться и умереть? О такой жизни ты мечтала? В тебе же кровь Санторо! Неужели тебе не хочется путешествовать, посмотреть мир, побывать в больших городах? Подумай. Если ты не влюблена в него, к чему так торопиться? Был бы жив твой отец, за столько лет он вполне мог изменить свое мнение на этот счет, так что ссылаться на его волю просто несерьезно. Я понимаю, почему твой опекун поспешил воспользоваться своей властью. Но разве ты не хочешь быть свободной? Всего через год ты достигнешь совершеннолетия, и тогда сама сможешь распоряжаться не только своим наследством, но и своей судьбой.

Он выжидающе замолчал, пристально глядя на меня, очевидно не понимая, какую боль причиняет, снова заставляя чувствовать себя предавшей Марко. И где он был со своими советами, когда все дружно настаивали на необходимости выполнить родительскую волю? И о чем теперь вообще можно рассуждать, когда все уже решено? Не далее, как вчера, его старший брат толковал об обратном, угрожая монастырем, а теперь мне в душу вновь вносят смятение?!

И вдруг я, совершенно неожиданно для себя, начала рассказывать Трою о Марко и его рождественском подарке, о его обещании приехать за моим сердцем. И, конечно, о том, как я ждала его все эти годы. Я никогда прежде ни с кем этим не делилась, даже с Энни, даже Нэнси не рассказала, а тут никак не могла заставить себя замолчать, выворачивая душу перед тем, кого ненавидела и боялась сейчас больше всего на свете.

Трой больше не смеялся, он выслушал мою исповедь со всей серьезностью, только еще сильнее нахмурился, и глаза его заполыхали яростью:

— О да! Можешь не сомневаться, раз мой братец пообещал, он непременно вернется за твоим сердцем, только не так, как ты рассчитываешь, дурочка, — язвительно прокомментировал он. — Это вот этот его подарок ты носишь?

Он небрежно приподнял пальцем маленькое сердечко, которое виднелось в вырезе платья. Почему-то мне показалось, что Трой сейчас сорвет цепочку с моей шеи, и я судорожно сжала подвеску в руке, словно пытаясь ее защитить. И тут вдруг меня осенила страшная разгадка: «Те две девочки в пансионе, жестоко погибшие от рук маньяка, у них ведь тоже были прокушены шеи. Так это был Трой!»