Избранное
Шрифт:
возвращении из эмиграции. Однако не поверил, решил, что это пустая
болтовня.
Но здесь, в Ленинграде, подтвердили, что машина найдена.
– Так что пришел, - говорит, - удостовериться: неужто в безбожной
нашей стране да явлено чудо? - Потом: - Знавал я этот броневик. Еще в
царской казарме, в манеже, довелось с ним познакомиться. Второй руль
мастерили. С инженером Фатеевым... Может, слыхали про Фатеева -
свойский мужик, не брезговал руку
Штин и Домокуров во все глаза уставились на посетителя. Держался
он развязно, сам черный как жук. Небрежно предъявил документы.
Так обнаружилось, что в музей собственной персоной пожаловал
Вася-прокатчик.
Домокуров кинулся было к телефону, чтобы сообщить новость
профессору, но Штин удержал его: "Успеется".
– А я ведь и в бою на "Двойке" участвовал, - лениво, словно о
чем-то для него обычном, поведал посетитель. - На площади, когда
Зимний атаковали.
И поведал Прокатчик про случай, который в музее еще не был
известен. Вот он, этот случай.
x x x
Зимний дворец. 1917 год. Ночь на 25 октября.
Во дворце заперлось, забаррикадировалось Временное правительство.
Площадь перед дворцом зловеще пуста, а на прилегающих улицах
толпы людей. Это не гуляющие. Здесь рабочие, матросы, солдаты.
Изготовились. Ждут. На штыках у них - приговор истории.
Но перед тем как начаться штурму, на Морской под аркой Главного
штаба, произошло событие, совсем малоприметное среди того огромного,
что совершалось вокруг.
Здесь в числе красногвардейцев, поеживаясь от непогоды, стоял с
винтовкой Василий Федоров. Поругивался, чтобы согреться.
Вдруг видит - за косяком каменной арки в укрытии броневик. На
выпуклости башни крупная белая двойка.
"Неужели, - взволнованно подумал солдат, - тот самый? С которого
товарищ Ленин еще в апреле..."
Протолкался к каменной арке.
Для глаз солдата, к тому же понимающего в броне, и мига было
достаточно, чтобы навсегда запомнить броневик, которым воспользовался
Ленин. Да и ехал Федоров, как запасной водитель, позади.
Подошел и убедился: "Тот самый!"
А в броневике переполох: пробуют заводить - лязгают, лязгают
ручкой для завода, один, умаявшись, уступает место другому, тот
третьему, а в моторе только - пшик, пшик...
Василий не стерпел, вмешался:
– Ну чего шарманку крутите? Ведь зря, зажигание надо проверить.
Неужели не понимаете?
Вот уже и мотор завелся под его руками, и сам он в машине.
– Смотровую щель отрегулируй, - подсказал он молодому солдату.
–
Вот так... Еще поуже. Ведь против пуль пойдем. А юнкера, брат, знают,
куда целить. Как загвоздят нам с тобой промеж глаз - из нас и дух вон.
Нехорошо получится, подведем товарищей... А теперь ты, молочный твой
зуб, через край хватил - и вовсе ничего не видать. Крути обратно. Да
не на дурочку, а проверяй себя. Зимний видишь?
Обернулся Василий Константинович к стрелкам в башнях:
– Ребята, уговор: до Александровской колонны чтоб ни выстрела!
– Ясно, - отозвались пулеметчики.
– Чтоб до атаки маскироваться,
себя не обнаружить.
Изготовились к делу.
Мрак ненастной октябрьской ночи - и вдруг всполох света,
ударивший в небо и на мгновение сделавший явственным и дворец, и
площадь перед ним, и величественные здания вокруг... Следом за
вспышкой прокатился грохот крупнокалиберного артиллерийского выстрела.
– "Аврора" ударила! Из шестидюймовки! - И ожили вооруженные
толпы.
– Ура-а... Долой временных... За власть Советов!
– Вперед! - яростным голосом скомандовал сам себе Федоров,
включил скорость и дал газу.
Красногвардейцы, вскинув винтовки, побежали позади броневика. Но
не стерпело ретивое...
– Ура-а-а!!!
– И рабочие, солдаты, матросы ринулись через площадь
в открытую, обгоняя броневик.
Александровская колонна уже позади. Броневик, сотрясаясь на
булыжной мостовой, прибавляет ходу.
Глухо настороженный Зимний ожил. Хлопают, высовываясь из-за
поленьев баррикады, винтовки.
– Вперед! - подбадривает себя и товарищей Федоров за рулем. -
Броня выдержит. Крой, ребята, по старому миру!
Пулеметчики из бронемашины дали огонь по баррикаде, по окнам
дворца.
А Федоров так и вонзился глазами в ворота. Огромные, кованого
железа, они стояли преградой на пути атакующих.
Вдруг со двора стали палить по броневику. Сразу обозначились
прорезные узоры ворот с царскими вензелями на обеих створках.
– Дуралеи! - в восторге воскликнул Федоров.
– Еще мне посветите,
господа юнкера, еще!
А тут и проход в баррикаде: незаметный прежде, он обнаружился от
подсветки.
Смекнув, что это для вылазок, - значит, там у них свои броневики
и надо спешить, - Федоров дал полный газ.
– Держись в башнях, не свались! - крикнул он пулеметчикам,