Избранное. Стихи, песни, поэмы

Городницкий Александр Моисеевич

Пасынки России

…Глаз разрез восточный узкий,Тонкий локон на виске.Хан Темир, посланник русский,Переводит Монтескьё.От полей вдали ледовыхОбласкал его Людовик,Но, читая Монтескьё,Он вздыхает о Москве.…Громко всхрапывают кони,Дым костра и звон оков.Жизнь и честь свою полковникОтдаёт за мужиков.Что ему до их лишений?На его немецкой шее,Любопытных веселя,Пляшет русская петля.…Зодчий Карл Иваныч Росси,И художник Левитан,Как ответить, если спросят,Кто вы были меж славян?Кто вы, пасынки России,Неродные имена,Что и кровь свою, и силыОтдавали ей сполна?Тюрки, немцы или греки?Из

каких вы родом стран?Имена теряют реки,Образуя океан.1977

Матюшкин

Вольховский, первый ученик,Князь Горчаков и гений Пушкин…Всех дальновиднее из нихБыл мореплаватель Матюшкин,Что, поручив себя волнам,Сумел познать все страны света,И жаль, что он известен намЛишь как лицейский друг поэта.Не дал он (не его вина)Законов мудрых для державы,За стол багряного сукнаНе приглашал его Державин,Но вне покинутой землиТакие видел он пейзажи,Каких представить не моглиНи Горчаков, ни Пушкин даже.Жил долго этот человекИ много видел, слава Богу,Поскольку в свой жестокий векВсему он предпочёл дорогу.И, к новым нас зовя местам,От всех сомнений панацея,Зелёный бронзовый секстанПылится в комнатах Лицея.1977

Старый Пушкин

И Пушкин, возможно, состарившись, стал бы таким,Как Тютчев и Вяземский, или приятель Языков.Всплывала бы к небу поэм величавых музыка,Как царских салютов торжественный медленный дым.И Пушкин, возможно, писал бы с течением днейО славе державы, о тени великой Петровой, –Наставник наследника, гордость народа и трона,В короне российской один из ценнейших камней.Спокойно и мудро он жил бы, не зная тревог.Настал бы конец многолетней и горькой опале.И люди при встрече шептали бы имя его,И, кланяясь в пояс, поспешно бы шапки снимали,Когда, оставляя карету свою у крыльца,По роскоши выезда первым сановникам равен,Ступал он степенно под светлые своды дворца,С ключом камергера, мерцая звездой, как Державин.Царём и придворными был бы обласкан поэт.Его вольнодумство с годами бы тихо угасло.Писалась бы проза. Стихи бы сходили на нет,Как пламя лампады, в которой кончается масло.А мы вспоминаем крылатку над хмурой Невой,Мальчишеский профиль, решётку лицейского сада,А старого Пушкина с грузной седой головойПредставить не можем; да этого нам и не надо.1978

Могила декабристов

Над ними нет ни камня, ни креста,Могила их – весь остров Декабристов,Где новую сооружают пристань,Преображая топкие места.А за моим окном который годГорит прожектор возле обелиска.Там далеко от снов моих и близкоИх облик неопознанный живёт.То меркнет он, то светится опять.Запомнятся мне, видимо, до смертиЧугун решётки, шпаги рукоятьИ цепи на гранитном постаменте.И где б теперь я ни был, всё равноВ потустороннем сумеречном дымеЯ вижу заснежённое окноИ церковь, вознесённую над ними,Где в синеве заоблачных высотСияет шпиль, хлопочут птичьи стаиИ ангел крест над городом несёт,Не ведая, куда его поставить.1978

Кюхельбекер

Когда б я вздумал сеять хлебИ поучать других при этом,Я был бы, видимо, нелеп,Как Кюхельбекер с пистолетом.Ах, эти ночи над НевойИ к рифме сладкое влеченье,Азарт атаки штыковойИ безысходность заточенья!Превозмогая боль и страх,Сырой овчиной руки грея,В чужом тулупе, в кандалах,Был так похож он на еврея,Когда оброс и исхудал,Что Пушкин в тёмном помещеньеЕго при встрече не узналИ отвернулся с отвращеньем.Судьба сказала: «Выбирай!»И поменял любовник пылкийПрибалтики цветущий крайНа тяготы сибирской ссылки,Чтобы среди чужих степей,Свой быт уподобляя плачу,Былых оплакивать друзейИ Якубовича в придачу.Когда, касаясь сложных тем,Я обращаюсь к прошлым летам,О нём я думаю, затемЧто стал он истинным поэтом.Что, жизнь окончив на щите,Душою по-немецки странен,Он принял смерть –

