Из Вайтрана с любовью
Шрифт:
— Может быть, скульптор лиц и поможет, — продолжил старик. — Но возьмёт наверняка недёшево.
О скульпторе лиц мне в любом случае следует думать лишь после возвращения на Алинор: к босмерке, сидящей в рифтенской канализации я ни за что не пойду, слухи о ней нелестные ходят.
— С другой стороны, шрамы украшают мужчину.
Я презрительно фыркнул. Может быть, каких-нибудь варваров и дикарей они и впрямь украшают, но нечего алинорским альтмерам держать на теле память о своих ошибках. Тем более таких позорных.
— Эстормо, прекрати уже, — потребовал Рунил. — Это ведь твоё первое
— Да, конечно, — вздохнул я. — Пошли работать.
Вещи мы вывесили на заднем дворе, а затем, вытащив пару мотыг и грабли, направились на кладбище. Трава уже засохла, её нужно будет сгрести в кучи вместе с другим мусором и прикопать где-нибудь, чтобы затем разбрасывать получившийся перегной по земле. Каст уже начал делать всё это, и теперь мне придётся продолжать за ним его работу.
Я сгребал траву и думал над тем, что мне делать. Возможно, мне стоило сделать на листах с отчётом одну из стандартных пометок, которая бы показала Эленвен, что текст написан под диктовку, а иной его вариант означал угрозу моей жизни? Но не заметили ли бы этого те норды, что контролировали меня, не сравнили бы буквы и не велели переписывать всё заново, заподозрив неладное? Они наверняка видели не одного талморца, возможно, перехватывали не одну нашу шифровку. Где же, где я допустил ошибку?
Моё внимание привлёк зашедший на кладбище норд, внимательно изучавший надписи на надгробьях. Слежка? Нет, он остановился, склонился над одной из могил, положил на землю цветы, присел рядом и принялся что-то бормотать. Возможно, просто посетитель.
Вот зашёл ещё один, так же остановился возле одной из могил и просто молча стоял, вчитываясь в надписи на надгробной плите. Тоже просто посетитель? Или всё-таки слежка?
Ещё двое, мужчина и женщина, на сей раз — имперцы, остановились возле одной из самых свежих могил, женщина навзрыд плакала, мужчина обнимал её, проклинал кого-то, так же едва сдерживал слёзы. Нет, эти — явно простые посетители, недавно потерявшие кого-то. Я сгрёб траву в охапку и потащил к общей большой куче, затем направился сгребать траву дальше. Имперцы больше не в силах были находиться на кладбище и, рыдая, направились прочь, а я из любопытства подошёл к могильной плите в надежде разглядеть имя и дату смерти. Эти люди недавно потеряли свою дочь — всего десять лет девочке было. С одной стороны, представляю, как это ужасно: Рунил из-за гибели сына вообще покинул службу и пошёл служить имперскому богу. С другой — у людей с деторождением сложностей нет, и они могут родить ещё одного ребенка.
Молча стоявший возле могилы норд тоже развернулся и направился к выходу. Возможно, его «смена» закончилась, и сейчас придёт кто-нибудь ещё. А может, он просто посетитель. Другой то смеялся, то кулаком лупил землю, то всхлипывал и ругался. Нет, этот вряд ли пришёл шпионить за мной.
Я решил продолжить работу — нужно выгрести траву хотя бы там, где её особенно много. Заодно подумаю, где я всё-таки допустил промах. Мог ли жёсткий разговор с Фендалом быть ошибкой, или ривервудские мужчины
Неожиданный приступ слабости заставил меня опереться о черенок мотыги. Голова закружилась, я сильнее обхватывал черенок, боялся, что сейчас упаду. Я едва добрёл до стены, постоял немного, пока сознание хоть немного не придёт в порядок. Затем так же, по стенке, добрёл до лавочки и присел. Голова неприятно кружилась, слабость одолевала меня, хотелось просто лечь, закрыть глаза и не вставать. Да, пожалуй, пойду в дом и немного полежу. После обеда продолжу.
Как я зашёл в дом, я плохо помнил — но там уже хлопотал Рунил.
— Я полежу немного, — зачем-то оправдался я.
— Конечно, полежи. Потом обед готовить будем.
Готовить обед… Обед… Поесть — это хорошая идея. Но сначала полежу.
Я плюхнулся на кровать прямо в одежде, не снимая ботинок. Всё вокруг кружилось, я ненадолго закрыл глаза, но мне всё равно казалось, что неведомая сила каким-то образом оторвала мне голову и сейчас играет с ней, будто с мячом. Когда головокружение прошло, я сумел, наконец, подняться, и неторопливо направился к столу, где Рунил уже нарезал мясо и сбрасывал его в котелок на камине.
— Давай овощи резать, — жрец потянул мне тарелку с различными овощами и нож. — Бери нож в руку, какой ты обычно работаешь, второй рукой возьми что-нибудь из этого и клади на доску.
Взял парочку морковей.
— Клади одну из них на доску и придерживай второй рукой. А рукой с ножом — нарезай.
Я пытался отрезать от моркови кусок, но моих сил будто бы не хватало.
— Потоньше возьми, вот так, — старик принялся направлять мою руку, показывая, как правильно я должен нарезать овощи, затем я продолжил уже сам. Не так уж это и сложно, оказывается.
— Рунил, двое имперцев, мужчина и женщина, недавно потеряли дочь, верно? — зачем-то спросил я.
— Да. Около месяца назад я отпевал их девочку.
— Болезнь?
Обычно девочки не склонны зашибаться насмерть, играя, где им запрещают, и в лес ходить одни боятся — а имперцы и вовсе обладают какой-то врождённой способностью хорошо объяснять окружающим (в том числе и своим детям), что им делать можно, а чего нельзя. Потому я и предположил какую-нибудь тяжёлую болезнь, с которой детский организм не управился.
— Нет. Убийство.
Не знаю, почему меня взволновала смерть десятилетней имперской девочки, но насильственные смерти детей — это ужасно. Ладно подростки и молодёжь, но дети… Нет, это для меня, даже как для талморского юстициара, слишком жестоко. Надеюсь, убийцу схватили и повесили, а труп его склевали вороны. Впрочем, имперские законы настолько мягкие, что смертная казнь только за государственную измену полагается! В таком случае надеюсь, что этот детоубийца сгниёт в тюрьме.
— Убийцу поймали?