Из развода с любовью
Шрифт:
– Постой.
– Стою.
– Повернись, пожалуйста.
Я покорно подчинилась и тотчас встретилась с черными как ночь глазами. Будто загипнотизированная я вглядывалась в его лицо, не в силах оторвать взгляда. Такое красивое. Правильно и строгое, оно почему-то пугало меня своей решимостью.
– Знаешь, в чем разница между свиданием и простой встречей? – наконец спросил Виталик.
Поняв, что от меня все-таки ждут ответ, я покачала головой.
– В этом…
Я почувствовала, как Виталик подхватил меня и прижал к себе, в ту же секунду небо обрушилось на
Он целовал меня! Целовал!!! Сначала осторожно будто боялся разбить или испортить. Но постепенно движения его языка становились все более напористыми и уверенными, а собственная связь с реальностью все менее ощутимой. Оторвавшись от его губ, я тихо застонала и снова приникла обратно.
Мы целовались, пока у меня не замерзли руки, все это время я держалась за ворот черного пальто, будто боялась, что Игнатов сбежит.
Потом он грел мне пальцы, дул на них и тер заледеневшую кожу до красноты.
Потом мы целовались снова, и на этот раз он крепко сжимал мои ладони в своих больших, горячих руках.
Было не понятно, сколько прошло времени, то ли десять минут, то ли несколько месяцев, потому что все вокруг перестало для меня существовать. До рассвета оставалось все меньше или же мы пережили его, прячась за темным козырьком подъезда. Наконец я с сожалением отстранилась и прошептала:
– Твоя бабушка нас убьет.
– Она за гуманизм, - заверил меня Виталик.
– Спокойной ночи.
Он поправил выбившиеся из пучка волосы и серьезно сказал:
– Новикова летала, не касаясь сцены, а Зверев топал как слон. Пожалуйста, не перепутай.
И чмокнув на прощанье в нос, развернул меня к двери и слегка подтолкнул вперед.
Домой пришлось идти пешком, то есть по лестнице. Мне было необходимо взять паузу, поправить прическу, проверить макияж и элементарно унять дрожь в ногах.
Я чувствовала себя молодой и такой счастливой: мне снова шестнадцать, в кино показывают Трою, фильм, в котором снимается куча красивых мужиков, но они меня не волнуют, потому что самый лучший он вот, рядом, протяни руку и коснешься его мягкого розового уха. После будем есть мороженое и целоваться, пока губы не треснут на морозе.
А потом придется прятать от мамы лицо и жаловаться на аллергию на помаду.
Вот такой я поднималась на свой этаж – снова окрыленной, снова юной, и главное живой.
Инесса Марковна открыла сразу. Она поднесла палец ко рту и прошептала:
– Тссс, дети спят.
– Они вас не утомили? – я старалась быть вежливой, и сдержать ползущую по лицу улыбку. Хотелось хохотать и кружиться.
– Ничуть, Яна, у вас чудесные ребята. Как балет?
– Оооо, Зверева все порхала, а Новиков топотал и…знаете…топотал…как этот… - Я запнулась, поняв что перепутала фамилии и забыла, что вообще надо говорить. Зато так к месту вспомнилась фраза из любимого фильма: - Вы считаете меня легкомысленной?
Красивая женщина с белыми как снег волосами посмотрела на меня и ответила, доиграв сцену до конца:
– Поживем – увидим.
Я проводила ее до подъезда, вернулась
Я опустилась на край кровати и прижалась к сопящему Мишуку, свободной рукой погладила нежные как гусиный пух, волосы Вари.
Так и лежала, окруженная теплом своих детей. На кончиках пальцев еще можно было поймать ускользающий след парфюма Виталика. Запах силы, решительности и…
«Так пахнет счастье», - с этой мыслью я, наконец, отключилось.
Снов не было
Глава 13
В этот раз Серпантин был одет…чуть менее эксцентрично. Стразы только на пиджаке, который можно снять в любую минуту, под ним рубаха с безобидными черепушками, а джинсы…джинсы присутствовали и уже за это спасибо. Я удовлетворенно оглядела вымытые и собранные в гигантскую дулю волосы, моя личная победа в борьбе с локонами Рапунцель не первой свежести. Теперь, по крайней мере, было понятно, что у старого рокера не водятся вши.
– Сладуся, впервые не опоздала, - протянул он, когда заметил меня в студии.
Остальные сотрудники фирмы и участники съемочного процесса стали коситься в нашу сторону, помня о напряжении между мной и музыкантом. Температура в помещении выросла на пару градусов, а звуки вокруг стихли. Публика выжидала, закончится наш диалог скандалом или пронесет, и можно работать дальше.
– Рада вас видеть, Валера, вы изумительно выглядите, - кажется где-то позади раздался облегченный вздох моего ассистента. Впрочем, все снова напряглись, когда я добавила: - Но попрошу не приходить на работу с бодуна, от вас просто разит!
– Пью когда хочу, мое право, - огрызнулся Серпантин и, подмигнув мне, почапал в сторону импровизированной сцены.
Образ алкоголика, пускай и бутафорского очень грел душу старику. И приходилось тщательно поддерживать легенду о том, что он гуляка, драчун, правительственный оппозиционер и просто лев в постели, не смотря на седину и слабенькое сердце.
Сегодня мы планировали снять выпуск с семейным психологом, которая работала в кризисных центрах и помогала жертвам насилия выйти их травматичных отношений. От волнения у меня дрожали руки: поиск такого специалиста занял много времени и от ее компетенции зависел успех всего фильма.
Если она подтвердит недавние слова Серпантина: сами бабы дуры и виноваты в оплеухах, то это значило очередные финансовые и временные потери. А помимо нехватки денег, мой телефон обрывал застрявший на островах генеральный, которому очень не терпелось продать фирму. Сейчас мне особенно нужно наконец перестать лажать и показать, что я умею работать.
«Маленькая победоносная война», - повторила цитату российского дипломата, который хотел взбодрить народ ошеломительной победой. А потом вспомнила, что война, которую он развязал, закончилась крахом и привела к революции. Ох, не повторить бы этот опыт. Посмотрела на макушку Серпантина, прикидывая, удастся ли впихнуть его дулю под буденовку. Образ эпатажного коммуниста тотчас сложился у меня в голове.