Июнь 1941. Разгром Западного фронта
Шрифт:
Вспоминает Л. И. Дряхлова: «В 1940 г. я была направлена по путевке комсомола в г. Щучин Белостокской области на работу. В первые минуты войны 22 июня 1941 года мы, молодежь, оказались на переднем рубеже. Я и мои подруги работали медсестрами. Уже с 6 часов утра к нам в больницу поступали раненые. Мы оказывали помощь раненым. В 12 часов дня был приказ вывозить раненых в тыл за 40–50 км. Прислали машины, и мы вместе с ранеными выехали, вернее, эвакуировались в м. Родзиолово, где стоял наш госпиталь (номер не знаю). Тут мы еще проработали до утра. 23-VI-41 г. утром был дан приказ эвакуировать раненых в Белосток, в гарнизонный госпиталь. Когда мы прибыли с ранеными, то госпиталь был свернут и ожидали отправления на железнодорожном вокзале на г. Минск. Тут мы сдали раненых и по приказу вернулись назад, где наши держали оборону крепости Осовец. До крепости нам не пришлось доехать, так как началось отступление. Пришлось отступать по Белостоку, Волковысским лесам (они горели в огне) в направлении к г. Слоним, где и были все части разбиты. Остались чудом кто живые» [497] . Ах этот Слоним, Слоним!
497
Личный архив Д. Н. Егорова — И. И. Шапиро, письмо.
Людская река обмелела, но до конца не пересохла. Отдельные ручейки ее просачивались по тылам армий вермахта, движущихся в глубь страны, и текли на восток лесами и болотами Полесья и Витебщины, чтобы в конце концов влиться в ряды восстановленного на основе 2-го стратегического
498
Бирюзов С. С. Суровые годы. М.: 1966, с. 36.
— Какие люди погибли! Дрались врукопашную, но не попятились назад ни на шаг. Четыре дня и четыре ночи бились. Молодцами вели себя и ребята Ахлюстина. Горючего, знаете, почти не было. Били немцев прямой наводкой из неподвижных танков. На мужестве стояли» [499] .
Большинство двигавшихся на восток остаточных групп были мелкими, но они могли сливаться по пути следования с другими такими же. Так, к остаткам подразделений 31-й танковой дивизии, которые вел батальонный комиссар Д. И. Кочетков, присоединились несколько десятков военнослужащих, которыми командовал начальник связи 5-го стрелкового корпуса полковник Г. Ф. Мишин. А. А. Маклашин из 383-го ГАП писал, что выходил из окружения под командой Мишина. Старший лейтенант И. Ф. Титков в 41-м командовал ротой в 382-м легкоинженерном батальоне 204-й мотодивизии 11-го мехкорпуса. В районе озера Палик (что находится между Борисовом и Лепелем — северо-восточнее Борисова и юго-западнее Лепеля — на территории Минской области прямо по течению Березины) его группа присоединилась к пробивающемуся из-под Алитуса 5-му мотострелковому полку 5-й танковой дивизии. Общая численность отряда превысила две тысячи бойцов и командиров. В лесу нашли сброшенную с самолета «Правду» с текстом радиообращения Сталина к народу 3 июля 1941 г. Посовещались — оставаться во вражеском тылу партизанить или не оставаться? Перевесило мнение мотострелков (комполка майора В. И. Шадунца, старшего батальонного комиссара Зайцева, начштаба капитана П. И. Пальчикова): надо выходить на «Большую землю» в действующую армию. Так написал сам Титков, впоследствии заброшенный в немецкий тыл и ставший партизанским комбригом. Но совсем по-иному выглядит судьба 5-го МСП в политдонесении политотдела штаба Западного направления от 18 июля 1941 г. Там написано, что 5-й мотострелковый полк «после захвата Алитуса оторвался от дивизии и в течение 22.6 дрался с немецкими войсками. Указанный полк попал в окружение. Потеряв артиллерию, полк вышел из окружения и начал отход в сторону Минска. 10.7 была найдена листовка на немецком языке, которая была переведена на русский язык и оказалась обращением тов. Сталина к советскому народу». Прочтя обращение Сталина, майор Шадунц принял решение перейти на партизанские методы борьбы в тылу противника. Он собрал комсостав, и «каждый командир батальона получил задание по борьбе с фашизмом в тылу. Для установления связи с частями Красной Армии было послано несколько человек, и один из них, мл. политрук (Парфенов), прибыл в штаб Западного направления. Из рассказа мл. политрука видно, что к ним присоединились и другие отходящие части в общей численности около дивизии, при наличии большого количества начсостава. Военным советом (Западного направления) принимаются меры к обеспечению указанных частей всем необходимым для борьбы с фашизмом» [500] . Версии младшего политрука Парфенова и полковника Титкова не стыкуются (увы, привычка «тащить одеяло на себя» и в годы войны, и после нее была присуща и лейтенантам, и маршалам), но не буду заострять на этом внимание. Важно, что 5-й полк и все его командование уцелели, вышли из окружения сами и вывели многие сотни примкнувших к ним военнослужащих.
