ИВ. Тетралогия
Шрифт:
Измучившись, я совершенно забыла о своих сомнениях, спохватившись, только когда дверной звонок оповестил о приходе Джори. Лишь вернувшиеся страхи не позволили опрометью броситься к нему, прижаться и вылить накопившуюся боль и печаль, страстно желая, чтобы сильный и уверенный мужчина решил все проблемы.
Выглядел он, как всегда, сногсшибательно, тепло и нежно улыбаясь, смотрел с тревогой на мое заплаканное лицо с явно опухшими веками и красным носом. Но, несмотря на собственные переживания, от меня не ускользнуло, что под глазами его тоже залегли тени, и он чем-то расстроен и встревожен,
— Что случилось, милая?
Первый же вопрос выбил почву из-под ног. Я с огромным трудом прикусила язык, чтобы не вывалить запретную информацию.
— Мэри прислала письмо, сообщив, что вернется не скоро, — только и смогла я пискнуть, мучительно сражаясь с совестью, оттого что приходится скрывать слишком многое.
Крепкие объятия как по волшебству растворили большую часть моих терзаний.
— Не переживай, малышка, я с тобой.
Чуть было снова не ударившись в неудержимые рыдания, я вцепилась в лацкан пиджака, вдыхая ставший родным запах уверенности и силы. Джори тихонько гладил меня по спине, пока я не справилась, наконец, с эмоциями, после чего усадил на диван.
— В связи с таким поворотом, весьма кстати будет то, что я пришел сообщить тебе, Эль, — заявил он, усаживаясь рядом.
Я вздрогнула, почувствовав холодок перемен, к которым была совершенно не готова.
— Очевидно, что подруга не сможет в ближайшее время предоставить тебе необходимую защиту. Мне очень жаль. Но, учитывая то, как беспечно и опрометчиво ты впускаешь в дом вампиров, — он многозначительно повел бровями, скрывая улыбку под серьезным видом, невольно и меня, словно гипнозом, заставляя расслабиться, — я должен рассказать тебе кое-что важное.
Вскинув взгляд, я едва не поперхнулась. Неужели новости еще не закончились?
— Ты наверняка заметила, Эль, как тепло относится к тебе мой отец, и как он привязался к тебе за последнее время? — продолжил Джори, бережно сжимая в теплых ладонях мои заледеневшие пальцы. — Тем более, видишь, как дорога ты стала для меня. В свете этих обстоятельств, должен признаться, что в курсе всего, что ты скрыла. Конечно, ты поступила правильно и мудро. Но моя работа знать все обо всех, так что извини за излишнее любопытство.
Холодея от ужаса, не веря ушам и, кажется, находясь на грани помешательства, я слушала, что он уже давно в курсе моей эльфийской сущности, что, оказывается, Мэри была права, и длань Дамианоса дотянулась по мою душу до Парижа. Это катастрофа! Если Джори известно мое охотничье прошлое, любые оправдания бессмысленны.
Кровь прилила к лицу, и бросило в жар. И что он хочет сообщить? Разве что, зачитать приговор. «Так вот почему он прервал поцелуй, — мелькнуло прозрение. — Обостренное чутье предостерегло от ошибки, наверное… Но почему же он тогда не оттолкнет меня, а в голосе сочувствие вместо ненависти?»
Я ничего не понимала, в ушах нарастал звон. Напрягая все силы, я заставила себя вслушиваться в слова мужчины. Он говорил невероятные вещи о том как, пользуясь положением и личными мотивами, тщательно скрыл ото всех факт моего присутствия и твердо намерен оберегать от врагов нынешних и будущих. Уверял, что я ни в коем случае не должна его бояться, и будет просто замечательно, если смогу довериться
— Пойми, малышка, — продолжал речь Джори, серьезно и внимательно вглядываясь мне в лицо. — Я сделаю все, чтобы оградить тебя от опасности. Но ты обязана помочь мне в этом. Нам придется соблюдать осторожность, а тебе еще и тщательно и неукоснительно следовать моим советам и просьбам. Эль, ты меня слышишь?
Я кивнула, скорее, для вида, похоже, сознание играет со мной злые шутки. Поверить в услышанное невозможно.
— Я опасна, — с трудом промямлила я, не решаясь поднять глаза. — Не хочу, чтобы ты пострадал.
— Вот поэтому ты и должна пообещать слушаться. — Джори покрепче прижал меня к груди. — У меня есть план, в него посвящен только отец. Он тоже хочет помочь. Он оформит опеку над тобой до совершеннолетия. Официально ты станешь его приемной дочерью и моей сестрой. Я представлю тебя в обществе, как дальнюю родственницу, осиротевшую внучатую племянницу Гаэтана. Никто не усомнится, если мы станем вести себя соответственно. Ты сможешь спокойно учиться, и мы будем проводить много времени вместе. Не надо плакать, все хорошо.
Не веря ушам, я судорожно всхлипывала, то ли от огромного облегчения, словно горой с плеч свалившегося, то ли от страха, что все это мне почудилось, и на самом деле, вампир пришел обличить меня во лжи, а то и уничтожить.
Но не могли же отказать все органы чувств. Он нежно кончиками пальцев вытирал мои слезы со щек.
— Ты согласна, сестренка? — уточнил он, не представляя, какой ужас я пережила несколько минут назад, ожидая увидеть на его лице ненависть и презрение. Сейчас же я была готова на что угодно, лишь бы с ним рядом.
Когда я немного успокоилась, пришла в себя и поверила, что мне это не снится, Джори подробно объяснил новые правила, требования, возможности и условия, позволяющие сохранить в тайне мою сущность и оградить нас от беды. Я и не думала что-либо оспаривать или возмущаться, с поспешной радостью приняв все и безоговорочно доверившись. Главное, что я не одна, и он обещает заботиться обо мне. Остальное неважно.
Мы еще долго разговаривали, он дымил сигарой. Конечно же, после такого я не могла не дать ему прочесть письмо Мэри. Джори восхитился ее поступком, сказав, что у меня лучшая подруга, о какой можно мечтать. Он одобрил ее решение остаться в Америке и сделать вид, что мы вообще не знакомы, чтобы сбить шпиона со следа. Но вместе с тем уверил, что подобные нежелательные личности наверняка изредка могут появляться и в Париже, тогда нам необходимо будет соблюдать особую осторожность.
С его уходом тени вновь сгустились, и тоска вернулась, оттесняя радость. Продолжала скрести душу совесть. Я так и не смогла признаться в своей мерзкой подноготной. Как и утаила существование фанатичного брата-охотника. Джори не упоминал о нем, значит, этот факт ему неизвестен. Конечно, Тирон мастерски маскируется, заметает следы, никто не знает о нас. Так пусть и остается это погребенным руинами прошлого. Ведь я с этим распрощалась, но вдруг мой новый брат не поверит и передумает? Даже от одной мысли становилось дурно. Поэтому, несмотря на грызущее чувство вины, я не позволила себе открыть правду.