Избранное
Шрифт:
— У муратовских чуть ли не всю скотину позабирали, надавали бумажек. Рассчитается, мол, казначейство Керенского. А с того какой спрос? Теперь Россия — что барка в половодье…
С подвод слезли женщины и человек в шинели. Пустой рукав был заткнут в карман. Беженцы предупредили, что на шоссе они видели казачьи разъезды.
Безрукий хорошо знал местность и согласился показать безопасную дорогу. Пройдя полверсты по проселку, он вывел Тюменева и его спутников на тропу.
— Коли не потеряете тропку, выйдете прямо к казармам.
Вскоре
— Дисциплина! — возмущался Чернышев.
— Потому и послали, что в частях у них полный развал, — тихо ответил Тимофей Карпович. — Иначе нечего было бы соваться. Прихлопнули бы с первого слова.
Казаки не спали. На рассвете им было приказано сменить в районе Александровской потрепанную часть. Некоторые пили водку, закусывая консервами, другие играли в очко. Чернышев подсел к одной веселой компании, а Тимофей Карпович направился к картежникам:
— Здравствуйте, земляки.
Банкомет, казак с бабьим лицом, оглядел штатского, — видимо, принял его за одного из «уговаривающих», — и, тасуя колоду, ответил:
— Землячок, на одном солнце портянки сушим. Что ж, почеломкаемся.
— Чего захотел! Добро бы девка.
Банкомет насупился и хотя почувствовал, что казакам нравится штатский, сказал с иронией:
— Сыгранем? Керенки идут за полцены.
— Прогоришь: в Питере за тысячу керенок пять рублей дают.
— Врешь?
— Чего врешь? В Керенского-то кто верит? Все стали умные.
Кто-то сказал:
— Да уж, фрукт…
Настроение казаков не вызывало сомнений, медлить было нельзя.
— Желаете знать, что делается в Питере?
— Так вот ты из каких земляков! — У банкомета побагровела мясистая шея. — А я тебя в штаб!
Тимофей Карпович повернулся к нему спиной и обратился к казакам:
— Я только что из Петрограда. Хотите слушать — заткните глотку адвокату «главноуговаривающего».
Черный, как цыган, казак встал между Тимофеем Карповичем и банкометом и спокойно сказал:
— Общество хочет человека послушать. Нишкни, здесь не батькина мельница, тут все равны.
Банкомет буркнул:
— Мне что, пусть рассказывает. Только без агитации. Своим умом разберемся.
— Что верно, то верно, — на всю казарму загудел черный казак, — разберемся.
— И про Ленина всё знаем, как он приехал в запломбированном вагоне! — крикнул кто-то сзади.
— Большевики немцу Питер сулят, так, что ли?
Эти выкрики не могли удивить Тимофея Карповича: он знал, куда шел. Наконец, улучив момент, он начал рассказывать:
— По всему вижу, коли идете на Петроград, значит, не навоевались. Разве вам неизвестно, что Советское правительство объявило конец войне? А ваш Керенский? — Тимофей Карпович выпрямился,
Казаки захохотали.
— Здорово, в самую точку!
— Френч бы ему да желтые краги — аккурат «главноуговаривающий».
Вдруг раздался окрик:
— Смирно!
И тут же, вслед за ним, — второй:
— Разойдись!
Казаки рассыпались по казарме. Прямо на Тимофея Карповича бежали детина, который метал банк, и казачий офицер.
— Вот он! Тут где-то и его дружок, матрос.
Тимофей Карпович заметил, как черный казак успел накинуть шинель на Чернышева. Если казаки прячут матроса, значит, они всерьез заколебались. Жаль, что не успел раздать воззвание, но, пожалуй, еще не поздно.
Тимофей Карпович вскочил на койку, взмахнул рукой, и листовки разлетелись по казарме. Казачий офицер даже опешил в первую минуту. Банкомет зашел сзади, крепко схватил Тимофея Карповича за руки. Другой услужливый казак подал сыромятный ремень.
Штаб помещался этажом ниже. Полковник угрюмо выслушал рапорт офицера о задержании в казарме подстрекателя. У полковника было усталое лицо и недобрые глаза.
— Откуда? Кто подослал?
Тимофей Карпович выпрямился. Узкий ремень резал запястья.
— Из Петрограда. Штаб обороны предупреждает, что офицеры, выступившие против Советского правительства, будут объявлены изменниками.
Полковник только рукой махнул, — ладно, мол, поговоришь утром в контрразведке.
Из штаба Тимофея Карповича вывели два казака, Один из них был тот высокий черный, что заступился за него в казарме. Выйдя на крыльцо, он не спеша вложил саблю в ножны, беззлобно спросил:
— Не будешь тикать?
— Ты лучше о себе подумай. Завтра тут будут наши. Всем вам придется утикать, если уцелеете.
— Бедовый ты!
— Бедовый, да не предатель.
— Но, но! — без злобы погрозил черный казак. — Пойдем, надо тебя на квартиру поставить.
Через лаз в заборе военного городка они вышли на окраину какого-то барского сада. Миновав сторожку садовника, казак остановился у старой баньки, открыл навесной замок.
— Вот тебе и квартира. Передать дружку адресок?
— Не шути, казак, — сказал Тимофей Карпович. — Хочешь жить, подумай лучше о том, что я всем говорил. Крепко подумай.
Когда глаза немного привыкли к темноте, Тимофей Карпович разглядел на полке разваленный сноп соломы. Он лег на солому. Медленно тянулось время. Чем все это кончится? Вдруг послышался негромкий стук. Кто-то смотрел снаружи в крохотное окошко. Неужели матрос? Или часовой? К стеклу прильнуло чье-то лицо.
Тимофей Карпович услышал знакомый голос!
— Фельдшер наказывает, чтоб на соломе не спал: там до тебя с сыпняком отлеживались.