499
Кондратьев З. И. Дороги войны. М., 1968, с. 30.
500
ЦАМО, ф. 208, оп. 2526, д. 22, л. 138.
В литературе о партизанах мне встречались упоминания о командирах службы тыла, которые оказались в немецком тылу. Интендант 3 ранга С. Г. Жунин командовал 8-й бригадой Брестского соединения, закончил войну полковником и Героем Советского Союза. Техник-интендант 2 ранга Т. Л. Зубов был начальником тыла бригады «Железняк», хотя по ОБД он «пробился» как боевой офицер — командир роты 113-го танкового полка 25-й ТД. Но К. М. Симонов привел еще более красноречивый пример. Когда часто оказывались «не на высоте» полковники и генералы, сумел с самой лучшей стороны проявить себя всего лишь замполит воинского склада № 848. Батальонный комиссар Фаустов отдыхал на курорте, когда началась война. Он добрался до горящего Минска, но оказалось, что из его подчиненных уже никого не осталось. Казалось, что остается делать в таких обстоятельствах «тыловой крысе», кроме как спасать свою шкуру? Но бывали в истории той войны моменты, когда «комиссар» действительно звучало не пустым звуком, а две «шпалы» на петлицах и звезды на рукавах не позволяли ронять свое достоинство. Из командиров-отпускников и остаточных групп Фаустов сколотил отряд, вооружил его и с боями повел на восток. Вывел к своим ни больше ни меньше как 2757 военнослужащих [501] . Я попытался установить, какой же склад имел такого боевого замполита. Им оказался 848-й санитарный склад в самом Минске. И что характерно, в Приказе по Западному фронту № 01 от 6 июля 1941 г. указывалось, что «начальник санитарного склада № 848 — военврач 2 ранга БЕЛЯВСКИЙ не принял достаточных мер к эвакуации имущества и, не уничтожив имущество, бежал, оставив запасы медикаментов врагу».
501
Симонов К. М. Разные дни войны: Дневник писателя. М., 1978. Т. 1, с. 37.
И еще встретилось мне упоминание об одном загадочном отряде. «В июле-августе 1941 года подпольная комсомольская организация деревни Погорелки Мирского района Барановичской области во главе с Иваном Мацко, объединив свои
502
Сергеев В. М. Красная лента. М.: 1975. С. 33.
Отходящие на восток остаточные группы иногда совершали нападения на тыловые части и обозы противника. Получая таким образом продовольствие, оружие и боеприпасы, они вносили посильный вклад в дело борьбы с врагом. Но немцы не оставались в долгу и часто бросали против окруженцевда-же боевую авиацию. В. Л. Чонкин из 7-го МСП 7-й танковой дивизии был в одной из таких групп: «… отправили меня по маршруту в сторону Гродно вечером, но я не доехал, попал в окружение немцев. При выходе из окружения напали со своими товарищами на немецкий обоз с продовольствием и оружием разным. При бомбардировке немецким самолетом… был тяжело ранен в левый бок осколком бомбы… В 1943 г. с группой товарищей совершил побег из Германии. Был пойман в Польше и отправлен в немецкий концлагерь в Германии. В 1944 г. с четырьмя товарищами совершили вторичный побег в Швейцарию, где нас задержали и посадили в тюрьму (интернировали. — Д. Е.). Открылась рана, и был госпитализирован, где сделали операцию: удалили осколок и три ребра. Лечили в Женеве до сентября 45-го» [503] .
503
Личный архив Д. Н. Егорова — И. И. Шапиро, письмо.
Непонятная и некрасивая история получилась с упомянутой в печально знаменитом Приказе № 270 Ставки ВГК т. н. «лесной дивизией И. В. Болдина». Там было написано, что 11 августа 1941 г. генерал Болдин «прорвал немецкий фронт и, соединившись с нашими войсками, вывел из окружения вооруженных 1654 красноармейца и командира, из них 103 раненых». Были также перечислены достижения его группы: число убитых солдат противника, сожженных танков и автомашин, уничтоженных неприятельских штабов и т. д.
Из донесения политотдела 19-й армии от 12 августа 1941 г.: «10 августа 1941 г. в штаб армии явились 2 представителя от группы генерал-лейтенанта т. Болдина, находящейся в тылу противника. Командующий 19-й армией генерал-лейтенант т. Конев принял решение — перейти в наступление, прорвать оборону врага и соединиться с группой т. Болдина…» [504] . Подписал начальник ОПП армии бригадный комиссар Михальчук.
