Избранное: Проза. Драматургия. Литературная критика и журналистика
Шрифт:
– После победы «толстые» журналы заинтересовались тобой?
– Из «Нового мира» Андрей Василевский просил ему выслать текст романа по электронке. Я выслал. Но в «Новом мире» Новый год отмечают так же, как и во всей стране. Продолжения у этой истории пока нет. Они, видимо, ёлку с мишурой разбирают и шары по коробкам раскладывают.
– Ты собираешься переезжать в Москву?
– Не знаю. Планов – миллион. Самый несбыточный и любимый – умчаться на годик-полтора на Камчатку, в Долину гейзеров. Там никого, кроме геологов, нет, им раз в сезон с вертолётов гумпомощь скидывают. Картошку варят прямо в лужах. В Москве такого не увидишь. Я Москву недолюбливаю. А вот москвичи – чудесные люди. Они незлые и прагматичные. Приятно иметь с ними дело.
Скандальный фильм по скандальной книге!
«Цыпочки» –
О «Цыпочках» говорили задолго до того, как они появились на свет. История извращённого детства глазами мальчика и его матери-проститутки. Жизнь ребёнка – бесконечное путешествие по стоянкам грузовиков, мотелям и стрип-клубам. Часто ему приходилось помогать матери ублажать её клиентов…
Итальянское воплощение американского ада
Фильм, как и книга, реалистично передаёт биографию американского писателя Джея Ти Лероя. Он действительно в четырнадцать лет занимался уличной проституцией, но спустя десять годков в его друзьях уже значились такие звёзды, как Мадонна и Дайэн Китон.
Фильм представляет собой потрясающий художественный портрет мальчика Джеремии, которого увезли из приёмной семьи и бросили прямо во взрослую жизнь, заставив колесить по бесконечным дорогам в компании юной матери – проститутки и наркоманки Сары, которая время от времени выдавала его за младшую сестру и подкладывала под своих клиентов. Звёздный актёрский состав настолько внушителен, что перечислять его можно очень долго: лауреат «Оскара» Питер Фонда, Уайнона Райдер, Орнелла Мути, Бен Фостер, Кип Пардью, Майкл Питт, Джереми Реннер, Джон Робинсон, Джереми Систо, Мэрилин Мэнсон… Режиссёр кинокартины итальянская киноактриса Асия Ардженто, дочь легендарного «мастера ужасов» Дарио Ардженто.
Хотя Асия раньше не была знакома ни с кем из актёров, она видела, что многие из них реагировали на книгу так же, как она. Актриса призналась, что фильм для неё стал чем-то вроде персональной миссии. Прочитав книгу, она связалась с Лероем, и тут же предложила снять по ней фильм. К тому времени дочь «мастера ужасов» уже имела опыт режиссуры, она сняла автобиографическую ленту «Алая дива». В многочисленных интервью она говорила, что на этот раз её привлекла возможность рассказать средствами кино историю другого человека. Её цель была такой: главное – полностью сохранить дух книги. «Для меня валено не демонизировать персонажей, а показать, что их образ жизни был во многом вынужденным. Джеремия – не святой, а взрослые – не монстры. Это очень валено, потому что именно так всё и есть. Не всё молено поделить на чёрное и белое. Это не фильм ужасов и не комедия, это – смесь всех жанров».
Двадцативосьмилетняя Асия не только режиссёр фильма, она играет главную роль: Сару, блудную мать. Она практикует с сыном отношения «любви-ненависти». Со своими обесцвеченными волосами и внешностью как у звезды панк-рока она кажется новым воплощением Кортни Лав.
Критики о премьере
Фильм уже был показан в Канне и Торонто, и критики разделились на две половины: одни восхищаются, другие порицают. Многие из них не видят, что кинополотно определяет новый архетип американской женщины. Если помнить, что в Штатах есть архетип 50-х – угнетённые домохозяйки; архетип 60-х и 70-х – сексуально освобождённые матери, то неудивительно, что очередь дошла выкристаллизовать архетип матери 80-х, очень хорошо известный многим моим заокеанским ровесникам: мать, которая ведёт панковский образ жизни и злоупотребляет наркотиками.
Как сказал сам автор: «Я думаю, что некоторые критики старшего поколения – хотя я и не сторонник возрастных предрассудков – просто не понимают, что видят новый архетип. Они сравнивают Сару с единственным образом, известным им в панк-культуре, с образом Кортни Лав, а ведь это не так. Это моя мать, а не Кортни Лав».
