Избранное. Стихи, песни, поэмы

Городницкий Александр Моисеевич

Острова в океане

^(песня)

И вблизи, и вдали – всё вода да вода.Плыть в широтах любых нам, вздыхая о ком-то.Ах, питомцы Земли, как мы рады, когдаНа локаторе вспыхнет мерцающий контур!Над крутыми волнами в ненастные дни,И в тропический штиль, и в полярном туманеНас своими огнями всё манят они,Острова в океане, острова в океане.К ночи сменится ветер, наступит прилив.Мы вернёмся на судно для вахт и авралов,Пару сломанных веток с собой прихвативИ стеклянный рисунок погибших кораллов.И забудем мы их, как случайный музей,Как цветное кино на вчерашнем экране, –Те места, где своих мы теряем друзей, –Острова в океане, острова в океане.А за бортом темно. Только россыпь огнейНа далёких хребтах, проплывающих мимо.Так ведётся давно – с незапамятных дней.И останется так до скончания мира.Не спеши же мне вдруг говорить про любовь, –Между нами нельзя сократить расстояний,Потому

что, мой друг, мы ведь тоже с тобойОстрова в океане, острова в океане.1976, научно-исследовательское судно «Дмитрий Менделеев», Тихий океан

Петербург

Кем вписан он в гранит и мох,Рисунок улиц ленинградских,На перепутье двух эпох,Бессмысленных и азиатских?Насильно Русь привёл сюдаРазочарованный в ВостокеСамодержавный государь,Сентиментальный и жестокий.Для пушек выплавив металл,Одев гранитом бастионы,Он об Италии мечтал,О звонкой славе Альбиона.Не зря судьба переплелаНад хмурой невскою протокойСоборов римских купола,Лепное золото барокко.И меж аллей, где тишинаПорхает легкокрылым Фебом,Античных статуй белизнаСливается с полночным небом.Прости же, Англия, простиИ ты, Италия седая!Не там Владимир нас крестил –Был прав безумный Чаадаев.Но, утомлённые Москвой,Купив билет на поезд скорый,С какой-то странною тоскойМы приезжаем в этот город.И там, где скользкие торцыОдела влажная завеса,В молчанье смотрим на дворцы,Как скиф на храмы Херсонеса.Шумит Москва, Четвёртый Рим,Грядущей Азии мессия,А Петербург – неповторим,Как Европейская Россия.1977

Предательство

^(песня)

Предательство, предательство,Предательство, предательство –Души незаживающий ожог.Рыдать устал, рыдать устал,Рыдать устал, рыдать устал,Рыдать устал над мёртвыми рожок.Зовёт за тридевять земельТрубы серебряная трель,И лошади несутся по стерне.Но что тебе святая цель,Когда пробитая шинельОт выстрела дымится на спине?Вина твоя, вина твоя,Что надвое, что надвоеСудьбу твою сломали, ротозей,Жена твоя, жена твоя,Жена твоя, жена твоя,Жена твоя и лучший из друзей.А все вокруг – как будто «за»,И смотрят ласково в глаза,И громко воздают тебе хвалу,А ты – добыча для ворон,И дом твой пуст и разорён,И гривенник пылится на полу.Учитесь вы, учитесь вы,Учитесь вы, учитесь вы,Учитесь вы друзьям не доверять.Мучительно? – Мучительно!Мучительно? – Мучительно. –Мучительнее после их терять.И в горло нож вонзает Брут,А под Тезеем берег крут,И хочется довериться врагу!Земля в закате и в дыму –Я умираю потому,Что жить без этой веры не могу.Предательство, предательство,Предательство, предательство –Души незаживающий ожог.Рыдать устал, рыдать устал,Рыдать устал, рыдать устал,Рыдать устал над мёртвыми рожок.Зовёт за тридевять земельТрубы серебряная трель,И лошади несутся по стерне.Но что тебе святая цель,Когда пробитая шинельОт выстрела дымится на спине!1977

Меж Москвой и Ленинградом

^(песня)

Меж Москвой и ЛенинградомНад осенним жёлтым чадомПровода летят в окне.Меж Москвой и ЛенинградомМой сосед, сидящий рядом,Улыбается во сне.Взлёт, падение и сноваВзлёт, паденье – и опятьМне судьба велит суровоВсё сначала начинать.Меж Москвой и ЛенинградомЯ смотрю спокойным взглядомВслед несущимся полям.Все события и люди,Всё, что было, всё, что будет,Поделилось пополам.Меж Москвой и ЛенинградомШесть часов – тебе награда,В кресло сядь и не дыши.И снуёт игла экспресса,Сшить стараясь ниткой рельсаДве разрозненных души.Меж Москвой и ЛенинградомТёплый дождь сменился градом,Лист родился и опал.Повторяют ту же пьесуПод колёсами экспрессаКсилофоны чёрных шпал.Белит ветер снегопадомТемь оконного стекла.Меж Москвой и Ленинградом –Вот и жизнь моя прошла…1977