как россиянин:В глуши, в неволе, в нищете.1978

Веневитинов

Рождённый посреди созвездийС талантом редким и умом,Был Веневитинов с письмомВ столице схвачен по приезде.«Как ведал жизнь! Как жил он мало!»,Когда, бестрепетно легка,Его на гибель обрекалаЛюбимой женщины рука.Недолго длилось заключенье –Дней пять от силы или шесть,Но, видимо, причина естьТому, что впрок не шло леченье,Что умер он от странной боли,Которой и названья нет…Поэт не может жить в неволе,А кто живёт, тот не поэт.1978

Ах, зачем вы убили Александра Второго

^(песня)

Ах, зачем вы убилиАлександра Второго?Пали снежные крыльяна булыжник багровый.В полном трауре свитаспешит к изголовью.Кровь народа открытагосударевой кровью.Ненавистники знати,вы хотели того ли?Не сумели понять вынарода и Воли.Он в подобной заботенуждался едва ли, –Вас и на эшафотемужики проклинали.Бросьте браунинг ржавый,было б знать до поры вам:Не разрушить державынеожиданным взрывом.Может снег этот сонныйлишь медленно таять.Не спешите же, Соня,метальщиков ставить.Как пошло, так и вышло:неустройства и войны,Пулемётные вышкии крики конвойных,Туча чёрная пылинад колонной суровой…Ах, зачем вы убилиАлександра Второго?1978

Ахматова

Разжигать по утрам керосинки мерцающий свет,Жить на горькой Земле равнодушно, спокойно и долгоИ всегда обращаться к тому лишь, кого уже нет,С царскосельской дорожки, из Фонтанного мёртвого дома.Пить без сахара чай, слушать шум заоконной листвыВ коммунальных квартирах, где свары кухонные грубы,И смотреть на живущих – как будто поверх головы,Обращаясь к ушедшим, целуя холодные губы.Взгляды в спину косые, по-нищенски скудный обед.Непрозрачная бездна гудит за дверною цепочкой.И берёт бандероль, и письма не приносит в ответЧернокрылого ангела странная авиапочта.1978

Города

Великие когда-то городаНе вспоминают о своём величье.Владимиру не воротить обличья,Которое разрушила орда.Ростов Великий вовсе не велик –Собор да полустёршиеся плиты.И Новгород, когда-то знаменитый,Совсем не тот, что знали мы из книг.Не сетует на Зевса Херсонес,В чужом краю покинутый ребёнок,И Самарканд, песками погребённый,Давно уже не чудо из чудес.Великие когда-то городаНе помышляют об ушедшей славе.Молчат колокола в Переяславле,Над Суздалем восходит лебеда.Они меж новых городов и сёл –Как наши одноклассники, – ребята,Что были в школе первыми когда-то,А жизнь у них не вышла. Вот и всё.1978

Художник Куянцев

В убогом быту коммунальной квартиры,В своей однокомнатной секции-клеткеХудожник Куянцев рисует картины, –Они на стене – словно птицы на ветке.Художник Куянцев, он был капитаном,И море – его постоянная тема.Две вещи он может писать неустанно:Простор океана и женское тело.Лицо его сухо. Рассказы бесстрастны:Тонул, подрывался, бывал под арестом.Он твёрдо усвоил различие в краскахМеж нордом и зюйдом, меж остом и вестом.Упрятаны в папки его акварели,Полны необъятного солнца и ветра,И я закрываю глаза – неужелиБывает вода столь различного цвета?Но в праздничность красок вплетается горе,Поскольку представить художнику трудноЦветущие склоны без форта и мореБез хищной окраски военного судна.И снова этюдник берёт он, тоскуя,И смотрит задумчиво или сердитоВ окно на дома и полоску морскую,Откуда однажды пришла Афродита.1979