Избранное. Том 1
Шрифт:
Авангард мачжуниновских войск подошел совсем близко, остановился и рассыпался в цепь. Ходжаниязу стало не по себе, когда он увидел, как вслед за пехотой подошли, подняв пыль, автомашины и с них начали быстро сгружать пулеметы и легкие пушки. «Мои ребята не видели таких штук, как бы не испугались!» — прошептал он, не отрывая глаз от бинокля.
— Амат!
— Да, хаджи-ата!
— Предупредите ребят, чтобы не пугались машин и не оставляли своих мест.
— Слушаюсь, хаджи-ата! — Амат побежал вдоль окопов и через сотников передал приказ.
Высовываясь из неглубоких окопов, воины
— Мы сегодня как те, что видели чудо, — заметил бородатый, старше других, боец. — Видите, как роятся белотюбетеечники?
— Их машины ползают, как черные жуки, мям-мям! — откликнулся солдат-турфанец. — Что будет, если такая штука наедет на нас…
— Вот именно, друг… Вон с крайней машины стаскивают что-то большое, о пирим! — воскликнул воин-кумулец.
— Не бойтесь, братец, пуля не возьмет! Бог не выдаст — ничего не случится, — успокоил бородатый.
— Мне не раз приходилось с белотюбетеечниками схватываться. На конях они не очень… Вот только черные жуки страх наводят, — проговорил турфанец.
Тем временем четыре-пять всадников дунган отъехали в сторону, взобрались на холм и спешились. Один поднес бинокль к глазам.
— Га-сылин! — воскликнул бородатый. — Этого пройдоху я запросто по походке различаю!
— Застрелить, что ли? Может, избавимся от хлопот и обретем наконец покой от разбойника? — Турфанец оттянул затвор винтовки.
Словно угадав его мысли, Га-сылин скрылся за холмом.
— Зарятся на наш хлеб… Откуда взялись они, эти грабители? Мусульмане ли они?
— Вот именно, друг!
— Вон Га-сылин! Рукой на нас показывает! — вскрикнул кумулец.
Действительно, Га-сылин вернулся и выпрямился на вершине холма, поднял руку в белой перчатке, и тотчас же взорвали воздух яростные крики солдат: «Ша! Ша! Ша!» — и гулкие удары пушек. Снаряды просвистели в воздухе и ударили по обе стороны уйгурских окопов, взметнув к небу землю, заволакивая пылью все вокруг.
— О пирим… Что за напасть! Да убережет от гибели! Да придаст нам бог силы и крепости! — бормотали, распластавшись на дне окопов, воины.
Иные снаряды попадали в окоп, и тогда в воздух взлетали вперемешку с землей разорванные на куски человеческие тела. Воины впервые видели такое и от испуга не имели сил стрелять.
Обстрел из пушек прекратился, над полем несколько минут стояла тишина. Пошла в атаку пехота Ма Шимина. Солдаты с обнаженными саблями заполнили поле, как саранча.
Мачжуниновцы шли уверенно, будто на гулянье, и когда они приблизились, Ходжанияз скомандовал:
— Стреляйте!
Воины открыли огонь. Передние ряды наступающих повалились, однако остальные, не обращая на это внимания, продолжали идти. Уйгуры обрушили град пуль на ряды приближающихся мачжуниновцев и в конце концов заставили залечь. Теперь вступили в дело снайперы Ходжанияза. Каждый их выстрел достигал цели. Оттого, что пехота натолкнулась на прочную преграду и вместо атаки перешла к обороне, Ма Чжунина охватила ярость, и он скомандовал:
— Кавалеристы, вперед!
Конники Ма Хусяна заиграли в воздухе клинками и с криками: «Ша! Ша! Ша!» — бросились в атаку.
— Курбан, по коням! — приказал Ходжанияз.
Без
В кавалерийском бою ходжаниязовцы остановили противника и заставили попятиться. Пехота Ма Чжунина тоже не могла двинуться вперед.
— Молодцы, дети мои, молодцы! — кричал Ходжанияз, довольный, что берет верх.
Он вскочил на коня и с возгласом: «Аллаху акбар!» — ринулся в бой вместе со своей охраной. Отпустив поводья своего бурого с белым пятном на лбу коня, он мчался, стреляя сразу из двух маузеров. И его воины бросились вперед, повергая и тесня противника…
Ма Чжунин увидел, как Ходжанияз ворвался в гущу схватки. «Восхищен твоим мужеством, — одобрил он. — Могу первой же пулей снять тебя с коня, но не сделаю так. Живым возьму…» И он направил коня на поле сражения. Шашки с серебряными эфесами в обеих его руках заискрились в лучах солнца. Солдаты, увидев приближающегося вскачь Га-сылина, перестали отступать и перешли в контратаку. Сражение превратилось в ожесточенную резню. И если бы Ма Чжунин не пустил в дело автомашины с пулеметами, Ходжанияз мог выйти победителем из этого боя. Но, к сожалению, приближавшиеся с громыханием чудовища нагнали страх на «карательпеков» Решитама, они дрогнули, попятились, а потом побежали, за ними последовали остальные, бросая позиции, разбегаясь в разные стороны…
— Дети мои, не бегите! — заклинал Ходжанияз, перестав стрелять. — Бейте по машинам, не бойтесь!
Но ничего не смог сделать. Около него мало кто остался, поневоле и ему пришлось отступить. Они укрылись в зарослях кустарника неподалеку. Ма Чжунин войти в заросли не решился, он распорядился преследовать и уничтожать всех бегущих…
Ма Цзыхуэй доволен. Теперь он может выйти из окружения, в открытом поле лицом к лицу схватиться с врагом. В доставленной от Ма Чжунина секретной директиве предписывалось связать отряды Оразбека и Шамансура, не позволить им оказать помощь Ходжаниязу. Если бы поход Ма Чжунина на Кашгар задержался еще на месяц, гарнизону Ма Цзыхуэя после длительной осады пришлось бы под угрозой голодной смерти отважиться на вылазку из крепости Нового города и пойти на рискованный прорыв, грозивший полным уничтожением его сил. Зато теперь Ма Цзыхуэю представился удобный случай: руки самого опасного врага — Ходжанияза — связаны.
Ма Цзыхуэй разделил гарнизон на два отряда. Первый должен приковать к себе внимание Оразбека — со стен крепости обстреливать Старый город Кашгара. Второй отряд тем временем скрытно выйдет наружу через подземный ход под южными воротами и навяжет двигающемуся из Яркенда Шамансуру встречный бой.
Ма Цзыхуэй — в день, когда между Ма Чжунином и Ходжаниязом завязалось сражение у Чокан-яра, — приказал начать обстрел Старого города.
«Они решили атаковать», — предположил Оразбек и привел войска в боевую готовность. Он занял оборону перед северными и западными стенами Нового города. Поднялась интенсивная перестрелка.