Избранное

Глазков Николай Иванович

2

Не знаю, в каком я раю очутюсь, Каких я морей водолаз; Но мы соберемся под знаменем чувств, Каких не бывало до нас! И взглянем с непризнанной высоты На мелочность бытия. Все очень ничтожно и мелко… А ты? Ты тоже ничтожна. А я? Я как-то неэдакно дни влачу; Но не унываю теперь. Как пьяницу тянет к поллитричу, Так тянет меня — к тебе ль?.. Ну а почему — ты не ведаешь — Не мне, а другим лафа? Нужна над тобой мне победа лишь, А все остальное слова. Ищи постоянного, верного, Умеющего приласкать; Такого, как я, откровенного, Тебе все равно не сыскать! Ищи деловитого, дельного, Не сбившегося с пути; Такого, как я, неподдельного, Тебе все равно не найти! Люблю тебя за то, что ты пустая; Но попусту не любят пустоту. Ребята так, бумажный змей пуская, Бессмысленную любят высоту. Ты не можешь хотеть и не хочешь мочь. Хорошо быть с тобой на «ты»… Я тебя люблю. Перед нами ночь Неосознанной темноты. Непохожа ночь на нож, Даже если нож неостр… Мост на берег был похож, Берег был похож на мост. И не ехали цыгане, Не мелькали

огоньки, Только где-то под ногами Снегом скрытый лед Оки. Мост над речкой коромыслил, Ты на Третьем берегу… Я тогда о чем-то мыслил, Если вспомню — перелгу. Огромный город. Затемнение. Брожу. Гляжу туда, сюда. Из всех моих ты всех моейнее — И навсегда! Как только встретимся, останемся, Чтоб было хорошо вдвоем, И не расстанемся, и не состаримся, И не умрем! 1944

