Из развода с любовью
Шрифт:
– Внимательно тебя слушал, ты назвала фамилию, мне этого хватило.
Хватило.
Хва-ти-ло, медленно растягивая слоги, я «прокатила» слово по рту. Как не произноси, звучало оно все равно слишком самодовольно. Я снова посмотрела на Виталика и опять не увидела там бахвальства или чувства превосходства над слабым, то есть надо мной. Наоборот, он внимательно следил за переменами в моем лице, и во взгляде его потемневших глаз прочиталась озабоченность, когда я отстранилась в сторону.
– Мы вернемся к этому разговору позже, - мягко произнесла и постаралась перевести внимание на происходящее
До меня долетали какие-то обрывки фраз, но им было не пробиться через то, что беспокоило на самом деле:
Виталик все решил за меня. Влез в мою жизнь и исправил ошибки, по-учительски начеркав красной ручкой в общем-то чистой тетради. Без спроса, так запросто, мимоходом.
Инстинктивно дернувшись, когда его рука коснулась моей, я сделала еще один шаг в сторону. Сейчас нужно сконцентрироваться на работе, все остальное решу потом. Я зажмурилась и снова открыла глаза, надеясь, что это поможет сделать картинку вокруг меня четкой. Успокаивающий голос психолога маятником возвращал меня из гипноза, и вот я уже улавливала отдельные фразы:
– …когда с нами в жизни происходит что-то плохое, например, болезнь, расставание, увольнение, любая напасть, мы думаем, что это делает нас слабее. Думаю, все слышали и даже произносили: это меня подкосило, убило, и так далее и тому подобное. Именно так мы себя ощущаем, но упускаем из вида важное: любое испытание - это левел ап.
– Левел что? – скривился Валерчик.
– Новый уровень, - улыбнулась психолог, - любое событие, которое мы преодолеваем, не проходит бесследно. И каждое из них не забирает у нас, а наоборот, дает. Добавляет нам силы, уверенности, мудрости.
– Ты нашла отличного специалиста, она чувствует камеру, - произнес Виталик, но я вскинула пальцы вверх, призывая его не мешать.
– Когда мы боимся человека, когда мы наделяем его некой силой, которая, как нам кажется, может нас поразить, мы как бы даем ему право управлять нашей жизнью. Мы все действия подстраиваем под него. В общем, разрешаем ему решать, как будет выглядеть твоя собственная жизнь.
Эта мысль острой стрелой врезалась в мое сознание. Я прокрутила ее в голове еще несколько раз, гадая, про кого она сейчас. Про Олега? Про меня? Или же Игнатова, так удачно вписавшего свое имя во всю эту историю.
– Яна, время обеда, у меня остался час, - напомнил Виталик, пока оператор менял объектив, а Серпантин пил кофе.
– Ага, обеда… - я мельком взглянула на картавого, он напряженно ждал моего ответа. Протянутая рука замерла в воздухе, потому что я так и не подала свою: - Виталик, сейчас у меня другие планы, извини.
Его брови удивленно поползли вверх:
– Ты понимаешь, что мы сегодня можем не увидеться.
Я шагнула вперед, обняла Виталика за плечи и легко поцеловала в сомкнутые губы:
– Я в тебя верю, ты обязательно что-нибудь придумаешь. Закончишь дела пораньше, и мы поужинаем вместе.
– Ты серьезно? – не поверил он.
– Абсолютно. Когда Игнатов чего-то хочет,
– Я могу помочь?
– О нет, - улыбнулась я, - справлюсь сама.
Еле дождавшись окончания съемок, я подошла к психологу. Та что-то шепнула Серпантину на ухо, отчего он по мальчишески зарделся. Когда престарелая кокетка наконец отпустил психолога на свободу, я уже заняла позицию у выхода.
– Погодите! – Вскрикнула громче нужного, в нашу сторону сразу оглянулось несколько пар любопытных глаз.
– Вы что-то хотели?
– Простите, нас не представили, мы только говорили по телефону, Яна Вадимовна, - и, поняв, что это звучит слишком официально, поправила: - но лучше просто Яна.
– Алла Эдуардовна, - она прожала протянутую мною руку, - но можно просто Алла. Что-то не так с интервью? Я старалась быть корректной.
– Нет-нет, все вышло прекрасно…наверное, - я нервно покосилась в сторону топчущегося неподалеку Валерчика, опасаясь лишних ушей: - понимаете, я бы хотела кое-что спросить. Вы так хорошо говорили про созависимые отношения, про тираничных мужчин, это все звучало действительно…впечатляюще. Но мы не успели раскрыть еще один вопрос.
– Какой же?
Я взяла короткую паузу, чтобы правильно подобрать слова. Говорить об этом было больнее, чем разнашивать новые туфли (да, на размер меньше, зато какая скидка). Наконец я решилась и спросила:
– А если мужчина после развода шантажирует бывшую жену детьми?
Поразмыслив пару секунд, Алла уточнила:
– Это ваш мужчина?
– Что? Нет, конечно! – деланно удивилась я и снова оглянулась. Серпантин словно клеем намазанный, прилип к полу и не желал уходить. Он даже не старался делать вид, что не слышит наш разговор. Подслушивал, ясное дело. И чтобы не выдать врагу ни грамма информации, я прошептала, не разжимая рта: - Подруги.
– Что?
– Муж моей подруги, - уже громче повторила я, - понимаете, он угрожает на суде, что отберет детей.
– А муж этой вашей подруги был хорошим отцом, когда они состояли в браке?
От неожиданности я фыркнула, но тотчас успокоилась. Нужно вести себя прилично и держать лицо, если не перед психологом, то перед Серпантином, что все еще не отходил от нас, внимательно слушая весь разговор.
– Не припомню, чтобы она мне такое рассказывала.
– То есть, он не проводил с ними вечера, не читал книги на ночь, не купал, не кормил, не гулял?
– Нет, он не делал ничего этого, - резко оборвала я психолога, так как каждое новое слово отзывалось упреком лично ко мне. Он не делал всего этого с твоими детьми, потому что ты была плохой матерью и отвратительной женой. Он полностью оправдан, а тебя, милочка, на дыбу.
– А что же он тогда делал? – этим вопросом Алла вбила последний гвоздь в крышку моего гроба.
– Просто был…отцом, - стараясь как-то разрядить обстановку, я отшутилась, - ну типа должность такая, как главный дизайнер на спичечном заводе. И кабинет есть, и зарплата хорошая и звучит гордо, а из функционала только пасьянс косынка. Понимаете?