Избранное. Стихи, песни, поэмы

Городницкий Александр Моисеевич

Пролив Сангар

^(песня)

Анне Наль

Бьёт волна – за ударом удар.Чайки крик одинокий несётся.Мы уходим проливом СангарЗа Страну восходящего солнца.Всходит солнце – зелёный кружок,Берег узкий на западе тает.…А у нас на Фонтанке снежок,А у нас на Арбате светает…За кормою кружится вода.В эту воду, как в память, глядим мы.И любимые мной городаПревращаются в город единый.Тихий смех позабывшийся твойСнова слышу, как слышал когда-то,Белой ночью над тёмной Невой,Тёмной ночью над белым Арбатом.Бьёт волна – за ударом удар.Чайки крик одинокий несётся.Мы уходим проливом СангарЗа Страну восходящего солнца.И в часы, когда ветер ночнойНас уносит по волнам горбатым,Всё мне снится мой город родной,Где

встречаются Невский с Арбатом.1973, научно-исследовательское судно «Дмитрий Менделеев», Тихий океан

Арбатские старушки

^(песня)

Ах, как у времени нашего норов суров!Дня не пройдёт, чтоб какой-нибудь дом не разрушить.Скоро не будет арбатских зелёных дворов,Скоро не будет арбатских весёлых старушек.Ах, как стремительно мы убегаем вперёд, –Что нам теперь деревянных домишек обломки?Что доживает, само постепенно умрёт.То, что само не умрёт, доломают потомки.Годы уходят, состаримся скоро и мы, –Смена идёт нам, асфальтом на смену брусчатке, –Дети скрипящей и снежной арбатской зимы,Дети исчезнувшей ныне Собачьей площадки.Буду некстати теперь вспоминать перед сномСолнечный мир тишины переулков, в которыхНе уважают газету и свой гастрономИ уважают соседей, собак и актёров.Будет глаза мои радовать липовый цвет,Будут кругом улыбаться забытые лица.Нет разрушенья в помине, и времени нет,Да и войны никакой, говорят, не случится.Ах, как у времени норов сегодня суров!Дня не пройдёт, чтобы что-нибудь в нас не разрушить.Скоро не будет арбатских зелёных дворов,Скоро не будет арбатских весёлых старушек.1974

Годовщина прорыва блокады

Мне эта дата всех иныхВажнее годовщин,Поминки всех моих родных –И женщин, и мужчин.Там снова тлеет, как больной,Коптилки фитилёк,И репродуктор жестянойОтсчитывает срок.Я становлюсь, как в давний год,К дневному шуму глух,Когда из булочной плывётПарного хлеба дух.Сказать не смею ничегоПро эти времена.Нет мира детства моего, –Тогда была война.1974

«Шалея от отчаянного страха…»

Александру КушнеруШалея от отчаянного страха,Непримиримой правдою горя,Юродивый на шее рвал рубахуИ обличал на площади царя.В стране, живущей среди войн и сыска,Где кто берёт на горло, тот и нов,Так родилась в поэзии российскойПреславная плеяда крикунов.Но слуховое впечатленье ложно.Поэзия не факел, а свеча,И слишком долго верить невозможноПоэтам, поучающим крича.Извечно время – слушатель великий.Столетие проходит или два,И в памяти людской стихают крикиИ оживают тихие слова.1974

Царское Село

^(песня)

Давай поедем в Царское Село,Где птичьих новоселий переклички.Нам в прошлое попасть не тяжело, –Всего лишь полчаса на электричке.Там статуи, почувствовав тепло,Очнулись вновь в любовном давнем бреде.Давай поедем в Царское Село,Давай поедем!Не крашенные за зиму дворцы,Не стриженные за зиму деревья.Какие мы с тобою молодцы,Что бросили ненужные кочевья!В каком краю тебе бы ни везло,Без детства своего ты всюду беден, –Давай поедем в Царское Село,Давай поедем!В зелёном и нетающем дымуОт дел своих сегодняшних проснуться,К утраченному миру своемуРуками осторожно прикоснуться…Ну, кто сказал: воспоминанья – зло? –Оставим эти глупости соседям!Давай поедем в Царское Село,Давай поедем!Орут грачи весёлые вокруг,И станет неожиданно понятно,Что кончился недолгой жизни кругИ время поворачивать обратно:Увидеть льда зеркальное стеклоИ небо над ветвями цвета меди, –Давай поедем в Царское Село,Давай поедем!1974, научно-исследовательское судно «Дмитрий Менделеев», Тихий океан

Памятник в Пятигорске

^(песня)