Лида

Дорогая и самая лучшая, Настоящая, как Л. Ю. Б. Наши встречи зависят от случая, Но тебя я, конечно, люблю. Почему? Не ведаю. Люди в чувствах своих не вольны. Наши встречи явились победою В результате лишений войны. Были трудности и лишения, Стекла выбитые в окне, И имели они отношение Непосредственное ко мне… Впрочем, разве я обыватель, Я бродяга дорог и гор, И военный обозреватель, И себе самому спецкор. Почему меня тянет к людям? А на небе ни луны? Быть хочу я самым мудрым Мудрецом своей страны. Отдаюсь борьбе течений, Что идет в теченье лет. Гений я или не гений? Все равно мне это? Нет! Превзойду, что было раньше, Сочиню всехлучший том И стихом со всеми слажу, Ну а дальше? А потом? Ошарашу мир размахом Мысли, образов и тем. Буду крыть, как кроют матом, Только лучше. А зачем? Нет ответа, нет ответа, нет ответа. Есть война. Но и пьяный не от ветра Шатается. От вина. Так и я отдаюсь минутам, Но от вечности не отвык. Почему меня тянет к людям И отталкивает от книг? Книги лучше; но хуже путь их, А всего больше смысла в играх. В книгах то ищу, что в людях, В людях то ищу, что в книгах. И, слагая хороший и пьяный стих, Всюду, ни был где б я, Я искал для него популярности, Но в тебе я нашел тебя. Без тебя, до тебя нашел в вине Истину я; Но, как рыцари Средних годов, Доказать чтоб, что ты единственная, На турнирах сражаться готов! Хорошо, что ты мной открыта Среди всего, что даже не злит. Ты — чудная чудная Лида — Самая лучшая из Лид. И, как многие, слушая радио, Может быть, ты не хочешь и знать Про чудную чудную Надю — Самую лучшую из Надь. Для того вставил Надино имя я, Ибо псевдопоэт какой В тех стихах, где одна любимая, Вставит имя любимой другой? Испугается. Не посмеет Дошагнуть до таких вершин. Не поймет лжепоэт, а смерит На затасканный свой аршин. Захочет увести ее В мирок своих страстей, В Бастилию или Кастилию, И никаких гвоздей! Что другой не придумает, выдумаю, И меня не угробят года. Я умею любить только Лиду мою, Не забуду ее никогда. Но тебе быть неверным могу я, То же чувство к тебе дробя, Иногда я целую другую, Потому что люблю тебя. Я тебя люблю и верю, Как последний шляхтич Польшу, И как Шерешевский Леру, Только лучше или больше. Я тебя люблю к верю, А не дурака валяю. И тебя себе теперь я Навеки доверяю… Но нет тебя, и ты далеко, А я живу, стихи творя. Куда ведет меня дорога — Моя дорога и твоя? Всё, что ничтожно, уничтожу В своих стихах, а ночь что негр, — Хороший образ. Ну и что же? А ничего: белеет снег. Он освещает ночью всех: Снежинки — светляки. Еще походит белый снег На белые стихи. А на мои стихи бел снег Нисколько не похож, Ибо растает он в веках. Растает. Ну и что ж? А мой стих что спирт, Речь — что хлеб, ржана. Не со мною спит Не моя жена. Прежде я скорбел, Проклиная быт, Видя сей пробел: Не со мною спит. Но явилась ты, И вопрос решен. Пролетят как дым Ласки прочих жен. Я весь мир куплю За свои грехи. Я тебя люблю Я пишу стихи. Роль стихов исключительно эхова. Никогда я в стихах не робел. Ну а ты — от меня ты уехала, Так что в жизни моей пробел. Чтоб трудности дорог брать, Как говорится, с бою, Тебя я должен трогать И видеть пред собою. И в папиросном дыме Должна являться ты мне. Ты редко являешься, я не рад, И нынешним днем недоволен. Стихи сочиняю про Поэтоград, Не то пацифист, не то воин. Может, я недоволен эрою, Той, которая надоела, И кричу ей: «Не надо, эра!» Что не надо? И что я делаю? Все, что есть, пропадает пропадом, Остается лишь чувство любви. Я годов занимаюсь проводом И сжигаю свои корабли. Все уходит куда-то, Себе самому вторя. Мира не агитатор, А развлекатор я. Я лучший после Маяковского Поэт эпохи, а она Глупее, чем жена Чайковского, Не понимает ни хрена… Она мне нравится как женщина, Хотя я знал, что только вещь она. Пришла пора, как ей подобные, Она смешалася с толпой. С собой увлек людской потоп ее, Когда я встретился с тобой. Все то же чувство, перелитое Из побрякушки только в меч. И увлечен теперь я Лидою. Пиши стихи, противоречь. Ступай, как говорят, навстречу Удаче и врагу. Согласен. Не противоречу. Желаю

и могу. Не ходи меня; но я вернусь. Разлуки — пустяки. Смотри: я вовсе не ленюсь Писать тебе стихи. Не жди меня; но я вернусь. Разлука — ерунда. Сказать я только не берусь, Вернусь к тебе когда. Человек предполагает, А господь располагает, Если это совпадает, Человеку хорошо. А мне с тобой хорошо или скверно? Отчасти чудесно, и трудно отчасти, И, может быть, плохо; но завтра, наверно, И верно придет огромное счастье… Так плохо — значит, эдак здорово,— Так я предполагал вначале. И так и эдак лишь две стороны Одной и той медали. Любовь моя, быстрее рек теки, И мысль моя, в стихи сложись. Так надобно для диалектики, Которой имя наша жизнь. Ты для меня любви название, И смысл любви, и цель путей. Тебя любить — мое призвание, Как жить — призвание людей. Исход любви — не смерть, так старость. На время — стоит ли труда? Я помню: мы с тобой расстались И я побрел. Куда? Туда… Дорогая и самая милая! Все желания истребя, Буду вечно хотеть в мире мира я, Настоящих стихов и тебя. 1945

Чистая лирика

1

Зимой я замерзаю от мороза, А на сугробах не растут цветы; Но я курю, и дым от папиросы, По-моему, красивее, чем ты. А если баба явится из дыма, То мне такая баба не нужна. Мне холодно, безумно и пустынно, А ты ко мне дороги не нашла.

