Избранное

Глазков Николай Иванович

Фантастические годы

Часть первая

1

Был легковерен и юн я. Сбило меня с путей 22 июня, Очень недобрый день. Жизнь захлебнулась в событьях. Общих для всей страны, И никогда не забыть их, Первых минут войны.

2

Никто не мог сказать заранее, Что потечет назло векам История страны Германии От штюрмеров к штурмовикам. Остервенелые убийцы Несут пожарища и виселицы; Но люди будут веселиться — И в этом высшая бессмыслица! Вьюга.

Смерть. Снега от крови ржавы. Ночь. Пурга. Не видно звезд-свечей. Вот она, Советская держава, Недоступная для сволочей. Хотя ругаться и не надо, Но все прощается в бою. Кидая в танк свою гранату, Боец сказал — Растанк твою! На суше, в воздухе и на море, Где корабли идут ко дну, Ведет великая страна моя Отечественную войну. Моей России дан недаром Громить врага священный дар, И сокрушительным ударом Она ответит на удар. Может быть, он того и не хочет, Может быть, он к тому не готов, Но мне кажется, что обязательно кончит Самоубийством Гитлер Адольф. Гитлер убьет самого себя, Явятся дни ины, Станет девятое сентября Последней датой войны!

3

Господи! Вступися за Советы, Сохрани страну от высших рас, Потому что все твои заветы Нарушает Гитлер чаще нас. Оглуши фашистов нашей глушью, А мелькнула чтобы новизна, Порази врагов таким оружьем, Враг которого еще не знал!

4. Разговор бойца с Богородицей

— Непорочная дева, Ты меня награди, Чтоб за правое дело Орден был на груди! — Орденами не в силе Грудь украсить твою, Но спасенье России Я тебе подарю!

5

Народ моего поколенья Охвачен великой войной, И море ему по колено, Болото ему с головой. Невзгоды над ним понависли, И не улыбалась заря, А лучшие чувства и мысли Сегодня теряются зря. Огромное счастье далеко, И мне не дается оно. Моя удалая дорога Меня привела в районо.

6

Живу в деревне, и в глуши, И в ссылке, и в изгнании, И той деревне не нужны Мои стихи и знания, Которых путь не очень ровен: Не приведет меня в рай он. Я, как покойник, замурован В черным-Чернухинский район. А ты иди среди пожарищ В неотвоеванную даль. Мой современник и товарищ, Иди и Запад побеждай! И в воду, и в огонь иди, Чтоб не кончался путь, Чтобы в спасенном городе Сказать чего-нибудь. Он был в огне и в холоде, Но в результате битв В освобожденном городе Товарищ говорит: — Мы будем в Полтаве и в Крыму, Под Киевом будем мы биться. Чуден Днепр, когда по нему Плывут убитые фрицы! И жить будем, и гулять будем На земле, что временно немцу отдана, А смерть придет… Да не придет она!

7

Тем, кто пройдет леса и горы, Конечно, будет веселей, А я неполной средней школы Стал педагогом во селе. Самому себе ни к чему отвечать, Отвечаю, ответить чтобы, Никого не хочу ничему поучать, Никакой не хочу учебы. И в селе ничего не хочу изменять. Все равно ничего не получится, Ибо умный научится и без меня, А дурак ничему не научится. 1941

Часть вторая

1

Пусть ложная скромность сказать не велит, Мы все говорить вольны. Я не был на фронте, но я инвалид Отечественной войны. Печальнее мне не придумать итога… Что толку, что стал я умней? За эти три года моя дорога В тупик зашла и на мель. Но мель не мель, и тупик не тупик, И есть для меня места, И голову не размозжу о бык Какого-нибудь моста. И сколько бы ни было всех тех ран, Дороги мои верны… Я не был на фронте, но я ветеран Отечественной войны!

