Из одного котелка
Шрифт:
Наступление продолжалось. Завершалась очистка от фашистов кубанской земли. А перед нами простирались таманские плавни и лиманы, приазовские разливы. Однако наступал период холодных осенних дождей. Но это было ничто по сравнению с тем, что чувствовали мы. Наши сердца были переполнены радостью побед и встреч со счастливыми жителями этой освобожденной земли. Радовались мы все вместе. Я же, разделяя счастье других, постепенно, с каждым метром фронтовой дороги, приближался к заветной цели — родным землям Польши, где нас так ждали.
А между тем мы гнали врага к водам
В ТОТ ОКТЯБРЬ
Вперед!
Мы снова гоним врага!
Помню те радостные, хотя необычайно трудные и тяжелые, дни. Враг отступал, но освобождать землю приходилось дорогой ценой. На многочисленных опорных пунктах он ожесточенно защищался, стремясь задержать наступление наших частей. Нелегко было овладевать этими укреплениями на промежуточных рубежах, тем более что сама местность была удобной для ведения противником оборонительных боев.
Однако мы продолжали без остановки продвигаться вперед.
«Преследуя врага и не давая ему задержаться на промежуточных рубежах, войска 56-й армии гнали врага с Таманского полуострова» [48] .
Прочитав воспоминания Маршала Советского Союза А. А. Гречко, который описывает эти бои, и познакомившись с рельефом таманской местности по картам, я ныне более полно вижу и оцениваю ту местность с многочисленными лиманами и плавнями, которые мы должны были преодолеть. Хорошо помню, как мы по-фронтовому, с досадой ругали бесконечное бездорожье, по которому двигались орудийные расчеты нашей батареи.
48
Там же, стр. 440.
«Черт побери, неужели здесь действительно нет лучшей дороги, а только эти болота, кишащие комарами, полные ила, липнущего к сапогам», — думали мы, с трудом выдерживая зловонный запах, вызывавший тошноту.
Но только по этим «дорогам» и можно было подойти к возведенным здесь многочисленным опорным пунктам врага. Нелегкими были эти «дороги», они стоили нам много сил и крови.
Мы знали, что в штабе дивизии и даже выше наверняка было хорошо известно наше положение. Впрочем, однажды нам сказали, о чем мы сами, старые, закаленные фронтовики, хорошо уже знали, что «легче идти по этим болотам и обходить гитлеровские укрепления, чем атаковать их в лоб…» Несомненно, мудрым и правильным было это решение. Благодаря ему мы избежали лишних потерь в людях и технике.
Для многих солдат здешний климат оказался тяжелым. Особенно мучила малярия. Многие солдаты и офицеры перенесли эту болезнь еще весной, во время распутицы. Я был одним из тех, кого малярия не обошла. По нескольку раз в день запивал я чаем желтый порошок… До сегодняшнего дня испытываю отвращение при одном воспоминании о нем. От него шумело в голове, притуплялся слух, но лихорадка все же изводила… Трясло так, что никакой полушубок не мог согреть.
Каждое утро батарею поднимали по команде:
— За врагом, вперед!..
Привалы были преимущественно короткими, как и огневые налеты наших орудий, которыми мы поддерживали продвигавшиеся впереди нас подразделения пехоты. Мы продолжали гнать
Но мы продолжали гнать врага. Немцы отступали на всем Таманском полуострове. Они очень боялись окружения и второго Сталинграда.
Враг бросался на нас с воздуха, поливал пулеметным огнем с флангов, забрасывал минами. Однако ничто не могло пас остановить. По вечерам мы подсчитывали километры пройденного пути. Мы приближались к берегам Черного моря и Керченского пролива. Комары уже не так досаждали нам, а может, это просто так казалось.
Помню, как после форсирования реки Старая Кубань мы вышли в тыл вражеских частей и начались ожесточенные бои. Наши самолеты разбрасывали тысячи листовок, призывавших немецких солдат сдаваться в плен и гарантировавших им жизнь. Но только немногие выбирали плен и жизнь, настолько огромен был груз их преступлений. Гитлеровские солдаты боялись ответственности и правосудия, поэтому пытались найти спасение… в таманских лиманах и плавнях…
— Дождались своего, — говорили солдаты, обходя вздувшиеся трупы.
Ударом во фронт был преодолен еще один оборонительный рубеж фашистов между Кизилташским и Ахтанизовским лиманами. Оттуда наконец мы вышли на западную часть Таманского полуострова. Перед нами на несколько десятков километров вправо простирался Таманский залив, прямо — воды Керченского пролива, а дальше — на юге — Черное море.
— Ну, ребята, уже недалеко, — подбадривал нас парторг Наумов.
— Это еще ничего по сравнению с тем, что мы пережили, — коротко отвечали солдаты. А в действительности каждый из них держался из последних сил, так как позади остались многие километры этой липкой, вязкой, болотистой почвы.
Если бы таманская земля могла говорить!.. Ведь она была свидетелем многих исторических событий. Здесь летом 1918 года разыгрались драматические сражения первого периода борьбы Красной Армии против Деникина. Большой отряд рабоче-крестьянской армии, так называемая Таманская армия, был тогда отрезан от основных сил войсками Деникина. Чтобы соединиться с ними, Таманская армия вместе с тысячами беженцев, спасавшихся от террора белых, прорвалась вдоль берегов Черного моря до Туапсе, а затем, ведя непрерывные бои с преобладающими силами врага, в исключительно трудных условиях пробилась через горы в Армавир. Нелегкими были бои на этом более чем пятисоткилометровом пути, который Таманская армия должна была преодолеть, чтобы в конце сентября соединиться с Красной Армией на Кавказе.
Проходя теперь невдалеке от тех мест, где вели когда-то героические сражения воины новой, Советской власти, я как бы вновь переживал события, описанные в книге Серафимовича «Железный поток», которую читал в Баку. Тогда я не мог предвидеть, что и меня солдатская судьба забросит в эти же края — на таманскую землю, к морю…
Прекрасное это чувство, если ты ощущаешь приближающееся мгновение исполнения заветной мечты, когда силы твои на исходе. Хочется жить, чтобы видеть плоды своего труда…