Избранная
Шрифт:
Утром следующего дня Катя шла по школьному коридору в слезах. Только что она хотела помириться с Гошей, но вместо этого они еще больше поссорились.
– Привет! – ей навстречу шел учитель английского. – Смотрю, ты прекрасно написала контрольную.
Кате было не до контрольной. Вне себя от горя, она бросилась на шею Леониду Борисовичу и зарыдала. Тот опешил, не зная, что делать, потом приобнял ее за плечи.
Кое-как успокоившись через несколько минут, Катя смущенно вытерла слезы:
– Я, наверное, выглядела как идиотка.
– Это, в общем-то, свойственно людям – плакать
– Не знала, что вы такой…
– Какой?
– Добрый… к ученикам, – прошептала Катя и чмокнула Леонида в щеку, положив ему руки на плечи.
– Не ко всем, – засмеялся тот.
Дэн, стоя в двери класса, внимательно следил за ними, но ни учитель, ни ученица этого не заметили.
Но тут мимо прошла Маша, и он погнался за ней:
– Помнишь о вечере?
– Нууу…
– Ответ неправильный. Надо говорить – помню и жду!
Маша помолчала и тихо ответила:
– Помню.
– Помню, – мечтательно повторила Маша, входя в свою комнату и забрасывая рюкзак подальше. – И очень жду. И… очень боюсь.
В том же мечтательном настроении она упала на кровать, раскинув руки. Но вдруг Книга, сорвавшись с тумбочки, шлепнулась рядом с ней.
– Только не сейчас… Пожалуйста, – простонала Маша, но все же раскрыла Книгу.
На развороте она увидела изображение убитого мужчины с пулевым отверстием в виске. В этом человеке Маша узнала Павла.
– О нет…Софья задумчиво шла по цеху, не зная, как ей быть. Только что она хотела пойти поговорить с отцом, но Павел, возомнивший себя царем всея фабрики, не пустил ее даже на порог, велев убираться к себе в Лондон. При этом он вел себя совершенно по-хамски, и было видно – ему плевать на отца, главное – не допустить дележа наследства. Впрочем, он всегда был таким.
– Маша? – поразилась Софья, когда девушка вышла из-за станка.
– Где ваш брат, Софья Петровна? – тревожно спросила Маша.
– Не знаю. С отцом, наверное.
– С ним все хорошо?
– Надеюсь… А что случилось?
– Он в опасности! С ним может произойти что-то страшное!
– А ты откуда знаешь? – опешила женщина.
Ответ Маша подготовила заранее:
– Это может показаться диким, но есть человек, который хочет его убить! Выстрелом в голову.
Маша вынула Книгу и стала торопливо листать, надеясь продемонстрировать доказательство.
– Что?! – Софья сразу вспомнила вчерашнего незнакомца в баре. Он дал ей визитку… Куда же она ее дела?
Софья торопливо шарила по карманам и в сумочке, но тут Маша раскрыла Книгу на заднем развороте – в нее была вложена смятая черная визитка.
– Откуда у тебя это? – Софья схватила визитку в руки и достала мобильник.
– Вы должны мне все рассказать, – потребовала Маша. – А потом и я вам кое-что расскажу.
Но Софья не слушала – она набрала номер:
– Вот что! Не знаю, как тебя зовут, но забудь о моем брате!.. Нет! Не было у нас никакого соглашения!.. Делай со мной что хочешь, но не смей трогать моего брата!
– Ты уверена? – ухмыльнулся Феликс. – За те же деньги избавиться от него навсегда… Хорошо, воля заказчика для меня закон. Клиент всегда прав. Чао, или, как говорят у вас в Лондоне – гуд бай!
Положив трубку, он сказал Агнессе:
– Маша снова нас переиграла.
– Мы ожидали этого, –
Постаревшая, осунувшаяся Марго вошла в Машину комнату. Какое-то время она стояла в раздумье, трогала вещи, осматривалась. Затем перешла в ванную. Взяла с полки Машину расческу, провела несколько раз по волосам, положила. Заметила висящую на крючке Машину рубашку, взяла в руки. Рубашка, как и всякая поношенная одежда, хранила едва уловимый запах своей хозяйки. Марго поднесла ее к лицу, вдохнула этот запах, затем надела рубашку на себя…
Хлопнула входная дверь – вернулась Маша.
Что же он в ней нашел, что?! Чем она лучше меня?..
Маша вошла в ванную. Здесь все было на своих местах, только рубашка почему-то лежала на полу.
Маша переоделась, вернулась в свою комнату и долго придирчиво рассматривала себя в зеркале, то и дело поправляя прическу и одежду. Ей было радостно и страшно одновременно. Она собиралась на свидание к Дэну.
– Могу узнать, чему ты так радуешься?
Маша обернулась. Ну конечно же, Ян – как всегда, возник неожиданно, и, как всегда, за спиной.
– Всему, – ответила Маша. – Я успела спасти брата Софьи, а сама она возвращается в Лондон.
– Мы не можем быть в этом уверены, – грустно покачал головой Ян. – А куда ты идешь?
– Смотреть кино, – игриво ответила Маша. – А что? Ангелам это запрещается? Нет? Тогда я пойду!
Ян смотрел на нее с улыбкой, но когда она проскользнула мимо него и убежала в прихожую, сразу сник:
– Будь осторожна, Маша…– Неплохой сериал, да? – заметил Дэн, запуская руку в миску с попкорном. Они с Машей, устроившись на диване, смотрели «Закрытую школу», и сейчас на экране происходили весьма жуткие события.
– Страшно, – скорее сама себе ответила Маша.
– Это же кино!
– Нет, я другого боюсь… Того, что будет после кино.
Дэн засмеялся, шутливо приобнял ее, но Маша напряженно отстранилась:
– Только не надо смеяться, ладно? Я и так себя полной дурой чувствую…
– Так ты не хочешь, чтобы это случилось?
– Хочу, но… не знаю.
– Маша, – серьезно ответил Дэн. – Если ты считаешь, что не готова, что сейчас не время… То ничего и не будет.
– Правда? – с надеждой спросила Маша.
– Правда-правда, – он снова улыбнулся. – У нас есть куча времени, я могу и подождать.
У Маши словно камень с души упал:
– Ты серьезно?
Дэн кивнул:
– Можешь расслабиться и спокойно смотреть сериал.
И Маша расслабилась. Резвясь, она смело закинула ногу на колени Дэну, они смеялись, целовались и кидались попкорном в экран.
Наконец кино закончилось, попкорн тоже. Маша, уже в куртке, стояла в прихожей, и Дэн вышел ее проводить.
– Спасибо, – искренне сказала Маша.
– Тебе спасибо.
Они слились в долгом и страстном поцелуе, который ни один из них не хотел прерывать.
– Пойдем в твою комнату! – прошептала вдруг Маша.
– Ты уверена?
– Да.
Он подхватил ее на руки и внес в свою спальню. Маша несмело сняла куртку, расстегнула кофточку. Дэн посадил ее к себе на колени и стал целовать, бережно поглаживая. Он не был новичком в этом деле. И Маша расслабилась, постаралась отбросить природную стыдливость, позволила себе поддаться охватившему ее желанию. Глаза ее затуманились, сладкий жар разлился по телу.