Избранное: Проза. Драматургия. Литературная критика и журналистика

Гриценко Александр Николаевич

* * *

Впечатлений, полученных на Севере, думаю, мне хватит на целый год. Север – это дикая красота и грация, Север – это поэзия, посвященная первобытности. Я восхищаюсь северянами!

Литературная Россия, № 13, 31.03.2006

Пощечина христианству, или cлон в посудной лавке

О высокооплачиваемой литкритике

Борис Акунин – один из тех, кто смог сделаться из мухи слоном, из переводчика модным писателем. А виноваты в этом псевдокритики, которые пишут положительные рецензии за деньги издательств, они формируют настроения читающей публики, особенно той безмозглой её части, которая желает говорить при случае о своём тонком вкусе и о том, что читает правильные книги. Как правило, это женщины, окончившие гуманитарный вуз, чуть эмансипированные, которые играют в высшее общество, творческая провинциальная молодёжь, домохозяйки с институтским образованием… Одни из корыстных целей стали размахивать Акуниным, как флагом: – Наконец-то… – говорили они, – …явился писатель! – другие согласно кивали и читали, не замечая исторической безграмотности и небрежности автора к фактам, деталям, а также они не замечали презрения к себе – читателям. Кто-то

оправдывал неряшливость Б.А. тем, что его тексты – это обдуманная игра, кто-то откровенно не видел погрешностей по причине своей низкой эрудированности.

Так Акунин стал единственным правильным, модным беллетристом.

И я тоже пытался читать первый, второй роман Б. А. – на меня дохнула пустота, она зияет со страниц его детективов. Буквы, слова, фразы, предложения – ни о чём. Возможно, я испорчен хорошей литературой, возможно, просто привык к полезному чтению. Понял сразу – читать этого автора у меня нет ни времени, ни желания.

Читая Акунина, стесняешься, что ты русский

Однако одолеть его труды полностью пришлось позже, когда стал работать книжным обозревателем в одном глянцевом высокооплачиваемом журнале. И тут я столкнулся с тем, что хочешь не хочешь, а писать о Б. А. нужно если не с восхищением, то уж хотя бы нейтрально, потому что так требовала редакторша, потому что за это издательства платили журналу деньги и, соответственно, часть их шла мне на зарплату. Я писал обычно нейтрально (каюсь) – и об Акунине, и о Лукьяненко, и о Головачёве, и о Донцовой… Положение вынуждало следить за всеми новинками коммерческой литературы, – и я до сих пор не могу понять, чем особенно отличается Акунин от Донцовой. Да, пограмотней в стиле и вообще пограмотней. На этом весомые различия заканчиваются. Донцова пишет о семейном счастье, где есть озорные племянники, большой дом, собаки, автомобили, достаток. Её героиня асексуальна и разбавляет своё благополучие адреналином расследований, проще говоря, от сытой скуки лезет не в свои дела и получает от этого удовольствие. Корни персонажей Донцовой произрастают в текстах Агаты Кристи, как и корни персонажей Акунина. Акунин пишет о XIX веке, об имперской России не потому, что считает своим долгом расставить точки над «ё» в прошлом нашей Родины, а просто эта тема была до него целиной невозделанной.

