Иванов катер. Не стреляйте белых лебедей. Самый последний день. Вы чье, старичье? Великолепная шестерка. Коррида в большом порядке.
Шрифт:
За сорок минут поймали полтора десятка окуней и подлещиков - мелких и тощих. Иван не удержался:
– Федор на это дело мастак был…
– Трофимыч!
– крикнули из окна диспетчерской.
– Давай пока к нефтянке!…
– Ну, считай, еще пятьсот литров на мою шею, - вздохнул Иван.
Сергей вытащил люльку, положил ее на корме, отдал чалку. Иван завел двигатель, стал отводить катер кормой вперед, разворачиваясь. Сергей заглянул в рубку:
– Дай постоять.
–
– Иван отошел в сторону, сдвинув к стенке высокий табурет на трех ножках.
– Держи пока на створы.
Сергей стоял за штурвалом, чуть расставив ноги, ссутулившись. Поначалу он нарочно повалял катер с борта на борт, проверяя, как он слушается руля и велик ли свободный ход. Катерок рыскнул несколько раз, но выровнялся и точно, как по нитке, пошел на створы. Иван молчал, приглядываясь к помощнику: все в нем, начиная с позы, убеждало, что парень ходил по воде.
– Клади направо, к мыску.
Сергей заложил так, что катер не пришлось подравнивать.
Иван одобрительно улыбнулся:
– Ловко.
– На том и держимся!
– весело ответил Сергей.
Он мягко причалил к нефтянке - чистенькой, выкрашенной в красную краску нефтеналивной барже. Передал штурвал Ивану, спрыгнул на баржу, зачалил катер.
На шум вышла приземистая молодуха в платке и телогрейке. Из-под короткой юбки выглядывали ярко-синие рейтузы.
– Не курить, мужики!
– привычно крикнула она.
– Здорово, хозяйка, - весело сказал Сергей, с удивлением разглядывая толстуху.
– Ты чего это вырядилась, как дед-мороз?
– А ты посиди здесь восемь часов, так узнаешь.
– Она встретила его взгляд, с готовностью заулыбалась, сразу порозовев всем скуластеньким, некрасивым лицом.
– Новенький, что ли?
– Вместо Никифорова, - сказал Иван.
– Вот наряд, Шура.
– Пьете вы горючку, что ли, - удивилась Шура, взяв наряд.
– Идем, распишешься.
Она еще раз глянула на Сергея, хихикнула и пошла к каюте. Сергей метнулся к катеру, зашептал:
– Погоди тут, капитан…
Торопливо прошел в каюту. Иван открыл горловины баков, промыл фильтры, подтащил рукав от третьей помпы (он всегда заправлялся от нее), подсоединил.
– Ой, щекотно!… - громко взвизгнула толстуха. Из каюты вышел Сергей. Подошел к Ивану, давясь от смеха:
– Ну, дура! Страшное дело… Ты какой подсоединил?
– Третий.
– Ну и держи его покрепче.
Кинулся к первой помпе, сунул рукав в вентиляционное отверстие, включил: топливо туго побежало по рукаву, перекачиваясь из отсека в отсек. В дверь выглянула Шура:
– Ты чего колдуешь?
– В порядке!
– Сергей шагнул к ней, оттесняя в каюту.
– Давай-ка,
– Ну, ты, медведь!
– Шура крепко ударила его по спине.
– Ты руками-то не очень, слышишь?
Дверь за ними закрылась. Иван хмуро держал пустой рукав. Рядом мерно работала помпа, гоняя топливо по замкнутому кругу. Щелкала стрелка, отсчитывая литры. Из рубки вышла Еленка.
– Скоро?
– Скоро… - Иван помолчал.
– Обманываем, Еленка.
– Как так?
– Он другую помпу включил. Переливает из пустого в порожнее.
– Молодец!
– улыбнулась Еленка.
– Давно бы так.
– А у Шурки лишнее окажется.
– Вы за Шурку не беспокойтесь, Иван Трофимыч. Шурка лишнее колхозу за полцены продаст и вам же спасибо скажет.
Из каюты выскочил Сергей, глянул на счетчик.
– Шестьсот нащелкало.
– Хватит, Сергей.
– Давай уж до тысячи, капитан. До тысячи я, пожалуй, выдержу.
Улыбнулся Еленке, подмигнул шальным, победным глазом, опять скрылся в каюте.
– Хват, - неодобрительно заметил Иван.
Еленка промолчала. Посидела немного, ушла в кубрик.
Пришел Сергей. Усмехаясь, быстро отключил помпу, смотал рукав. Шуры не было.
– А масло?
– спросил Иван.
– Двойная норма. По знакомству.
Вдвоем накачали масла в бак. Иван прошел на катер, закрыл горловины.
– Готово, Шурочка!
– крикнул Сергей.
Вышла Шура. Остановилась в дверях - непривычно тихая, с застывшей улыбкой:
– Дом пять. С палисадничком.
– Угу, - кивнул Сергей, отдавая чалку.
– Обманываешь, поди?
– тихо спросила она.
– Ровно в восемь, как договорились. До встречи, курносая!
– Прыгнул на катер, не оглядываясь, прошел в рубку.
– Дура стопроцентная.
Иван молчал. Он отводил катер кормой и сквозь стекло рубки видел толстуху. Она стояла у борта, держась за леер, и глядела им вслед.
– Веди, - сказал Иван, отходя от штурвала.
– К диспетчерской.
Сергей посмотрел на него, усмехнулся:
– Мне еще противнее, капитан. А что сделаешь? Жизнь такая, что только поворачивайся побойчей, а то затолкают.
У диспетчерской их ждала высокая худая женщина в белом платочке, повязанном вровень с бровями. Она выхватила у Сергея канат, неумело зачалила, приговаривая:
– Да сама я, сама… Не беспокойтесь.
– Паша?… - Иван торопливо прохромал к носу.
– Ну, давай шагай на катер. Как Федор?
– Да все так же, Иван Трофимыч, все так же. Кланяться вам велел, благодарил. И я вам благодарная, Иван Трофимыч, так я вам благодарная…