Однако в журналистском блокноте В. Гроссмана сохранился рассказ, записанный со слов ЧВС 50-й армии полкового комиссара Н. А. Шляпина, который являлся истинным создателем отмеченной в 270-м приказе «лесной дивизии», но по непонятной причине в него не попал. Шляпин рассказал корреспонденту, как 7 августа в сколоченный им большой отряд пришел Болдин с сотней бойцов. Не с двумя тысячами, а с сотней. На следующий день он взял командование этой сводной дивизией в свои руки. Это вполне нормально, что генерал, как старший по званию, взял командование на себя, но вот в своих мемуарах он почему-то ни словом не обмолвился ни о Шляпине, ни о его людях, которые вообще не принадлежали к войскам белостокского выступа. Полковой комиссар Н. А. Шляпин был замом по политчасти командира 91-й стрелковой дивизии 52-го корпуса (24-я армия 3-го стратегического эшелона). На реке Вопь в районе Ярцево Смоленской области дивизия 24–25 июля неудачно контратаковала противника, понесла большие потери и отошла за реку. Значительная часть личного состава, военной техники и другого имущества и снаряжения осталась в немецком тылу.
504
Смоленская область в годы Великой Отечественной войны. Сборник документов. М.: 1977. С. 64.
Из донесения политотдела группы войск С. А. Калинина от 31 июля 1941 г.: «Противник, 12-я [пехотная] дивизия, сменившая 19-ю пд, упорно занимает оборону и контратаками танков с подвижными огневыми средствами вынудил 561-й сп 91-й сд и до 2 полков 89-й сд отойти на восточный берег р. Вопь… Необходимо отметить, что дивизии за последние дни понесли довольно большие потери ранеными, убитыми и без вести пропавшими» [505] . Подписал полковой комиссар Маневич.
А вот что записал Василий Гроссман со слов самого Н. А. Шляпина: «24 июля 91-я дивизия дралась под местечком Балашово. Полк был смят немецкими танками. Народ побежал, ночью приняли решение отойти за реку Вопь. Противник опередил, занял переправы и открыл огонь; люди побежали. Я бросился наперерез, в лесу собрал 5 групп. Решил пойти на прорыв у деревни Мамоново с 150 людьми и с 4 гаубицами. Когда вышли к Мамоново, их окружили 25 танков, вывели из строя пушки. И снова все побежали в лес» [506] . Остатки дивизии во главе с комдивом ушли за Вопь. Несколько раз собирал Н. А. Шляпин людей, и несколько раз они разбегались под огнем противника. Тогда, снова собрав до 120 военнослужащих, он повел их не на восток, а на запад, в глубь лесов, чтобы лучше организоваться. По пути встретили работников штадива и еще человек сорок личного состава. В лесах встретили еще больше людей и штаб, как оказалось, 134-й дивизии (25-й стрелковый корпус 19-й армии, его незадачливая судьба описана в СБД № 37 и в докладной Главного Военного Прокурора диввоенюриста В. И. Носова Л. З. Мехлису) во главе с подполковником Светличным. Из своей дивизии было около 2 тысяч, до 500 примкнуло из других частей — из них сформировали полк. Вот эти красноармейцы и командиры и стали основой «лесной дивизии». 29 июня снова попытались прорваться на восток через линию фронта. Попытка оказалась неудачной, начштаба Светличный бросил отряд и сбежал, за него остался начальник 5-го отделения штадива капитан Баринов. Шляпин и подполковник Белявский повели отряд еще дальше на запад. 30 июля отбили несколько атак неприятеля, подбили бронемашину. 31 июля инициативный и настойчивый комиссар начал формировать из осколков нормальную войсковую часть. Разбил весь личный состав на пять батальонов, а батальоны — на роты. Назвал часть сводной дивизией, сформировал штаб, политотдел, прокуратуру, партийную организацию. Начали издавать газету «За Родину» (ее печатали две машинистки), выпустили семь номеров. До 7 августа провели несколько удачных операций, захватили десятки мотоциклов, бронемашину, автомашины, разгромили несколько автоколонн, штаб, батареи минометов и артиллерии. Посылали на восток группы — разведать переправы на реке и установить связь со своими. А потом появился генерал И. В. Болдин. И через линию фронта с запиской пошли его люди, а не люди Шляпина, в частности пошел политрук К. Н. Осипов; уже 15 августа Осипов был удостоен звания Героя Советского Союза.
505
Там же, с. 57, 58.
506
Гроссман В. Годы войны. М., 1989. с. 263.
Если сложить две тысячи людей И. В. Болдина (если они до Бердинского леса и реки Вопь все же дошли) с пятью батальонами под командой полкового комиссара, то никак не будет 1654 бойца и командира. Больше должно быть. Но Н. А. Шляпин уже в звании бригадного комиссара погиб осенью 41-го при выходе из окружения, поэтому после войны ничего возразить не мог, и ничто не помешало Болдину приписать себе «авторство» той «лесной дивизии», что была упомянута в Приказе Ставки № 270, и его героического прорыва из вражеского тыла. Записи же Гроссмана увидели свет лишь во время горбачевской «перестройки». Любопытно было бы также узнать, почему генерал среди награжденных орденом Ленина лиц из его группы назвал двух младших офицеров, красноармейца и младшего сержанта, но пропустил майора. Майор И. Т. Хотулев тоже был в «лесной дивизии», отличился в разведке, после выхода из окружения служил в Белорусском штабе партизанского движения (один из отделов штаба назывался «хозяйство Хотулева»).