Избранное: Проза. Драматургия. Литературная критика и журналистика
Шрифт:
Критика
Вот всё, что удалось мне найти. Литературные критики писали о Маранцевой немного и бесцветно. Максим Артемьев («Экслибрис», 24.06.2004), «Двадцатилетние – ни ума, ни свежести»: «В рассказе Анны Маранцевой «Попрошайка», написанном от первого лица, героиня, рассказывая о своём тридцатилетнем бойфренде, с восхищением упоминает, что тот помнит лучшие, не такие скучные времена. Ему, в частности, довелось самолично посещать концерты Виктора Цоя, что в глазах Маранцевой выглядит почти как присутствие на выступлениях «битлов». Прочитав этот пассаж, я ужаснулся – как же мы, «тридцатилетние», стары! Неужели для поколения «двадцатилетних» мы кажемся такими монстрами?!» Ольга Глебова («Труд», № 041 за 05.03.2004): «А ещё есть… (перечисляется несколько имён и названий текстов никому неизвестных авторов)… повесть юной Анны Маранцевой «Дурь»: «Траву курю почти каждый день. Только на неё и работаю…» Василина Орлова («Литературная Россия», 2004, № 28): «Не лишена своеобразия и куража, по-мужски написана повесть Анны Маранцевой «Вина Венеры» («вина» или «вина»? По тексту – вроде «вина». Но могу ошибаться)».
Мой анализ
Вообще ученики Рекемчука последних лет очень похожи. Они пишут о жизни, сильно преувеличивая её тёмную сторону. Главные герои их текстов несчастные люди, которые утопают в чёрном болоте повседневности. Нищета, пьянство, безысходность. Творил бы в таком ключе только один писатель – это было бы нормально (ну видит так человек мир), но уже два для литературы много, а их больше.
Нелепо выглядит героиня повести «Дурь», которая как бы дошла до осознания Бога, а как бы и нет. Глупо мыслит и ведёт себя девушка из рассказа «Попрошайка». Её любовь к спившемуся писателю, – который видел аж Цоя! – смешна…
Всё это так. Но её героини метафизически или реально ищут выход. Вот это ценно. Этого сейчас так недостаёт в современной литературе. И поэтому мне жаль, что Анна Маранцева ушла. Эту статью написал в надежде на её возвращение…
Больше чем…
Критики об Андрее писали мало и скудно. Я не нашёл нигде настоящего анализа его текстов. Им либо восхищаются взахлёб, либо называют его тексты мёртвыми, устаревшими и т. д., но почти никто не говорит ничего по сути. Единственно, кого можно выделить из плеяды отписавшихся о Нитченко, – прозаика, лауреата «Дебюта» Александра Грищенко… Он откровенно попытался разобраться… Итак, Нитченко Андрей Николаевич родился 20 апреля 1983 года в городе Инта. Окончил филологический факультет Сыктывкарского университета. Живёт в Ярославле. Писатели старшего поколения считают его дар уникальным явлением в современной русской литературе, поэтому наградили Нитченко гран-при Илья-Премии (2004), поощрительным призом Бориса Соколова (2005), премией «Дебют» в номинации «Литература духовного поиска» (2005).
Критика. Точнее, кто и как отзывался
Наверно, начать нужно со слов Валентина Непомнящего: «С недавних пор у меня появилась дежурная фраза: «Я испорчен Пушкиным» – она вырывается в ответ на вопросы о современной поэзии и (в качестве предупреждения) на просьбу поэтов познакомиться с их стихами. Мой вкус и слух, моё мышление воспитано большой русской поэзией – от Державина и Пушкина до Блока и Есенина, от Твардовского до Чухонцева…», – и даже: «…Но вот в минувшем году, благодаря работе в жюри премии «Дебют», я прочёл цикл стихов Андрея Нитченко из Сыктывкара, республика Коми. Это было нечто совершенно неожиданное: масштаб личности, метафизическая напряжённость и духовная глубина, размах, несуетность и чистота чувств и помыслов, высокое мастерство и уединённое достоинство выношенного слова; наконец, то непреодолимое, та тайна, что так редко встречается и которую можно назвать – свой звук. Впервые за многие годы барьер между «молодыми поколениями» поэтов и большой русской поэзией оказался в моём сознании взломан. И я испытал чувство личного счастья: в моё время, при моей жизни, в сегодняшней моей России родился поэт» («Литературная Россия», № 14 от 7 апреля 2006). А вот что сказала наша многострадальная поэтесса и критикесса Надежда Горлова: «В прошлом году лауреатом стала Анна Логвинова, в этом – поощрён Андрей Нитченко. А они как раз те немногие из авторов… кто умеет работать» (Диффузия зяблика с веткой. «Литературная газета» № 9 от 1 марта 2006).
