Избранное
Шрифт:
— А потом… подобрала винтовку, и сама… Ненавижу их всех, — сказала она чуть слышно и закрыла глаза.
Варя подала ей стакан с водой. Она решила сейчас же бежать в свой лазарет и просить положить Соню туда. Сделать это ей не пришлось. В квартиру вошли санитары и врач, которого она встретила на лестнице. Старуха обхватила ноги дочери.
Варя, обняв плачущую женщину за плечи, отвела ее к окну. Но долго оставаться с нею она не могла.
Санитары пересекли уже рыночную площадь, когда Варя их догнала. Часовой
— Я приду к тебе. Держись!
Соня попробовала улыбнуться:
— Жить хочется… Теперь ведь все иначе будет.
Прошло еще два дня. К Соне Варю пускали на десять минут. От Тимофея Карповича все не было и не было весточки. Родители еще держали детей по домам. Варя с утра бродила по улицам. В три часа она пошла на свидание с Соней.
У ворот лазарета дежурил знакомый солдат. Он тоскливо посмотрел на Варю:
— Не приказано пускать… Завтра прощаться с телом.
— Прощаться с телом? — глухо переспросила Варя.
Словно ища защиты, она с силой уцепилась пальцами за рукав часового. Солдат тихонько разжал ее руку и сказал:
— Храбрая была барышня…
Глава пятнадцатая
В первую минуту Варя опешила. Что это значит? В прихожей висели бушлат и пулеметные ленты. Решив, что Анфису Григорьевну навестил кто-то из лазаретных знакомых, Варя пошла к себе, но открылась дверь хозяйкиной комнаты и оттуда выскочил мальчишка в бескозырке и с наганом.
— Тоша, отдай сейчас же! — потребовала Варя.
Мальчишка не захотел расстаться с всамделишным оружием и попятился назад.
В прихожую, улыбаясь, вышел коренастый матрос.
— Нашли игрушку! — вспылила Варя.
— Не бойтесь, игрушка не опаснее волчка, — матрос разжал кулак, на ладони блеснули патроны. — Я от Тимофея Карповича. Чернышев, будем знакомы…
Ушел Чернышев в двенадцатом часу. Чайник выкипел, пустые чашки стояли на столе, Варя так и не напоила гостя чаем — забыла.
Отыскался след Тимофея Карповича, чтобы снова затеряться.
Что же случилось с Тюменевым?
Штаб сводного полка находился в избе на скате Пулковской высоты. Связной провел Тимофея Карповича за дощатую перегородку, где, несмотря на вечернее время, топилась русская печь. У огонька грелись матрос с миноносца «Забияка» и молодой солдат в новой шинели, вздувшейся на спине горбом.
Человек в кожанке раскладывал листовки на широкой лавке. Он приветствовал Тимофея Карповича и сказал, обращаясь к матросу и солдату:
— Хлопцы, вот ваш старшой, фамилия его Тюменев, рабочий с Выборгской стороны.
Дрова в печке разгорелись, отсветы упали на лицо человека, раскладывавшего листовки. Но Тимофей Карпович и по голосу узнал кашевара
Тимофей Карпович и матрос Чернышев получили задание пробраться в Царское Село, распространить среди казаков и юнкеров воззвание Военно-революционного комитета и рассказать им о положении в Петрограде. Связным назначили солдата со странной фамилией Сороковка.
Рассовав по карманам листовки, они спустились с Пулковской высоты и по свежевырытой траншее вышли в поле. Справа за деревней шел бой.
Проскочить в расположение противника всегда не просто, но, к счастью, казаки еще не успели сомкнуть линию.
Осенние дожди превратили капустное поле в трясину. Идти было тяжело. Сапоги вязли в грядах. Так прошли версты две.
Неожиданно со стороны деревни, расположенной правее Пулкова, послышались глухие звуки, похожие на топот лошади.
— Почуяли! — Тимофей Карпович приказал своим спутникам залечь: нельзя было входить в столкновение с разведкой противника.
Топот приближался.
— Может быть, казак заблудился?
За деревней пучком взлетали ракеты. В колеблющемся свете Тимофей Карпович и его товарищи увидели скачущую прямо на них лошадь. Седок свалился с седла, зацепился ногой за стремя.
Казак, похоже, хитрил. Тимофей Карпович приказал не стрелять без команды. Как назло, догорели ракеты. Темнота скрыла лошадь и всадника.
— Что бы еще несколько секунд почадить! — прошептал Тимофей Карпович.
Снова взлетела ракета. Теперь коня и группу Тюменева разделяло каких-нибудь двадцать саженей.
— Черт! Мертвый, а держится за коня! — У Чернышева были зоркие глаза. — Сгорел бедняга за чужие интересы, — добавил матрос.
— Казак-то! Нашел бедняка, — проговорил Сороковка.
— Раскудахтались! — оборвал их Тимофей Карпович. — Нарвемся на засаду.
Послышался перестук колес — где-то близко был проселок. Еще не зная, кто едет, свои или чужие, Тимофей Карпович и его спутники приободрились: наконец-то одолели чертово поле.
В темноте вспыхивали огненные точки. Военные на фронтовой дороге ночью не закурят. Теперь из темноты доносились не только перестуки колес, но и мерный скрип крестьянских телег. Голосисто запел петух.
— Гражданские, — догадался Тимофей Карпович. — Айда на дорогу!
Из-за поворота выехали одна за другой пять крестьянских повозок. Между ними понуро плелись коровы. На возах сидели детишки, лежали узлы. Впереди, грузно опираясь на суковатую палку, шагал старик в полушубке. Слева и справа шли подростки с охотничьими ружьями.
— Далеко ли путь держите? — подойдя к ним вплотную, спросил Тимофей Карпович.
Старик рассказал, что, опасаясь набега юнкеров и казаков, пять семей ушли из деревни Верхние Мхи.