Из чего созданы сны
Шрифт:
— Что это с радиосвязью? — громко спросил я Иванова, наклонившись к боковому окошечку.
Он не ответил. Я хотел было повторить свой вопрос, но тут я увидел на панели приборов желтую эмалированную табличку, на которой черными буквами было написано: «Такси с радиосвязью 319». Одним прыжком я выскочил из машины. Окно Иванова было опущено. Левый рукав и вся левая сторона его черного пальто из лакированной кожи блестели от сырости. Он продолжал смотреть вперед. Здесь, снаружи, шум машин и трамваев был оглушительным.
Я услышал едва различимый голос девушки-диспетчера:
— Машина
Я склонился к Иванову и увидел маленькое отверстие на его левом виске и немного вытекшей крови. Пуля, должно быть, попала прямо в мозг, не разорвав ни одного сосуда. Седые волосы вокруг отверстия выглядели обожженными. Кто-то поднес мелкокалиберное оружие прямо к голове Иванова и выстрелил.
Я стоял у края моря из света и шума, дождь лил на меня и на левый рукав и левую часть пальто Владимира Иванова, убитого не так давно — его руки на руле были еще теплыми, когда я прикоснулся к ним. Струйка крови влажно сверкнула в свете фар проезжающей мимо машины.
— Машина три-один-девять! Пожалуйста, немедленно ответьте, машина три-один-девять…
19
Я поднялся на лифте высотного здания хирургического отделения на тот этаж, где лежал Конни Маннер. Эдит сообщила мне, как его найти. Я пробежал по коридору до самого конца, где за стеклянной дверью была его палата. Перед дверью стояли двое мужчин.
— Стоп, — скомандовал один.
— Туда нельзя, — сказал второй.
— Внизу стоит такси, — сообщил я. — Шофер застрелен. — Я показал им свое удостоверение прессы.
— Ах, господин Роланд из «Блица», — сказал второй.
— Да, — подтвердил я.
— Пройдемте к такси, — сказал второй мужчина мне, а потом своему коллеге: — Смотри за женщиной. Ей пока нельзя выходить.
— Порядок.
Второй мужчина уже бежал по коридору, я помчался за ним, к лифту. Мы спустились вниз. Он представился:
— Моя фамилия Вильке.
— Очень приятно, — ответил я. — Фамилия шофера была Иванов. Владимир Иванов.
— Вы его знали?
— Да, — ответил я и рассказал ему, откуда знал Иванова. «Это все равно уже вышло наружу», — подумал я. Когда мы выходили из лифта, меня неожиданно начало мутить, и я почуял «шакала». Это был запоздалый шок. Я вытащил фляжку, хлебнул, а потом выбежал вслед за Вильке в дождь и мрак. Мы понеслись по территории клиники, мимо привратника, пересекли улицу и добежали до клумбы и до такси, которое по-прежнему стояло с включенным двигателем и габаритными огнями. Русский съехал набок, рот его открылся, нижняя челюсть отвисла. Глаза были открыты. Тело его накренилось влево, в сторону окошка, и струи дождя лились в его открытые, мертвые глаза.
20
Эдит Херваг прошла по маленькому палисаднику дома 22-А по Адольфштрассе к ожидавшему ее такси, дверцу которого для нее приоткрыл Владимир Иванов. Он поздоровался. Она позвонила в диспетчерскую по телефону, записанному на карточке, которую я дал ей утром, и заказала машину 319.
— Я сяду к
— Прекрасно, — отозвался Иванов, открывая для нее переднюю дверцу. — К университетской больнице, так ведь?
— Да, — сказала Эдит.
Иванов поехал. Движение было уже довольно оживленным, надо было смотреть в оба. Иванов был отличным водителем. По радиосвязи время от времени раздавались голоса девушек-диспетчеров, вызывавших другие такси. Иванов тут же ответил и сообщил, что едет к университетской больнице. Какое-то время он помолчал, но когда они оставили позади мост Ломбардсбрюке, он осторожно поинтересовался:
— Вы не будете волноваться, если я вам кое-что расскажу?
— Волноваться?
— Вам нельзя этого. А то я могу и не рассказывать. — Иванов еще немножко опустил окно на своей стороне. — Иначе стекла запотевают, — пояснил он. — Ничего, что я открываю?
— Ничего, — сказала Эдит.
Русский произнес:
— Вашего друга зовут Конрад Маннер.
— Да, а откуда…
— Хочу вам как раз рассказать. Вчера ранним вечером сбит на зебре, так ведь? Эппендорфер Баум, точно? Тяжелым грузовиком, верно?
— Все верно.
— Видите ли, после того, как на вашего друга наехали, один из наших шоферов, ехавший как раз по Эппендорфер Баум, доложил об этом в диспетчерскую. Водитель увидел номер и запомнил его: HH-CV 541.
— Ну и? И?
— Мой друг поехал за грузовиком. Это была сумасшедшая гонка, скажу я вам! Все дальше и дальше из города. До озера Крупундер Зее. Не знаете, где такое? Неважно. Там, в Реллингене. Товарищ мой все больше и больше увеличивал дистанцию. Там совсем пустынно, на окраине. Он немного струхнул. Его можно понять. И вдруг водитель грузовика загнал машину прямо в озеро.
— Что?
— Да. И тут моему другу стало совсем жутко. Поэтому он и сообщил в диспетчерскую, что потерял грузовик из виду. Но это было не так! Он видел, что там, у озера, ждал большой «форд». Водитель сел в него, и они поехали. Теперь мой друг поехал за «фордом». Назад в город. До Ниндорфер-штрассе, 333. Огромная вилла, освещена прожекторами, высокие решетки, бешеные собаки, как друг рассказывал. «Форд» въехал через ворота в парк и заехал за виллу. Друг стал ждать. Встал подальше, из осторожности. Потом, через час, приехало другое такси, шофер подошел к ограде, двое мужчин открыли ворота, попрощались, и такси увезло того шофера. Друг — за ними. До самой квартиры этого шофера.
— Где она находится?
— На другом конце Гамбурга. Большая новостройка. Много жильцов.
— Адрес! — воскликнула Эдит.
— Этого я вам не могу сказать.
— Почему не можете?
— Из-за своего друга. Мне пришлось ему пообещать, что я никому не скажу адрес. Он страшно боится! Не хочет впутываться в это дело. Никому не рассказывал — ни в диспетчерской, ни коллегам. Только мне. Полиция так смешно ведет себя. Я-то не боюсь. Сегодня, после работы, поеду туда, где живет этот парень. Друг описал мне его. Я найду его. А потом позову полицию! Должны же они что-нибудь делать!