Из тьмы
Шрифт:
— Мы ничего из нее не поняли и просим вас помочь разобраться.
— Кто это «мы»?
— Есть у нас кружок семинаристов. Изучаем литературу…
— Сколько вас?
— Немного, — уклончиво ответил Уосук.
— Гм… Какой скрытный молодой человек! Так вот: я согласен пояснить вам смысл этого рисунка, но при условии, что вы введете меня в свой кружок.
Уосук оторопел. Он не знал, что сказать. Кружок-то секретный! Сам клятву давал… Губельман понял его состояние.
— Я не требую немедленного ответа. Посоветуйтесь
К удивлению Уосука, его сообщение о разговоре со ссыльным вызвало в кружке бурю восторгов.
— Я давно мечтал как-нибудь познакомиться с ним, — сказал Максим.
— Проси, проси его! Пусть приходит!
— Но ведь кружок секретный? — удивился Уосук.
— От большевиков у нас секретов нет, — веско сказал Платон.
В воскресенье библиотека открывалась в два часа дня. Уосук не стал ждать и направился прямо в «музей». По пути он поймал какую-то бабочку и приколол ее булавкой к куску картона.
— Да-да, — отозвался на стук хозяин. — Ах, это вы? Что это у вас?
Уосук подал свой трофей. Глаза Губельмана радостно засияли.
— Подумать только — аполлон! А я уж думал, что этот вид здесь не обитает.
— А сколько всего на свете бабочек?
— Недавно вышла книга Кузнецова. Он пишет, что в мире существует 90 тысяч видов чешуекрылых, сиречь мотыльков. Из них в России 12 тысяч. А в Якутии сколько, по-вашему? Это, друг мой, неизвестно.
Уосуку все больше нравился ссыльный. Он находил в Губельмане сходство со своим любимым учителем — Староватовым.
— Вы, я вижу, бабочками не интересуетесь. А зря! Бабочки — часть природы, и притом прекрасная ее часть.
— Сегодня вечером у нас заседание кружка. Вы посетите нас? — быстро заговорил Уосук, опасаясь, что в комнату могут войти.
Губельман внимательно взглянул на него.
— Посещу.
— Тогда я зайду за вами.
Губельман поздоровался с кружковцами — с каждым отдельно, за руку, обвел всех пристальным взором.
— Ваш товарищ Иосиф попросил меня рассказать вам о карикатуре, которую… обнаружил в библиотечной книге. Где она? Ага, спасибо. Ну что же, друзья, я хорошо знаю этот рисунок. Он посвящен тому периоду, когда Российская социал-демократическая рабочая партия раскололась и власть в ней временно захватили меньшевики. Таковые, надеюсь, вам известны? Они то и стали объектом карикатуриста. Вот эта крупная мышь, которая «хоронит» большевизм, — главарь меньшевиков Мартов. Остальные мыши — тоже меньшевики. Как видите, мыши страшно рады, что «кот» умер. Однако большевизм оказался куда более живуч, чем они думали…
— А вы точно большевик? — спросил кто-то.
Губельман развел руками.
— За сие и сослан.
— А кто еще из большевиков сослан в Якутию?
— Немало. Ну вот, скажем, Григорий Иванович Петровский, депутат Государственной думы от рабочей курии. В Покровске
— А видали вы… Ульянова-Ленина?
— Приходилось.
— Как? Где?
— Об этом я расскажу вам попозже. А теперь позвольте узнать, чем вы занимаетесь в кружке?
— Мы изучаем разную литературу, в том числе и запрещенную, — охотно начал Максим. — Только многого не пони маем. Вот недавно попалась нам брошюра, революционная вроде, и лозунг на ней красивый: «В борьбе обретешь ты право свое». Читали-читали…
— Где она?
Платон подал Губельману потрепанную книжонку.
— Это, друзья мои, программа эсеров.
— Эсеров? Вот черт!
— Мы хотим лучше знать жизнь и бороться за то, чтобы она стала лучше, — тихо произнес Платон.
— Товарищ Губельман! — с надеждой сказал Максим, — У нас к вам большая просьба: не могли бы вы руководить нашим кружком?
Все затаили дыхание.
— Гм… — сощурился Губельман. — А ведь вами руководить небезопасно! Изучаете программы запрещенных партий… Вот если бы вы занялись исследованием родного края, его природных богатств, тогда, пожалуй…
— Краеведение! — разочарованно вздохнул кто-то.
— Вы считаете такое занятие недостойным? А вот подумайте, подумайте! Потом скажете мне… через Иосифа. Я вас увижу, Иосиф?
— Обязательно! — откликнулся Уосук.
— Да, вот что еще. Хорошо бы вам забыть мою фамилию, чтоб не упомянуть ее случайно при посторонних.
— Как это?
— Зовите меня за глаза Ярославским Емельяном Михайловичем. Годится? Это моя партийная кличка.
Он попрощался с кружковцами.
— Провожать не надо!
И Ярославский тут же исчез.
— А еще большевик! — бросил Ксенофонтов. Собственной тени боится! Мотыльками да камешками занялся.
— Не болтай зря, — резко возразил Платон. Не знаешь разве, что все ссыльные под надзором полиции?
— По-моему, парни, Ярославский совершенно прав, — сказал Максим. — Нам же самим несдобровать, если семинарское начальство что-либо заподозрит.
— Вот именно. Если полиция увидит, что Ярославский с нами камешки собирает да мотыльков ловит, придираться не будет. А захочешь узнать что-либо серьезное — бабочки не помешают.
Все уставились на Уосука.
— Вот черт! — восхитился Платон. — Молчит-молчит, а потом как скажет!
Глава двенадцатая
Поездка на остров Хатыстах. «Близок час революции, друзья»
Первый день каникул Ярославский предложил кружковцам провести за городом.
— Захватим папки для гербария, что-нибудь пожевать — и на острова. Понаблюдаем природу, поговорим. А?
Уосук толкнул Платона локтем: «Вот видишь!» Платон понимающе кивнул головой.