Из шестнадцати в тринадцать
Шрифт:
Вот и сейчас, сжимая ладонь Итачи, Наруто чувствовал какой-то подвох. Это сомнение назойливым насекомым маячило на периферии сознания. Кожа девушки была тёплой и абсолютной реальной. Одежда выглядела точно так, как он запомнил. Вот только слова, которые слетали со знакомых губ, не могли принадлежать Итачи.
И у тела маленького Наруто сожжены все тенкецу. Не только сознанию Девятихвостого не за что было зацепиться, но и иллюзию построить так же было не на чем.
– Поверь мне… – снова прошептала Итачи.
– Верю, – послушно согласился Наруто.
Грустно
От старого рисунка не осталось и следа. Лицо было испещрено жирными чёрными линиями печати. Из-под ресниц катились угольные слёзы.
Шах и мат.
Как бы не желал Наруто верить в то, что Итачи может спастись и не страдать, в том, где реальность, не оставалось сомнений. Последний раз взглянув на девушку, он сделал то, что после тысячи тренировок с Саске умел прекрасно.
Закрыть глаза.
Представить свою систему циркуляции чакры так точно и подробно, словно видишь через Бьякуган.
Остановить движение, сплести свою энергию с чакрой Девятихвостого.
Открыть глаза.
Мир рухнул на Наруто. Ярким сияющим кулаком впечатал его в реальность. Где-то слева белело ошарашенное лицо Микото. Где-то справа, сигналя вытаращенными глазами, пробегал Орочимару.
– Ты долго! – с порога наехал Курама. – Нас тут чуть не прибили!
– Так не прибили же! – огрызнулся Наруто. – Мне вообще кажется, что убивать меня особо не стремятся…
Словно намеренно противореча этим словам, Микото бросилась в атаку. Чидори она больше не использовала, вместо этого полоснула Наруто острой струёй огня и, когда парень увернулся, появилась с другой стороны. Резкий удар под рёбра высек воздух из лёгких и отбросил Наруто на пару метров, а вслед полетела новая волна огня. Извернувшись, Узумаки потоком ветра направил огонь в обратную сторону и, поднырнув под языки пламени, повторил манёвр Микото.
Он бы непременно достал её. Удар был хорош, а момент подобран идеально. Но Саске, сотрясаясь воплем «Я предупреждал тебя, придурок!», снёс его за секунду до.
– Стукнутый! – прошипел Курама и развернулся к миру филейной частью.
– Не смей бить мою мать! – орал Саске на Наруто, а тот, в свою очередь, восхищался возможностями учиховских связок. Слышно его, наверное, было до самой арены.
Некая логика в поведении Саске, конечно, присутствовала. Он буквально только что путешествовал между мирами, засовывал четырнадцатилетнего себя в жабу, сражался с собственным отцом (кстати, успешно), а теперь наблюдал битву собственной же матери со своим лучшим другом.
А ещё любимый брат оказался любимой сестрой.
В такой ситуации крыша поедет у кого угодно, а Саске стабильностью не отличался от слова совсем. Всё же шла битва, и тот факт, что Микото вполне могла ударить в спину, должен был хоть сколько-нибудь отрезвлять парня, но не отрезвлял. Пылая праведным гневом, Саске желал надрать Наруто зад, совершенно не замечая ни вставшую в боевую стойку Микото, ни приближающегося Фукагу, ни пробегающего мимо ошалевшего Орочимару.
Наруто смотрел на Микото через плечо орущего Саске.
Иллюзия, которую наложила Микото была странной, совсем не годной для боя. Она больше напоминало тщательно приготовленную ловушку. Или послание. Итачи, читающая стихи, фонарь, кимоно и карандаш – бред сладкий, бесполезный, но рождающий одну единственную верную мысль: ему, Наруто, позволили быть здесь.
У клана, много лет повелевающего временем и пространством, не может быть ошибок. Микото сама пустила его в этом мир и разрешила менять правила. Не прямо. Не очевидно. Она оставила один шанс на тысячу, потому что на самом деле не хотела убивать своих детей.
Наруто забыл о важном: Микото – мать Саске, мать человека, который одну половину жизни мстил брату за людей, а вторую – людям за брата. Двойственность, какая-то сверхъявственная сложность взглядов и убеждений – то, что свойственно Учиха также неизменно, как стихия огня.
– Женщины… – проворчал Курама из своего угла.
– Разберись здесь, – коротко шепнул Наруто, удивительным образом вклинившись в вопли Саске. И свалил. Попытавшийся ударить его злой Учиха добился лишь хлопка и дыма от лопнувшего клона.
Пробежав мимо бледного (да, бывает и такое) Орочимару, Наруто в несколько прыжков вернулся в зал, без крыши напоминавший большую яму. Ранее он послал несколько клонов защитить Итачи от обломков, и теперь девушка лежала на небольшом чистом участке пола. Парень бросился к ней и хотел взять на руки, но Итачи тяжело застонала, стоило ему приподнять её голову.
– Не трогай, дурья башка! Она сейчас часть печати! Нельзя разрывать технику так просто!
Наруто коротко выругался. Линии на теле были продолжением рисунка пола. Малейшее движение причиняло Итачи сильную боль, и о том, чтобы просто унести её, не стоило и думать. В первый раз в жизни Наруто пожалел о том, что никогда не уделял искусству печатей должного внимания. Конечно, мама научила его кое –чему, но этого было ничтожно мало. Позабытое было чувство беспомощности накрыло с ной силой.
Парень гладил Итачи по щекам и ладоням, звал по имени, но не верил, что она очнётся, потому вздрогнул от неожиданности, когда девушка всё же открыла глаза. Взгляд её, сначала мутный и потерянный, быстро стал таким же, как у Саске – гневным и горячим, почти ненавидящим.
– Зачем? – одними губами прошептала Итачи. Радужка её глаз полыхнула красным.
Нет, только не опять! – простонал Курама.
====== С новым миром! ======
Наруто был морально готов абсолютно ко всему. Ему казалось, что ни одно гендзюцу не сможет поразить его после техники Микото. Его тёплая Итачи в синем кимоно – абсолютный предел того, что способно затронуть сердце. Больше Наруто не поведётся ни на один обман, не поддастся и ни одной сладкой сказке.