В нашей стране принято читать исторические романы. Особенно склонны потреблять такую литературу мужчины после сорока с брюшком и высшим, уже забытым за давностью лет, прошедших с момента окончания вуза, образованием, должности этих мужчин предполагают много свободного времени, которое они посвящают чтению. Детективы же – это чтение больше для женщин. Особенно в том виде, в каком они существуют на данный момент в России. Акунин соединил исторический роман и детектив в одном флаконе. Причём он даже не старается придумать оригинальный сюжет или достоверно отразить историческое прошлое России. Собственно говоря, тот же донцовский ширпотреб, только чуть качественней – швы не такие кривые, и молнии не отпарываются, но сделано с той же экономией рабочего времени и творческой силы. Акунин берёт сюжет, например, у Кристи, переносит его на нашу почву в XIX век, и, основываясь на своих туманных впечатлениях о той эпохе, пишет очередной роман. Потом заявляет, что его тексты это игра с читателем – поймёт или нет, что тут, тут и тут фактическая ошибка. И зачем Б.А. играть в такие игры? Потому что так проще и быстрее писать. Одно дело изучить эпоху до самого малозначительного пустяка и не ошибаться, а другое дело списать всё на игру. Мол, я умный и всё знаю, а ошибки делаю для того, чтобы узнать, глупые вы или нет. На одном форуме в интернете прочитал комментарий – человек восхищается талантом Акунина и утверждает, что стал интересоваться историей Отечества только благодаря его книгам (!!!). Наверно, таких легковерных читателей немного, я надеюсь, но это не умаляет вреда, который несут псевдоисторические романы Акунина – они деформируют представление о прошлом. Боже того, Акунин не только небрежен с фактами. Он в некоторых случаях намеренно опошляет прошлое нашей страны. После прочтения его книг начинаешь стесняться того, что ты русский.

Слуга читательского вкуса

Многие патриотически настроенные писатели считают, что Б. А. выполняет чей-то заказ. Что писатель едва ли не член масонской ложи, который намеренно подрывает авторитет Родины у граждан. На самом деле он делает всё, что делает, исключительно по коммерческо-ремесленным соображениям. Потому что у него такая техника выполнения работы – а удачливого коммерческого писателя она должна вести коротким путём к интересному тексту. Понимаете, о чём я?.. Акунин занят зарабатыванием денег, и ни о чём другом он просто не думает. Если нужно было бы воспевать Россию, СССР, царя, генсека, президента, он бы воспевал, но сейчас выгодней писать именно так… Есть такое слово «конъюнктура» и талант предвосхищать все её изменения. Этот дар даёт возможность быть на шаг впереди: хозяин только подумал, слуга уже сделал. Есть очаровательный пример многочисленных сталинских-ленинских лауреатов… Однако служить можно кому угодно. Например, широкому кругу читателей. Помните, на книгах раньше писали, и иногда сейчас пишут: «Для широкого круга читателей»?.. Борис Акунин всего лишь предвосхищает вкусы этого круга. И не нужно его демонизировать. Он подыскивает темы и так предъявляет свою позицию в том или ином вопросе, чтобы у доли людей вызвать раздражение, у другой доли, самой многочисленной и глупой, – восхищение. Беллетрист, который хочет, чтобы его книги расходились огромным тиражом, не должен быть оригинальным, напротив, ему необходимо прислушиваться к потенциальным читателям и подавать их же мысли, чуть изменив форму. Тогда он будет понятен. Массовый читатель глупым быть не хочет: не поймёт, покрутит пальцем у виска, положит книгу в шкаф, а об авторе навсегда забудет. Круг читателей Акунина, Донцовой, Дашковой, Устиновой и Марининой в целом разный, но фрагментами пересекается. И Акунин в сознании общества стоит намного выше. Ведь огромное количество современных читателей искренне считают Б. А. классиком современной литературы, которому нет равных. Донцовой, Марининой, Дашковой, Улицкой такого титула никто не давал, а они работать на читателя умеют тоже. Но Акунин ко всему имитирует интеллектуальность, подавая всем известные, модные в среде интеллигенции идеи в художественной форме. Б. А. именно нацелен на умеренно образованную интеллигенцию. Труды женщин-детективистов обращены к простым людям, особенно книги Дарьи Донцовой. Если сказать образно, среди её читателей большинство – это «кухарки». В широком смысле. Акунин работает на потребителей, которые в целом примитивней и дальше от жизни, чем поклонницы Донцовой: его почитатели – люди, не привыкшие думать глубоко, но с претензией на это, которые имеют багаж прочитанного-перемешанного: всё лежит в памяти, как на свалке, не поймёшь, что к чему, откуда. Гонора больше, чем знаний, прочитанного и забытого – чем ума. Акунин их писатель. Тем боже, сам он находится где-то на том же скорбном уровне. Я не утверждаю, что он бездарен. Напротив скажу, по-своему очень талантлив.