А это написала некто Маша Яковлева. В лучшие времена наших отношений с ответсеком премии «Дебют» Виталием Пухановым тот в беседе со мной обмолвился, что Яковлева – это наверняка псевдоним Василины Орловой. Боже того, он был в этом уверен. Я – нет. «…с «Дебютом» 2005 года разлива. Почти все лауреаты пишут добротно, но как-то не так и что-то не то», – и даже, – «…Андрей Нитченко – обычные стихотворения без мата, но с рифмой…», – и ещё: «…Андрей Нитченко (победитель в странной номинации «Литература духовного поиска»), который пишет пространно, но красиво и неплохо. Поэтический язык в обоих случаях интересен, но только он совершенно мёртв, у Нитченко это – строгая латынь…» (Прощание с литературой. «Русский журнал» от 16.12.2005). Роман Сенчин: «Сегодня уже сложно назвать… «молодыми поэтами» Андрея Нитченко, Анну Логвинову, Анну Русс… Они начали свой путь в литературе сразу всерьёз» («Литературная Россия», № 38 от 23.09.2005). А вот о жёсткой структурированности поэтического мира пишет Юрий Беликов: «Всё поделено, как на зоне: вот – паханы, вот – смотрящие, вот – мужики, вот – фраера, вот – ссученные, вот – опущенные», – Беликов шутливо предлагает повысить планку в назначении образцовых гениев: «…Если уж сходиться на ринге, так с Велимиром Хлебниковым, Павлом Васильевым и Леонидом Губановым, Пабло Нерудой и Шарлем Бодлером, или Андрюшей Нитченко из Сыктывкара!» (Перед сотворением мира. «Литературная газета», № 45 от 10.11.2004). Это он к тому, что рейтинг Андрея Нитченко в определённых кругах колоссальный. Тот же автор: «Все стихи Нитченко – попытка придать форму аморфному. Читай: родине по имени Россия. Это проявляется в той же строфике, драматизме образного ряда, метафизике лирического русла. Иногда поэт сам сливается с аморфным пространством, растворяется в нём, ставит знак тождества, стремясь доискаться, что за субстанция кроется в этой аморфности» (предисловие к книге Андрея Нитченко «Водомер»).
