Из тьмы

Тертлдав Гарри

“Ей сколько? Около года?” Спросил Элфрит. Эалстан кивнул. Его мать вздохнула. “Хотел бы я ее увидеть. Я надеюсь, Ванаи обратила внимание на твое письмо”.

“Ты не единственный”. Тон голоса Эалстана заставил его мать рассмеяться. У него запылали уши. “Я имею в виду...”

“Я знаю, что ты имел в виду”, - сказал Элфрит. “Если что-то и доказывает, что ты больше не ребенок, то это. Это и твоя борода”.

“У меня уже была борода, когда я, э-э, уходил”, - сказал Эалстан.

Убежал, потому что боялся, что убил Сидрока, вот что он имел в виду. Он поморщился. Жаль, что я не убил его. Тогда он не убил бы Леофсига, а Леофсиг стоил сотни таких, как он. Тысяча.

Подобные мысли, вероятно, посещали и его мать. Она была там, когда они с Сидроком ссорились. Она тоже была там, когда Сидрок ударил Леофсига обеденным стулом. Она через многое прошла, понял Эалстан - не то представление, которое он привык иметь о своей матери.

Она сказала: “Хотя сейчас они намного гуще. Тогда это была мальчишеская борода. Ее больше нет”. Она поколебалась, затем добавила: “Это очень напоминает мне о твоем брате, там, как раз перед...” Она замолчала. Тогда она тоже думала о Леофсиге.

Эалстан, прихрамывая, подошел к ней и прислонил одну из своих тростей к бедру, чтобы он мог положить руку ей на плечо. Он уехал в Эофорвик, а Конбердж женился, но его старший брат больше никогда не придет в этот дом. Элфрит улыбнулась ему, но непролитые слезы сделали ее глаза ярче, чем они должны были быть.

Кто-то постучал в дверь. “Кто это?” - Хором спросили Эалстан и его мать. Она продолжала: “Я узнаю. В эти дни я могу двигаться быстрее, чем ты. Размешайте курицу, пожалуйста.”

“Все в порядке”, - сказал он в спину Элфрит. Она спешила к входному залу. Эалстан орудовал большой железной ложкой.

“Да?” - спросила его мать у двери вежливым, но отстраненным тоном, который она использовала для коммивояжеров и других незнакомцев.

“Это ... это дом Хестана, бухгалтера?”

Совершенно забыв о цыпленке, Эалстан заковылял к вестибюлю со всей возможной скоростью, на которую был способен. Он был на полпути, прежде чем понял, что все еще держит ложку для перемешивания, а не другую трость. Та упала. Он не заметил.

“Да, это так”, - с сомнением произнесла его мать, когда он завернул за угол. “А ты...?”

“Ванаи!” Сказал Эалстан.

“Эалстан!”

Каким-то образом его мать убралась с дороги, когда они бросились обнимать друг друга. Эалстан не мог сжать ее так крепко, как хотел; перед ней на привязи был Саксбур. На восхитительную вечность, которая в реальном мире не могла бы длиться больше полутора минут, Эалстан забыл обо всем, кроме своей жены. Затем ребенок заплакал, и его мать сказала: “Что ж, полагаю, сейчас мне не нужно представляться”.

“О!” Эалстану не хотелось отпускать Ванаи; рука, в которой все еще была та сервировочная ложка, оставалась на ее плече. Но он заставил себя повернуться обратно к Элфрит. “Мама,

тихую зовут Ванаи, а шумную - Саксбур. Милая, это моя мама, Элфрит”.

Прежде чем Ванаи успела что-либо сказать, это сделал Элфрит: “Силы свыше, Эалстан, не оставляй ее стоять на улице, как коробейника”. Она метнулась вперед и взяла спортивную сумку, которую Ванаи уносила от нее. “Входи, моя дорогая, входи. Мой муж и мой сын сказали вам, что вам здесь рады, и у них обоих есть привычка понимать, что они говорят. Входите же”.

“Спасибо”. Ванаи вынула Саксбур из упряжи и поставила ее на землю. Малышка легко встала. Она не смогла этого сделать, когда ункерлантцы забрали Эалстана в армию. “Она хочет побегать вокруг да около”, - сказала Ванаи. “У нее не было особых шансов, пока мы были в фургоне или в такси”. И, конечно же, вопли Саксбура прекратились. Она посмотрела на Эалстана большими темными глазами, формой похожими на его собственные.

“Она прекрасна”, - сказал Элфрит.

Это заставило Ванаи улыбнуться, но только на мгновение. “Знаешь, это не ее истинный облик - или мой, если уж на то пошло”. В ее голосе звучало немного - более чем немного - беспокойство по поводу напоминания Элфрит, что она каунианка.

Но мать Эалстана только пожала плечами. “Да, я знаю, что ты на самом деле не похожа на мою дочь ...”

“Ha!” Вмешался Эалстан и указал на Ванаи. “Я же тебе говорил”. Она показала ему язык. Они оба рассмеялись.

Отважно Элфрит продолжила: “Но я уверена, что ты тоже по-своему красива, как и твоя дочь”. Она присела на корточки. “Привет, малышка!”

Саксбурх уставился на нее, а затем на Эалстана. Указав на него, Ванаи сказала: “Это твой папа. Мы вернули твоего папу”.

“Dada?” Саксбур звучала так, словно не верила в это. Она повернулась к Ванаи и властно произнесла: “Шляпа!” Ванаи полезла в свою сумочку и достала маленькую шляпу, которую Эалстан никогда раньше не видел. Она надела ее на голову Саксбурха. Саксбур надавил на нее так сильно, что она почти закрыла ей глаза. “Шляпа!” - взвизгнула она.

“Ты все еще стоишь на улице”, - сказал Элфрит Ванаи. “Пожалуйста, входи. Ты, должно быть, устала. Я принесу тебе вина, сыра и оливок, и ужин будет готов довольно скоро. Она заметила, что Эалстан все еще держит сервировочную ложку, забрала ее у него и вернулась в дом.

“Давай”, - сказал Эалстан.

“Все в порядке”. Ванаи с тревогой посмотрела на него. “Как ты?”

“Мне становится лучше”, - ответил он. “Все еще больно, и мне все еще трудно передвигаться - я оставил вторую трость на кухне, когда услышал, что ты здесь, - но мне становится лучше. И мне намного лучше, когда я вижу тебя здесь ”.

“Мне нравится твоя мама”. В голосе Ванаи звучало облегчение. Также она говорила устало. “Давай, милая, мы идем туда”, - сказала она Саксбурху. Держа ее за руку, малышка вошла в прихожую.