В 2000 году России нет

Акунин использует элементарные

литературные приёмы. Я бы их даже назвал литературно-пропагандистскими. По крайней мере, так это выглядит с первого взгляда. Например, Акунин сначала выводит, что данное положение вещей – благолепно, потом заставляет всё это читателя полюбить, а потом через развитие сюжета заставляет разочароваться, показывая, что всё, что мы полюбили, на самом деле очень, плохо, а не хорошо, – а автор, и персонажи, и читатели глубоко заблуждались. Пример. В первом из цикла «о сыщике Фандорине» романе «Азазель» Эраст Фандорин служит жандармом. Он патриотичен, любит государство, где живёт, последовательно борется против масонов, шпионов, террористов, врагов традиционного русского уклада. Ключевые слова Фандорина первого периода такие: «Если живём в государстве, надобно либо его беречь, либо уж уезжать – иначе получается паразитизм и лакейские пересуды». А когда ему возражают и говорят, что несправедливое государство молено разрушить и построить справедливое, он возражает: «К сожалению, государство – это не дом, а скорее дерево. Его не строят, оно растёт само, подчиняясь закону природы, и дело это долгое. Тут не каменщик, тут садовник нужен». В «Статском советнике» Фандорин разочаровывается в России, а с ним и все читатели. После долгой борьбы с террористами выясняется, что их поддерживают самые высокие лица в государстве, которые на волне борьбы с терроризмом хотят установить тоталитарную диктатуру. Фандорин уходит с государственной службы. После этого его отъезд за границу – вопрос времени. Дальше Акунин пишет о гомосексуалистах XIX века (роман «Коронация»). Читатель-обыватель такую Россию непременно начнёт презирать. В романе описаны гомосексуальные притоны под великокняжеским покровительством. Фандорин – обречён уехать за границу… Полное разочарование. В следующей книге Акунин идёт дальше. Для того чтобы удивить читателя, беллетрист просто изничтожает нашу российскую реальность и наше историческое прошлое. В 2000 году Николас Фэндорайн (правнук сыщика) возвращается на родину – «Алтын Толабас». От этого «необдуманного» поступка его отговаривает отец: «Никакой России не существует. Понимаешь, Никол, есть географическое пространство, на котором прежде находилась страна с таким названием, но всё её население вымерло. Теперь на развалинах Колизея живут остготы. Жгут там костры и пасут коз. У остготов свои обычаи и нравы, свой язык. Нам, Фандориным, это видеть незачем. Читай старые романы, слушай музыку, листай альбомы. Это и есть наша с тобой Россия». Всё. Как нации, в этом романе нас нет, а, судя по второй линии, и не было.

Страна варваров и уголовников

Во второй линии романа «Алтын Толабас» описывается приезд в Россию предка Фандориных, немецкого дворянина Корнелиуса фон Дорна. А было это в веке XVII. Обстоятельства въезда Николаса и Корнелиуса одинаковые. Та же безнадёга вокруг, и грабят их одинаковыми способами и т. д. И вообще Россия XVII века ужасное место: «В шахматы играете? – спросил Либенау. – Иногда. Не очень хорошо, но когда нужно скоротать зимний вечерок… – Запрещено, – отрезал полковник. – За эту богомерзкую забаву бьют кнутом… А табак нюхаете? – Нет, у меня от него слёзы – не остановишь. – А вы как-нибудь понюхайте прилюдно – просто из интереса, – предложил полковник. – Вам за это по закону нос отрежут, так-то! С собаками играть нельзя, на качелях качаться нельзя, смотреть на луну с начала ее первой четверти нельзя». А также нельзя слушать музыку на инструментах, нельзя проезжать через улицы, на которых стоят боярские дома, потому что ограбят. Похожий беспредел творится и в России XXI века. И Николасу Фандорину приходится принять варварские правила нашей страны: «Николас положил проводнику руку на плечо, сильно стиснул пальцы и произнёс нараспев: – Борзеешь, вша поднарная? У папы крысячишь? Ну, смотри, тебе жить, – Николас никогда не видел, чтобы человек моментально делался белым, как мел, однако же проводник действительно вдруг стал совсем белым, даже губы приобрели светло-серый оттенок. – Братан, братан… – зашлёпал он губами и попытался встать, но Фандорин стиснул пальцы ещё сильней. – Я ж не знал… В натуре не знал! Я думал, лох заморский. Братан! Тут вспомнилась ещё парочка уместных терминов из блокнота, которые Николас с успехом и употребил: – Сыскан тебе братан. – Щас, щас, – засуетился проводник и полез куда-то под матрас. – Всё целое, в лучшем виде… Отдал всё, похищенное из кейса: и документы, и портмоне, и ноутбук». То есть вот какие мы – страна варваров и уголовников.

