Избранное
Шрифт:
находятся броневики в часы, свободные от дежурства.
– А кто где, - сказал Быков.
– На вольных квартирах.
– На вольных квартирах! Ха-ха-ха-ха-ха... Охрана Смольного в
такое время, когда только что погашен эсеровско-генеральский мятеж,
живет-поживает на вольных квартирах... Нет, это уморительно!
Разговор кончился для Быкова полной неожиданностью.
Ленин приказал ему собрать броневики в одно место, поблизости от
Смольного: есть тут пустующие
– Составим, товарищ Быков, военный отряд и введем в отряде
строжайшую революционную дисциплину. А вас порекомендуем командиром
отряда.
Быков испугался, отнекивается. Ведь уже осрамился...
– Позвольте, чего бояться? Вы из бронечастей, следовательно, всю
эту броневую механику знаете. Сами из рабочих, были на фронте,
воевали... Отлично справитесь!
– Но я же простой солдат! - взмолился Быков. - Там солдаты, и я
солдат. Кто же меня послушается?
Ленин нахмурился.
Не ожидал Быков, что Владимир Ильич может так сурово посмотреть в
глаза.
– Вы коммунист?
– Коммунист... - И солдат, не выдержав взгляда Ленина, отвел
глаза в сторону.
– Я понимаю, что трудно...
– в раздумье сказал Владимир Ильич.
–
Всем нам трудно, но на то мы и коммунисты, чтобы помогать народу
строить новое, социалистическое общество. Рабочие и крестьяне занимают
в нашем государстве самые высокие посты. Справитесь и вы, солдат, на
командирской должности. А что-нибудь не поладится - прошу ко мне, и
без стеснения: придете - посоветуемся.
Так Федор Антонович Быков в зиму семнадцатого года стал
командиром автоброневого отряда при Смольном.
x x x
Когда Федор Антонович рассказал о памятной для него ночи в
Смольном, ребята пришли в такой восторг, что, казалось, стены дворца
переживают грохот землетрясения...
x x x
Зима. В лесах снег, в чистом поле намело сугробы. В поисках
броневика наступило затишье.
Можно было встать на лыжи, а что толку? Копье-щуп, легко пронзив
слой снега, уткнется в мерзлую землю: а что там дальше - и не узнаешь.
Работа по необходимости ограничилась городской чертой. Здесь с
неослабевающим упорством действовал Быков. Даже свой отдельный штаб
учредил. Повесил на дверь квартиры фанерку, а на почте потребовал,
чтобы корреспонденцию с адресом "В штаб Быкова" доставляли бы ему без
промедления.
В основной штаб в Мраморном дворце поступали от него рапортички:
"На такое-то число
дальше".
Закрыт - значило уже обследован. Быков перечеркивал такой квадрат
на плане города крестом и насадил уже порядочно крестиков. Особенно на
окраинах.
По густоте крестиков можно было узнать, где в свое время
проходили оборонительные линии Красного Питера.
Работал Федор Антонович на своих квадратах мало сказать
самоотверженно, он изматывал себя до исступления. Не раз карета
"скорой помощи" прямо с работы увозила его в больницу. Непомерные
требования он стал предъявлять и к товарищам, добровольным участникам
поисковой группы.
В музей летели жалобы на его деспотические замашки. Матери
перестали пускать к Быкову мальчишек, с тревогой обнаружив, что
полюбившийся ребятам "Главный Командующий Следопыт" не щадит и детских
силенок...
Однако образумить человека было невозможно. Явившегося урезонить
его Домокурова прогнал из своего "штаба".
А в музее и вовсе перестал показываться.
x x x
– Здравствуй, Федор Антонович...
Домокуров подошел к больничной койке. Быков вяло подал руку. Он
заметно изменился.
У постели в косынке и в больничном халате - Дуняша. Узнав, что
Федор Антонович тяжело заболел, она теперь после уроков в школе спешит
к больному.
Больничное начальство охотно принимает помощь от расторопной и
смекалистой девушки.
Между тем больной забеспокоился, простонал:
– Сергей... - Домокуров наклонился к нему, сел на табурет. -
Меня, понимаешь ли, на Выборгской подобрали. На квадрате у завода
"Светлана"... Малость не успел я этот северный маршрут закрыть...
Совсем малость... - Он понизил голос до шепота: - Не знаю, застанешь
ли ты меня живым в другой раз... Виноват я остался перед Владимиром
Ильичем. Не оправдал его доверия... Ведь это я потерял ленинский
броневик...
– Он бредит, - встревожился Домокуров, оборачиваясь к Дуняше.
Она позвала врача.
Врач выслушал больного, покачал озабоченно головой и пожурил его:
– А ведь разговаривать вам нельзя, Федор Антонович.
Но больной продолжал говорить, и из обрывочной его речи сложилась
вот какая история...
1918 год. Дни грозной опасности для Красного Питера. Завязались
бои, и Быков получил из штаба обороны приказ: оставаясь на охране
Смольного, выделить для действия непосредственно на фронте взвод