А Дмитрий Кузьмин не скрывает своей неприязни к «традиционному поэту». Вот что он написал в своём Живом Журнале: «Разослан для голосования третий список книг, претендующих на премию «Московский счёт», – московские поэтические издания 2005 года (и остатки от 2004-го), из которых московские же поэты должны выбрать лучшие», – и даже: «…Как известно, вторая премия вручается за первую книгу – поэтому расклад голосов по младшим авторам принципиален. Как по мне – кто бы ни выиграл из нашей плеяды – Марианна Гейде или Дина Гатина, Юлия Идлис или Михаил Котов, Татьяна Мосеева или Ксения Маренникова… – всё будет хорошо. Из других лагерей серьёзных конкурента только два: «духовный искатель» Андрей Нитченко и, наоборот, Всеволод Емелин. Оба эти возможных исхода видятся мне крайне огорчительными. Следовательно, рациональная стратегия состоит в том, чтобы понять, кто из молодых имеет больше шансов на голоса старших коллег, и голосовать прежде всего за него. Мне представляется, что наилучшие шансы
Ольга Чернорицкая, поэтесса из Вологды: «Ну, это (стихотворения Нитченко. – Примечание А.Г.) уже ближе к символизму. К Блоку. Немножко старовато. Ну ладно, новой поэзии искать – не сыскать, но уже хотя бы не Тредиаковский и Сумароков, а Иванов (пародист) и Блок. Но всё равно, где же «парадоксально мыслящие и новаторски пишущие»? (Где же новая поэзия? Журнал Самиздат. Запись 2005 года). Валентин Курбатов: «…в Пскове, когда я разворачиваю очередной номер альманаха или заглядываю на сайт «Дома Ильи». Именно затем и заглядываю, чтобы побыть дома, укрепиться, услышать счастливое восклицание Андрюши Нитченко «Как Богу удались мы!» и поверить ему». (Дом и его крепость. «Новая газета», № 33 от 24.08.2006). И, наконец, Александр Грищенко, он написал огромную статью о творчестве Андрея Нитченко (14 000 знаков с пробелами!). В ней много чего, но мне показалось самым важным одно предложение: «Никакой маски (у Нитченко. – Примечание А.Г.), никакой позы, никакой литературный игры, никакого тусовочного расчёта и ни капли честолюбия»
Мой анализ
Дело в том, что моё отношение к творчеству Андрея Нитченко менялось несколько раз – от полного неприятия до восхищения, и от восхищения к сомнению. Познакомил меня с текстами автора критик Александр Титков: «Посмотри, вот эту ерунду считают гениальной поэзией». Он имел в виду книгу «Водомер». Я посмотрел – очень архаично и по форме и по содержанию. Похоже на графоманию. Поэтому не понял в то время Анну Русс, когда она вдруг заявила: «Вот я бы так хотела писать». «Ты пишешь лучше», – ответил я. Она не верила… Я познакомился с ним лично на семинаре финалистов «Дебюта». Согласен с Грищенко – Андрей цельный, не позёр, абсолютно в текстах такой же, как в жизни. И, самое главное, он словно излучает что-то. Его не перепутаешь – это настоящий поэт, если говорить о поэтах в широком смысле, как о некоторой категории людей, которая обладает особым мировосприятием. Но поэт по жизни не всегда должен писать стихи… После знакомства с автором я стал по-другому смотреть на его тексты. Как он их читал! Андрей Нитченко превосходно читает свои тексты, никто так не может! Я поддался обаянию Андрея – стал замечать в текстах то, чего не видел раньше. А главное, меня подкупала искренность. Нитченко на полном серьёзе пытается мыслить в координатах вечных тем, сказать что-то новое о жизни, смерти, любви. Мало кто из современных молодых авторов может на такое решиться, да и среди зрелых… Я с трудом могу вспомнить несколько фамилий, которые всерьёз что-то могут в этой плоскости. Остальные либо делают вид, либо заявляют: «Вечные темы закрыты навсегда! Всё сказано!» Кто только не пишет о том, что литература в упадке, что кризис. Великие писатели не боялись банальностей, они умели с ними справляться. Этот вес был им по плечу. Современные авторы даже не пытаются проверить силу своих литературных бицепсов, они предпочитают что полегче, чтобы наверняка. Потому и в упадке… Нитченко в этом отношение очень смелый автор. Как человек Андрей словно соткан из метафизической тоски, поэтому содержащие аналогичную тоску тексты автора выглядят очень гармонично, когда читает их именно он. И слава богу, что сейчас прошло время, мы давно не виделись с Нитченко. И сейчас я боже трезво смотрю на то, что он делает. В отрыве от его человеческого.