О символах и человеческой фантазии

Действительно, градация образов и мировоззрения главного героя вроде бы указывает на то, что Акунин задумал всё так с самого начала. В первой книге Фандорин настроен патриотично, потом он разочаровывается в России, а дальше больше, начинает ненавидеть всё русское. То есть вот в какой поганой стране мы живём! Здесь кто-то, при желании, может даже увидеть намёк на Россию современную, мол, в «Статском советнике», так он скрыто через коррупцию XIX века намекнул на современную коррупцию, и на то, что наша власть потакает террористам для того, чтобы держать народ в страхе и уверить в том, что необходима жёсткая власть. Кстати, вспомните, как раз незадолго до того, как роман «Статский советник» появился в книжных магазинах, говорить об этом было модно в среде той самой среднеобразованной, мнительной интеллигенции.

От избытка прочитанных романов и увиденных фильмов, спектаклей у этого слоя населения больное воображение. Это они шепчут друг другу: «Писатель Дёгтев умер не своей смертью, его отравили…» или «В Москве дома-то взрывали сотрудники ФСБ. Специально…» Расскажу занятный случай из жизни. Перед выборами президента в 2000 году один родственник из провинциального городка позвонил моему знакомому писателю (имя называть не буду) и на полном серьёзе спросил, что по какому-то из каналов показывают «Калигулу», как ему это нравится? Последовал недоуменный вопрос, родственник ответил: «Это же намёк на то, что Путин станет таким же! Это нас предупреждают, чтобы мы его не выбирали»! К чему это я? А к тому, что многие, с виду умные люди, неожиданно умудряются увидеть символ в том, где его нет и быть не может.

Техника написания бестселлера

На самом деле, говорить о том, что Акунин осознанно пытается влиять на умы читателей, что беллетрист ведёт пропаганду, – нельзя. Так могут думать только те, кто не имеет представления о том, что такое серия романов, и о технике поддержания интереса к серии. Мы забываем, что Борис Акунин – это не писатель, это бренд, в рекламу которого издатели вложили деньги, и он, бренд, вопреки всему, обязан работать, а прибыль от него должна увеличиваться. При таких условиях человек, пишущий под брендом, лишь наёмный работник, и он должен придумывать, как и чем свои книги сделать боже продаваемыми, чем предыдущие. Иначе уволят. Как правило, автор, подобный Акунину, живёт от книги к книге. Он написал первый роман серии, точно зная, почему его будут читать, – потому что неожиданно хорошими становятся жандармы, а плохими – революционеры. После 70 лет, в течение которых мы читали-смотрели о революционерах-героях и маниакально-подлых, с клыками во рту и когтистыми лапами, алчущих человеческой крови нежитях-жандармах, – этот поворот, согласитесь, даже на уровне подсознания вызывает интерес. Они люди! О романе скажут: «Так Россию ещё никто не показывал». Художественную книгу для широкого круга читателей о хороших жандармах тогда ещё не создали, хотя читатель был к этому готов, то есть ниша была пуста!