Джей Ти Лерой сильно переживал, будет ли картина полностью соответствовать его видению, убедиться в этом автор смог при первом же посещении съёмочной площадки. Писатель почувствовал, как попал в ловушку прошлого. «Это было сильнее меня. Во время съёмок эпизода на стоянке грузовиков мне нужно было пересечь её, чтобы попасть в ванную. Это было большое, длинное, пустынное и тёмное место. Возвращаясь из ванной, я почувствовал себя так, будто оказался в прошлом. Единственным способом вернуться в настоящее, было пойти туда, где снимали моё прошлое. Это вновь привязало меня к настоящему»…
При этом ни одного из героев фильма нельзя демонизировать. Каждый из них – сложная, многогранная личность…
Чудесные и страшные миры Юрия Мамлеева
Я искренне считаю, что Юрий Мамлеев – прозаик и мыслитель глубокий
Вот вам реальное и одновременно чудесное. Живое мёртвое, белое чёрное.
Противопоставление того, что мы хотим думать о себе, и что есть на самом деле.
Сборник «О чудесном» издан в серии мета-проза. В этой серии выходят книги членов клуба Метафизического реализма, президентом которого является основатель направления Юрий Витальевич Мамжев.
Поцелуй Крупина
Писатель Владимир Крупин двулик, сейчас я говорю о текстах, а не о его человеческих качествах, где-то он пронзительно откровенен, где-то гонит надоевшую до оскомины волну патриотов. Заметьте, все патриотические писатели, разного таланта, имеют ахиллесову тему – им противопоказано рассуждать о России: абзацы, фрагменты из рассказов, повестей, где они говорят о Родине и её внешних, внутренних врагах, в зависимости от таланта, или слабее произведения в целом, или откровенно лицемерные, или глупые… Я, как человек православный, восхищаюсь некоторыми фрагментами первой части, которая одноимённа названию всей книги, – «Освящение престола». Меня восхитило описание освящения храма! Цитировать строчки не имеет смысла, Крупин не владеет особым языком, он умеет через обыкновенные слова и обороты создавать ауру, даёт почувствовать то, что ощущало его сердце тогда. Читая последовательное описание церемонии, наблюдая за присутствовавшими там людьми через призму писательского гения Крупина, сердце напитывается благолепием, на глаза наворачиваются источающие аромат ладана слёзы. Этот эпизод книги смогут понять только люди, хоть однажды ощутившие благолепие Божие, которое приходит в храме или во время неистовой, отчаянной молитвы… Вторая часть «Снежный туман» откровенно лучше, чем оставшиеся две: она честней, и в ней меньше ханжества и неоткровенностей. В ней даже есть саморазоблачение: «Как смешно и какими крохотными отсюда, из глубины снежного тумана, от этих редких огней в замёрзших окнах (деревенских домов. – А. Г.), кажутся московские вечера патриотов России». И даже: «Ведь с иным борцом говорить невозможно. Отлично помню, как на патриотическом митинге, мимо которого я шёл, две женщины почти что с радостью сообщили мне, что когда они придут к власти, то меня повесят, а Храм Христа Спасителя вновь превратят в бассейн». Много интересного и верного говорит Крупин и о русской слизкой интеллигенции… Однако заносит. Подвержен он всем тем болезням интеллигентов, о которых пишет, да ещё с примесью бродящего в патриотических писательских кругах вируса глупости. Этот вирус поражает совесть и разум. Некоторые пассажи уважаемого писателя, я подчеркну, безусловно – писателя и безусловно – уважаемого, удивляют своей нелепостью: «Да, мои московские ботиночки полевых испытаний не выдержали, трескаются и текут. Пригляделся, а они американские. Так мне и надо, не громче ли я всех кричу о преимуществе русских товаров. Любых. Именно любых. В том числе и надежной обуви. Может быть, вот эта лаковая дорогая дрянь вытеснила величайшее изобретение русского ума – кирзачи. Обувь надёжную, быстро сохнущую, служащую десятки лет. И вот – это дерьмо американское пришло на смену как знак победы дяди Сэма…» Какой-то странный писатель Крупин – где-то нарочито откровенный, где-то говорит принятые вещи. Я бывал у него в гостях – благолепный, с христианскими поцелуями. Уж очень благолепный, публично благолепный, вспоминается мудрость Евангельская, что не тот угоден Богу, кто прилюдно молится на перекрёстках… Уж слишком благолепный. Настораживает. Включает какой-то инстинкт. Вроде целует… А поцелуй тоже какой-то странный выходит… Очень странный. Да и по себе знаю, Крупин мягко стелет, но потом почему-то жёстко спать… Но не готов сделать окончательный вывод – приглядеться нужно.