Знаете, бывает, смотришь на кого-то в фас, и кажется – какой красивый, и вдруг он поворачивается в профиль, и видишь, что щёки впалые, и в сущности красоты нет никакой. Вот эти метафорические впалые щёки видят те, кто критикует его тексты. Не могу не согласиться с Василиной Орловой или Машей Яковлевой, что стихи Нитченко похожи на латынь. Архаично красивые! И через них нельзя передать нюансы современного мира… Просто слов в «латыни» таких нет. Это очень хорошее сравнение с латынью… Действительно, стихи Нитченко только пригодны для разговора с Богом, как латынь, но не для общения людей. И вот тут нужно подумать. Не гордыня ли это, если человек начинает говорить с Богом на древнем языке, который мало кому понятен? Вы скажете: «Нет! Ведь это прекрасно – служить Богу на красивом, древнем, пусть мёртвом языке! Наверно, в этом предназначение дара Нитченко!» Такие мысли или от лукавого, или от человека, но не от Всевышнего. Богу можно служить и на современном языке. На любом языке. И глупо думать, что латынь ему приятней, чем современный русский или французский, или немецкий. Для Него языков вообще не существует… А если посмотреть на это с другой стороны, то Бог есть Жизнь, и мёртвые материи его сущности чужды. Поэтому вряд ли такой большой талант, как у Нитченко, стоит растрачивать на «латынь». Что делает поэзию Нитченко мёртвой? Многое. Например, Андрей часто необоснованно употребляет устаревшие слова: «Будем забыты? Это не страшно. Дело не в числах, / дело не в смыслах оставленных наших, умыслах, мыслях, / те долговечны, эти увечны (чаще бесплодны). / Как из стакана в хладную речку выплеснем воду… / «Хладную». Вот такие слова, которые стоят в тексте не к месту, умертвляют поэзию, потому что это слово в современном тексте можно употреблять только по особой надобности. Для создания эффекта, а так нужно писать «холодную». И если образ точный, всё будет звучать пронзительней в окружении современных слов, нежели с «хладной». Я не вижу другого объяснения – Андрей сделал так, чтобы избежать лишнего слога, но этим совершил надрез, из которого вытекла кровь стихотворения. Если говорить о Блоке, многие сравнивают Нитченко с ним, тот допускал старые слова, но оживляли стихи всё-таки слова современные: «Ночь, улица, фонарь, аптека, / Бессмысленный и тусклый свет. / Живи ещё хоть четверть века – / Всё будет так. Исхода нет. / Умрёшь – начнешь опять сначала / И повторится всё, как встарь: / Ночь, ледяная рябь канала, / Аптека, улица, фонарь». То есть в этом стихотворении – в изобилии реалии времени, в котором жил Александр Блок. И поэтому его тоска от обыденности, метафизическая грусть звучит пронзительней! Не нужно забывать, что слова – это гвозди, которые должны быть вбиты именно туда и именно те, только тогда корабль-текст поплывёт. По стихотворениям Нитченко невозможно понять, из какого времени автор… Фонари и аптеки есть и сейчас, но тогда эти слова несли опознавательную функцию времени, теперь появились другие – «интернет», «компьютер». Я сразу хочу оговориться, у меня и в мыслях нет критиковать Андрея за то, что он не употребляет слова «мобильный», «ноутбук», – слова, которые чужды сути автора и тому, что он делает. Однако в его текстах необходим хотя бы пунктир реального времени… Хотя бы слова, которые не так ярко указывают на время. Например, те же «фонарь», «аптека»… Иначе нет лица. Нитченко очень много уделяет внимания мыслям, и заметно – стихотворения пишет больше разумом, чем интуицией. Так обязан работать драматург, литературный критик, публицист… Образно говоря, для меня его стихотворения не музыка – это небольшие трактаты. Чуть зашифрованные, с интересными метафорами: «Отпусти меня, тело, как шар отпускает дитя, / взяв из рук у больших – полсекунды спустя». То есть как ребёнок, который просит шар и даже плачет, если ему его не дают, но, получив его, теряет интерес и переключается на следующий предмет». Или вот: «И у любимой волосы тесны, / В них руки, будто дети в темноте»… В книге «Водомер» Андрей вместе со стихами опубликовал свою записную книжку. Я бы такого не сделал. Нельзя без нужды показывать сокровенное. Это ошибка, благодаря которой мы можем проследить, как у Нитченко из сосуда прозы содержание перетекает в сосуд поэзии.