2

Что было, то было, а было эдак: В столицу Москва езда. Медленнее, чем мне надо, едут Товарные поезда. А впереди по

пути леса, и Леса, и опять… снега. Я на тамбуре замерзаю, Пропадает моя нога. Без сна и без отдыха несколько дней я… Была бы лучше весна… А на полустанках еще холоднее Без отдыха и без сна. И бесполезно на что-нибудь злиться: Тому труднее, кто гонит немца; Однако лишь в том вагоне счастливцы, В котором печка имеется… В котором начальник дымит дым-дымой, Ему говорят: — Хлеба, водки не надо ли? Только пусти нас, отец родимый! — А отец посылает к той самой матери… Начальник вообще воплощенная честность: Кто-то вынимает бумажник потрепанный: — Не желаешь ли денег, родимый отец наш? — А отец и бумажник к матери……. Однако к теплу неизведанный путь есть. Я все что угодно готов упростить. — За пятьдесят анекдотов пустишь? — И мне отвечают: — Придется пустить! И поезд сразу прибавил ходу, И снега для меня что трава. От анекдота и к анекдоту Веду я свои слова. Приехал — в метро устремился с вокзала Оттуда в заброшенный дом. Когда я приехал, Москва мне сказала: — Ты мог бы приехать потом!..

3

У меня квартира умерла, Запылились комнаты и кресла… Появились если бы дрова, Моментально бы она воскресла. Можно жить в квартире хорошо, Но, конечно, не сейчас, а после: Я стихи пишу карандашом, А чернила взяли да замерзли. Можно забыть на вокзале зал И тысячи прочих комнат; Но квартиру, в которой замерзал, На экваторе приятно вспомнить. На экваторе, под небом иным, Через много лет, а пока Я курю, и в небо уходит дым, Потому что нет потолка! Когда я потерпел аварию И испытал все беды, То филантропы мне давали… Хорошие… советы. Но в апреле, когда начал таять снег, Когда дни наступили весенние, Отыскался на свете один человек, Помогавший мне больше, чем все они! Этот друг ежедневно мне жизнь спасал, Никакой не прося награды; Но и этот товарищ, который я сам, Не сумел мне помочь, как мне надо! Почему до сих пор сам себе я спецкор, Но как автор не принят страною? Может быть, потому, что ненужным стал спор, Не законченный перед войною. Война все искусства в архив позапрятала; Но стихи, они от строки до строки Существуют помимо воли автора, А может быть, даже и вопреки!

4

Ощущаю мир во всем величии, Обобщаю даже пустяки. Как поэты, полон безразличия Ко всему тому, что не стихи. Лез всю жизнь в богатыри да в гении, Небывалые стихи творя. Я без бочки Диогена диогеннее: Сам себя нашел без фонаря. Знаю: души всех людей в ушибах, Не хватает хлеба и вина. Даже я отрекся от ошибок — Вот какие нынче времена. Знаю я, что ничего нет должного… Что стихи? В стихах одни слова. Мне бы кисть великого художника: Карточки тогда бы рисовал. Продовольственные или хлебные, Р — 4 или литер Б. Мысли удивительно нелепые Так и лезут в голову ко мне. Я на мир взираю из-под столика, Век двадцатый — век необычайный. Чем столетье интересней для историка, Тем для современника печальней!

5

А вот и чайник закипел, Эмалированный, сиреневый, И он отвлек меня от дел, И он напомнил мне сирены вой. Все это было, было, было: Во тьме ночей необычайных Сирена выла, выла, выла… И не напоминала чайник!

6

Знаю я, что скоро корни Пустит вглубь олива мира. Смотрят люди с колокольни, Той, которая квартира. Хороши пути окольны, Да по ним идти три года. Смотрят люди с колокольни, Той, которая работа. Впрочем, люди беспокойны: Не у всех ума палата. Смотрят люди с колокольни, Той, которая зарплата. Я в комнате смотрю на раму И потемневшее стекло. Вдруг возникает панорама. И ослепительно светло. Пусть холодно и ветер дует, Столица Родины Москва Салютует Доблестным войскам. Раздаются могучие залпы, Воздавая героям хвалу. Если фронт устремился на Запад, Не беда, что мне трудно в тылу! В эти дни всех гуманнее Неустанное слово «вперед!»… Близок день: протаранит Германию Гениальный советский народ!