Иван Болотников

Замыслов Валерий Александрович

Подошел Рязанец. Покуда шел бой, он готовил к вылазке снаряжение: кожаные мешочки для пороха, фитили, огниво, багры и крючья.

– Дело за вами, молодцы.

– Идем, Терентий. А с собой беру Нечайку, Секиру, Васюту да Мирона Нагибу. Казаки надежные, – молвил Болотников.

Перед вылазкой Иван еще раз проверил отобранных казаков.

– Пойдем налегке. Ничего лишнего не брать. По паре пистолей, саблю, огниво – и довольно. И замок на роток. Мы должны быть невидимы и неслышимы.

Ранят – терпи, погибать станешь – терпи! Иначе и галеры не взорвем, и себя загубим, – строго напутствовал Болотников.

– Не подведем, батько! – заверил Мирон Нагиба.

Провожала донцов вся казачья старшина во главе с

атаманом Васильевым. Пришел и поп Никодим, благословив казаков на ратный подвиг медной иконкой.

– Да поможет вам господь и Николай-чудотворец. Возвращайтесь с победой, сыны!

По подкопу шли с горящими факелами. Тайный лаз вывел на правый берег реки, густо поросший высоким камышом. Здесь, в плавнях, и были припрятаны казачьи струги.

– Не забудьте уключины смазать, – напомнил Иван.

Болотников и Берсень решили сесть в разные струги.

– С богом, Иван, – обнял Болотникова Федька.

– С богом, Федор.

Облобызались и другие казаки. Знали – шли в самое пекло, может, более и свидеться не придется на белом свете.

– А ночка-то не подкачала, слава те господи, – размашисто осенил себя крестом Рязанец и спросил напоследок. – Не запамятовали, братцы, как огнивом фитили запалить?

– Не запамятовали, Тереха. Взорвем сатану.

– Поплыли, донцы, – скомандовал Болотников.

Выбрались из плавней и тихо направили струги к левобережью. Струги бежали легко и быстро: сопутствовал сиверко. По черным волнам сеял дождь-бусинец.

А ночь и в самом деле не подвела, была она черна, как донце казана; и ветер пошумливал. Левобережье мигало ордынскими кострами, но их становилось все меньше и меньше: степняки укладывались на ночлег.

Вскоре показались смутные очертания галер. Казаки сбавили ход и, без единого всплеска начали подкрадываться к кораблям.

Кругом было тихо, капычеи спали в каютах. Ахмет-паша еще с вечера покинул корабль и ушел отдыхать на берег, в свой шатер, где его поджидала наложница.

Казачьих стругов было пять, столько же было и турецких судов с пушками. Донцы вплотную приблизились к кораблям. Болотников направил свой струг на среднее судно: так легче было проследить за остальными казачьими судами.

Струг глухо ткнулся бортом о галеру.

– На корабль, донцы! – чуть слышно приказал Болотников.

Десятки багров и крючьев вгрызлись в галеру. Казаки, не мешкая, по-кошачьи полезли на корабль.

– О, аллах! У русы! – запоздало закричал караульный турок, но казаки уже перевалили на палубу.

Болотников

сверкнул саблей, и голова дозорного шлепнулась за борт. Однако испуганный возглас турка услыхали в каютах, из них выскочили полуголые янычары с ятаганами. Но дерзок и стремителен был натиск поволь-ницы. Янычар смяли.

– В трюмы! – гаркнул Болотников.

И казаки ринулись в трюмы. Там тускло чадили факелы, скупо освещая прикованных к веслам гребцов-не-вольников.

– Надо пороховник искать, батько! – крикнул Мирон Нагиба.

– Поспешим! – вторил ему Васюта.

Болотников знал – времени в обрез. На помощь галерам могли прийти каторги, но он не хотел подрывать корабль вместе с невольниками.

– Расковать! – крикнул он.

Часть казаков метнулась к рабам, другая же – к пороховому трюму. Несколько донцов тянули за собой длинные фитили с привязанными к ним зелейными мешочками.

У порохового трюма казаки натолкнулись на два десятка янычар во главе с могучим санджак-беком. Был он в золоченом китайском шлеме и в сверкающем панцире. Бился ловко и свирепо, повергая ятаганом повольников.

К санджак-беку рванулся Нечайка; в руке его оказалась тяжелая цепь с раскованного невольника.

– Донцов бить, собака! – зычно рявкнул он и что было сих хлестнул санджак-бека по шелому. Тот выронил ятаган и с гулким звоном грохнулся на пол. После этого быстро расправились и с остальными янычарами.

В зелейном трюме обнаружили восемь бочек с порохом. Их начали было обматывать фитилями Васюта и Секира, но Болотников распорядился по-иному:

– Семь бочек на струг! Одну – на взрыв!

– Разумно, батька! – закричали донцы.

Бочки потащили из трюма. Болотников шагнул к невольникам.

– Вы свободны, други. Прыгайте с галеры и плывите к крепости. Казаки откроют вам ворота. Быстро!

Невольники закивали головами и полезли из трюма наверх. Болотников выбил из бочки донце и воткнул фитиль в порох.

– На струг, донцы!

К нему подбежал Секира.

– Я запалю, батька.

Но Болотников оттолкнул Устима.

– Я сам. Ступай из трюма! Да не мешкай же, дьявол!

Секира убрался, а Болотников еще раз осмотрел промасленные фитили, тянувшиеся в кормовые отсеки и трюмы корабля.

«Кажись, все ладно», – подумал он и выбрался на палубу. Внизу, в струге, ожидали казаки. Иван достал огниво и принялся высекать искру.

– Поганые зашевелились, батько! – крикнул из струга Нечайка.

Болотников уже и сам услышал, что орда на берегу пришла в движение. Видимо, турок и крымчаков привлек шум на кораблях.

Болотников раздул трут, поджег размочаленный фитиль и метнулся к другому.