Из шестнадцати в тринадцать
Шрифт:
Ноги не держали Кушину. Едва Минато отпустил её, как она осела на деревянный пол клетки. Никогда ещё она не чувствовала себя настолько выжатой, но и ничего более сложного и значительного, чем эта печать, женщине делать не приходилось. Видя состояние дочери, Сенго присела рядом и осторожно сжала её холодную худую ладонь. Кагами тоже опустилась на пол и взяла за руки маму и бабушку. Кожа Кушины обжигала мертвенным холодом, а ладонь Сенго была сухой и шершавой, словно дерево. Саму же девочку потряхивало от страха и напряжения. Слишком многое сейчас зависело от неё.
– Пора, – глубоко вдохнув, сказала Кушина.
Двигаясь
Завершив последнее движение, все трое разомкнули ладони, но между ними остался круг светящейся витиеватой печати.
– Получилось! – прошептала Кушина и рухнула на пол.
– С ней всё хорошо, просто уснула, – поспешила успокоить Сенго подскочившую было Кагами. – Она сделала всё, что могла, и теперь твоя очередь, девочка.
Кагами коротко кивнула и вернулась на место. Теперь действительно всё зависело от неё. Собравшись, она выполнила призыв и изо всех сил ударила ладонью об пол в центре печати. Тут же из-под её руки стали вылетать небольшие красные бабочки, крылья которых, стоило им миновать светящуюся печать, приобретали такой же узор из чёрных линий.
Прошло уже несколько минут, бабочки продолжали вылетать, а Кагами всё не убирала руку. Девочка бледнела, по её щекам катились пот и слёзы, но она не прерывала призыв. Для печати нужны были десять тысяч бабочек, а сейчас, когда почти вся клетка была заполнена ими, всё ещё было мало. Она почти физически чувствовала, как из неё вытекает чакра, что почти уже ничего не осталось, но они с бабушкой просчитали, что её сил хватит ровно на десять тысяч бабочек.
Ещё через пару минут Кагами без сознания рухнула рядом с мамой, а Сенгу, проверив пульс внучки, неожиданно мощным для её возраста ударом снесла крышу клетки. Миг, и тысячи бабочек взмыли в небо. Со стороны, наверное, казалось, будто кто-то открыл огромную коробку фокусника. За их крыльями тянусь тонкие красные нити, которые сплетались между собой, накрывая сетью всю Коноху.
В это время Наруто, Орочимару и большая синяя (читай Саске) жаба. Направлялись в противоположную сторону, к кварталу Учиха. Несмотря на то, что печать, созданную Кушиной и Сенго, проверить не представлялось возможным, и шансы на её успешную активацию были весьма малы, эта часть плана являлась наиболее реальной и выполнимой. Миссия Наруто строилась на ещё более призрачных предположениях.
По мнению Орочимару, люди Дубля и Оригинала имели весьма ощутимую связь. Многие из тех, кого он опрашивал, рассказали, что однажды просыпались от странного реалистичного сна о своей смерти. Для шиноби, в общем-то, это было в порядке вещей. Вот только содержание этого сна в точности совпадало со смертью дубля этого человека. Кушина с Минато подтвердили это. За четыре года до рождения сына им одновременно приснилась смерть от лап Девятихвостого, и Наруто точно знал, что в его мире всё именно так и произошло. Основываясь на существовании этой связи, Орочимару предположил, что люди, перенесённые из Оригинала в Дубль, появятся рядом со своими «вторыми половинками». То есть Наруто возле Наруто, Саске возле Саске, Орочимару возле Орочимару.
Эта
Необходимо было оказаться там, где ты и другой ты будете наиболее полезны. Задача осложнялась тем, что они не знали, кто именно придёт с той стороны. Но среди них, однозначно, будут Наруто и Саске, а где Саске – там Орочимару с Сакурой. На них и рассчитывали.
Шустро перескочив ограду территории Учиха, Наруто, Орочимару и большая синяя (читай Саске) жаба угодили прямо в кучу этих самых Учиха. Те в свою очередь, преодолев секундное удивление подобной наглости, резво кинулись в бой. Не менее резво отбросив их какой-то техникой, Орочимару крикнул:
– Защищай жабу (читай Саске), я задержу их!
Наруто кивнул и вместе с Харуру (она же Саске) побежал к центру клановой территории. Защищать ему, конечно же, было нечем. Всю систему циркуляции чакры этого тела он сжёг подчистую, потому всё, что оставалось, это раскидывать кунаи с дымовыми и взрывными печатями. Спасало только то, что большинство шиноби Учиха сейчас были на арене, а те, кто остался, сражались с Орочимару.
Как оказалось, спасало ненадолго. У самого шестигранного здания охрана всё же была, причём не абы кто, корень Анбу. Видимо, у них был приказ не покидать пост даже в случае конца света или приближающегося к ним паренька с большой синей (читай Саске) жабой.
Воодушевившийся было Наруто приуныл, а Саске (на самом деле жаба) обречённо квакнул. Для решения проблемы срочно требовался рояль в кустах, но ни кустов, ни уж тем более рояля поблизости не наблюдалось. Зато откуда-то слева выпрыгнула Цунаде.
– Я вовремя вернулась? – ухмыльнулась она.
– Лучшего времени и не придумать! – улыбнулся Наруто. Он соскучился по Цунаде, хотелось обнять её, поговорить, но на это не было времени. Два Анбу уже сорвались со своих мест и направлялись к ним. Они, наверняка, были сильными войнами, вот только сражаться им предстояло с женщиной, по мощи равной Хокаге, которая последние несколько лет мечтала надрать парочку учиховских задниц.
– Без шансов, без вариантов, – подал голос Курама, когда один Анбу выбыл из боя, утомлённой тряпочкой шмякнувшись о стену. – Женщины – страшная сила.
Трое Учиха, оставшихся охранять здание, были вынуждены покинуть свой пост и присоединиться к товарищу. Наруто, как завороженный, наблюдал за боем. Цунаде периодически замирала, попадая в гендзюцу, но почти мгновенно сбрасывала иллюзию, продолжая наносить удары. Парень сражался против Шарингана и знал, что это чертовски непросто. Даже представить было страшно, через какие тренировки прогоняла себя Цунаде, чтобы научиться противостоять такой силе.
Жаба (читай Саске) рядом осуждающе квакнула, напоминая, что времени у них нет. Наруто дёрнул плечами и, вздохнув, рванул к дверям шестигранного знания. Он уже открывал их однажды. Ничего сложно. Развернуть свиток с печатью-ключом. Прокусить палец. Оставить на бумаге и дереве длинный кровавый след.
Дверь распахнулась, приглашая в темноту, и как только Наруто нырнул в неё, снова захлопнулась.
Не было ни света, ни звуков. Парень зажег приготовленный заранее фонарь. Его луч лизнул деревянные стены коридора, его собственную ногу и (читай Саске) жабу. Там, за стенами здания, шло ожесточённое сражение. Змеи крушили Коноху, шиноби песка бились с шиноби листа, а здесь царила высушенная тишина.