Продаёт фотограф снимки,О горах толкует гид.На Эльбрус, не видный в дымке,Молча Лермонтов глядит.Зеленеют склонов кручи,Уходя под облака.Как посмели вы, поручик,Не доехать до полка?Бронза греется на солнце.Спят равнины зыбким сном.Стриж стремительный несётсяНад пехотным галуном.Долг вам воинский поручен, –Проскакав полтыщи вёрст,Как посмели вы, поручик,Повернуть на Пятигорск?Пикники и пьянки в гроте,Женщин томные глаза…Ваше

место – в вашей роте,Где военная гроза.Там от дыма небо серо,Скачут всадники, звеня.Недостойно офицераУклоняться от огня.Ах, оставьте скуку тылаИ картёжную игру!Зря зовёт вас друг МартыновЗавтра в гости ввечеру.На курорте вы не житель, –В деле было бы верней.Прикажите, прикажитеПоутру седлать коней!1974

День Победы

Подобье чёрно-белого экрана –Скупая ленинградская природа.По улице проходят ветераны,Становится их меньше год от года.Сияет медь. Открыты окна в доме.По мостовой идут они, едины,И сверху мне видны, как на ладони,Их ордена и сгорбленные спины.С годами всё трудней их марш короткий,И слёзы неожиданные душатОт их нетвёрдой старческой походки,От песен их, что разрывают душу.И взвода не набрать им в каждой роте.Пусть снято затемненье в Ленинграде,Они одни пожизненно – на фронте,Они одни пожизненно – в осаде.И в мае, раз в году, по крайней мере,Приходится им снова, как когда-то,Подсчитывать растущие потери,Держаться до последнего солдата.1974

Кратер Узон

Узона марсианские цвета,Где булькают таинственные глины,Где неподвижен свет, и тени длинны,И чаша неба алым налита.Косяк гусей, прижившихся в тепле,Стараюсь ненароком не спугнуть я.Здесь киноварь рождается во мгле,Кровавя почву смертоносной ртутью.Земли новорождённой вид суров:Здесь пузыри вскипают неустанноИ гейзеры взлетают, как фонтаны,Над спинами коричневых китов.Здесь понимаешь: сроки короткиИ ненадёжна наша твердь земная,Где словно льды плывут материкиИ рушатся, друг друга подминая.И мы живём подобием игры,Ведя подсчёт минутным нашим славам,На тоненькой пластиночке коры,Над медленно клубящимся расплавом.1974, Камчатка

Дворы-колодцы

Дворы-колодцы детства моего,Я вижу их из года в год всё ближе.На них ложился отблеск солнца рыжий,Над ними выли голоса тревог.Слетал в них сверху нежный пух зимы,Осколки били проходящим градом.Здесь жили кошки, голуби и мы –Болезненные дети Ленинграда.Нас век делил на мёртвых и живых.В сугробах у ворот лежала Мойка,И не было отходов пищевыхВ углу двора, где быть должна помойка.Но март звенел капелью дождевой,Дымилась у камней земля сырая.Мы прорастали бледною травойМеж лабиринтов дровяных сараев.И плесень зацветала на стене,И облака всходили жёлтой пеной,И патефон в распахнутом окнеХрипел словами песни довоенной.Дворы-колодцы, давнее жильё,Мне в вас теперь до старости глядеться,Чтобы увидеть собственное детство –Былое отражение своё.1974

Остров Маккуори

В пространстве ледяномОгонь мерцает в море, –Взгляни же перед сномНа остров Маккуори,Плывущий из сегодня во вчера.Сейчас там дождь и мрак,Туссок двуостролистый,И синезвёздный флаг,И двадцать австралийцев,Исследующих сушу и ветра.Ты слышишь трубный звук, –Слоны трубят в тумане,Зовя своих подруг.Их водоросли манятВ холодные подводные леса.Литые их телаПокрыты горькой пылью,И вторит им скала,Где пахнущая гнильюПрибойная вскипает полоса.Густеет темнота.Мне не вернуть теперь их, –Безлюдные места,Где падает на берегТяжеловесный занавес дождя.Там утром над водой,Настоянной, как вина,Над пеною седойБеседуют пингвины,Руками по-одесски разводя.Покинут материк,Текут морские мили.Покажется на миг,Что нету и в поминеЗемли той, где родился ты и рос, –На острове крутомТвои остались корни,Где быстрый, как «Фантом»,Пикирует поморник,И над гнездом танцует альбатрос.Смотри же на залив,Где дышит Антарктида.Так, ужас затаив,В преддверии АидаЦеплялись греки глазом за краяПокинутой земли,И с середины СтиксаНазад, пока могли,Смотрели, зубы стиснув:Недобрая, а всё-таки своя.Очерчен контур горПутём неярким Млечным,И остров, как линкор,Уходит курсом встречным, –Был близок он и сразу стал далёк.Там мечется траваВ прибойном гулком плеске,И всё – лишь острова,Короткие отрезки,Как ты, как я, как наших жизней срок.1976, научно-исследовательское судно «Дмитрий Менделеев», Тихий океан