След в океане

В ночи Венера надо мнойГорит, как дальнее окошко.Смотрю назад, где за кормойКружится водяная крошка.Там пенный след вскипает, крут,На дне бездонного колодца,А через несколько минутВолна волной перечеркнётся.С водою сдвинется вода,Сотрёт затейливый рисунок, –Как будто вовсе никогдаЕё не вспарывало судно.Учёные немало летГадают

за закрытой дверью,Как обнаружить этот след,Чтоб лодку выследить, как зверя.Среди безбрежной синевыИх ожидают неудачи,Поскольку нет следа, увы,И нет решения задачи.И ты, плывущий меж светил,Недолог на своей орбите,Как этот путь, что прочертилПо небосводу истребитель,Как облаков холодный дым,Что завивается, как вата,Как струйка пенная воды,Что называется «кильватер».События недолгих летМелькнут, как лента на экране,И ты пройдёшь, как этот следВ невозмутимом океане.1977

Понта-Дельгада

^(песня)

В городе Понта-ДельгадаНет магазинов роскошных,Гор синеватые глыбыТают в окрестном тумане.В городе Понта-ДельгадаДевочка смотрит в окошко, –Красной огромною рыбойСолнце плывёт в океане.В городе Понта-Дельгада,Там, где сегодня пишу я,Плющ донжуаном зелёнымОдолевает балконы.Трели выводит цикада,Улицы лезут по склонам,Явственен в уличном шумеЦокот медлительный конный.Спят под лесами вулканы,Как беспокойные дети.Подняли жёсткие канныКрасные свечи соцветий.Ах, это всё существуетВот уже восемь столетий –Юбки метут мостовую,Трогает жалюзи ветер.Если опять я устануОт ежедневной погони,Сон мне приснится знакомый –Ночи короткой награда:Хлопают чёрные ставни,Цокают звонкие кониВ городе Понта-Дельгада,В городе Понта-Дельгада.1977, научно-исследовательское судно «Академик Курчатов», Атлантический океан

Пётр Третий

Немецкий принц, доставленный в Россию,Где груб народ, напитки и закуски,В солдатики играл, читал Расина,И не учился говорить по-русски.Всё делавший без толку и некстати,Казался слабоумным он и хилым.В своём дворце убогом в Петерштадте,В алькове под тяжёлым балдахином,Он пробуждался, страхами измучен,И слушал, как часы негромко били,И озирался на окно, где тучиНа родину неторопливо плыли.Холодный ветер приносил с востокаРассветных красок розовые перья.Вздыхая о Германии далёкой,Дежурный офицер дремал за дверью.Болезненный, худой, одутловатый,Под барабаны, что играли зорю,Принц одевался, плечики из ватыТопорщились на набивном камзоле.И в зеркало балтийской светлой ночьюСмотрелся над шандалом трехсвечевым.Мечтал ли он, голштинец худосочный,Об облике ужасном Пугачёва?1977

Родина

Забытые ударят годы,Как одноклассник по плечу.Воспитанник сырой погоды,Я о другой не хлопочу.Закутанный в дожди и холодФасад петровского дворцаСтал для меня ещё со школыПривычным, как лицо отца.Над городом, войной разбитым,Светлело небо по ночам.Он был мне каждодневным бытом,И я его не замечал.Атланты, каменные братья,И кони чёрного литья –Без них не мог существовать я,Как без еды или питьяНе существуют. Мне казалось,Что всадник с поднятой рукой,Музеев чопорные залы,Мост, разведённый над рекой,И шпиль, мерцающий за шторой –Домашней обстановки часть, –Простые вещи, без которыхПрожить немыслимо и час.1977

Батюшков

Не пошли, Господь, грозу мнеТридцать лет прожить в тоске,Словно Батюшков безумный,Поселившийся в Москве.Объявлять при всём народе,Не страшась уже, как встарь,Что убийца Нессельроде,Что преступник – государь.Стать обидчивым, как дети,Принимать под ветхий кровИталийский синий ветер,Лёд Аландских островов.Тридцать лет не знать ни строчки,Позабыть про календарь,И кричать в одной сорочке:«Я и сам на Пинде царь!»И сидеть часами тихо,Подойти боясь к окну,И скончаться вдруг от тифа,Как в Гражданскую войну.1977

Два Гоголя

Два Гоголя соседствуют в Москве.Один над облаками дымной гариСтоит победоносно на бульваре,И план романов новых в голове.Другой неподалёку за углом,Набросив шаль старушечью на плечи,Сутулится, душою искалечен,Больною птицей прячась под крылом.Переселён он с площади за дом,Где в тяжких муках уходил от мира,И гость столицы, пробегая мимо,Его заметит, видимо, с трудом.Два Гоголя соседствуют в Москве,Похожи и как будто не похожи.От одного – мороз дерёт по коже,Другой – сияет бронзой в синеве.Толпой народ выходит из кино,А эти две несхожие скульптуры –Два облика одной литературы,Которым вместе слиться не дано.1977