2

У меня с тобою предисловье, Увертюра, старт, дебют, начало, Неблагоприятные условья Нам мешают видеться ночами. Чтоб за белых приняли ворон нас, Ты не хочешь, мне же все равно. Между нами недоговоренность, За договоренность пью вино. В дни, когда победу можно праздновать, Очень глупо временить года; Ты сказала мне: «Нельзя же сразу». Я сказал: «Нельзя же никогда!»

3

Если, в своих же стихах утоня, Так и останусь беспутным и путающим, Ты останешься для меня Воспоминаньем о будущем. Если в делах, как в любви, повезет, Так, что при жизни добиться сумею До непосмертных признаний — высот, Родина станет любимой моею. Ну а сейчас, в этот час или миг, В дни треволнений непреодолимых, Ты навсегда зачеркнула моих Всех предыдущих, когда-то любимых. Так им и надо.

4

Возле дома того водоем, Хорошо быть в доме твоем, И когда остаемся вдвоем, Каждый раз мы себя выдаем. Выдаем себя каждый раз, Только люди не ведают нас: Утонувшие в омуте фраз Ни ушей не имеют, ни глаз.

5

Если нет света, значит, ты Ушла туда, где света нет, И пропадай мои мечты В твоем окне увидеть свет. И, темнотою ослепя, Окно смеется надо мной. Мне без тебя как без себя — И с горя я иду домой. Но дело не в этом, а только в том, Что отдых необходим И без тебя мне и дом не в дом, И «Беломор» не в дым.

6

(Из проклятого прошлого)

Ни одной я женщины не имел И не ведал, когда найду. Это было на озере Селигер В тридцать пятом году. Тиховодная гладь, байдарка и прочее, Впрочем, молодость хуже, чем старость, А была очень умная лунная ночь, Но дураку досталась. Эта ночь сочетала прохладу и зной, Тишь, безлюдье, в байдарочном ложе я, И чудесная девушка вместе со мной, Изумительная, хорошая. А вокруг никого, кто б меня был сильней, Кто бы девушку мог увести, И я знал, что очень нравился ей, Потому что умел грести. А грести очень я хорошо умел, Но не ведал, что счастье так просто. А весло ощутило песчаную мель И необитаемый остров. Это ночь не моя, это ночь его, Того острова, где был привал. А вокруг никого, а я ничего, Даже и не поцеловал. И такие хорошие звезды висят, Вместе с девушкой на берегу я, Мне хотелось облапить ее и взять, Незабвенную, дорогую. Мне бы лучше не видеть ночью ее, А ходить одному по болотам, А вокруг никого, а я ничего — Вот каким я был идиотом.

7

Как-то не эдак прошел день, Пробило двенадцать часов. Ты сказала: «Жить лень», — И спутала карту слов. Иные слова сказать норовят, Чтоб показаться лучше, А я говорю, что сам виноват, Если тебе скучно. Как ты до жизни такой дошла, И в первый ли это раз? Но я утверждаю, что жизнь хороша От ихтиозавров до нас.

8

Живи со мной и не печалься, На все вопросы дам ответ. Ты помешать не можешь счастью, Которого, к несчастью, нет.

9

Я веду с тобою разумную речь, И за это меня прости, Ибо я даже дом твой готов поджечь, Чтоб тебя от огня спасти. У меня вообще необычный путь, Все такие пути святы; Я тебя даже в воду готов толкнуть, Чтобы вытащить из воды.

10

Дни твои, наверно, прогорели И тобой, наверно, неосознанны: Помнишь, в Третьяковской галерее — Суриков — «Боярыня Морозова»?.. Правильна какая из религий? И раскол уже воспринят родиной. Нищий там, и у него вериги, Он старообрядец и юродивый. Он аскет. Ему не нужно бабы. Он некоронованный царь улицы. Сани прыгают через ухабы, — Он разут, раздет, но не простудится. У него горит святая вера. На костре святой той веры греется И с остервененьем изувера Лучше всех двумя перстами крестится. Что ему церковные реформы, Если даже цепь вериг не режется?.. Поезда отходят от платформы — Это ему даже не мерещится!.. На платформе мы. Над нами ночи черность, Прежде чем рассвет забрезжит розовый. У тебя такая ж обреченность, Как у той боярыни Морозовой. Милая, хорошая, не надо! Для чего нужны такие крайности? Я юродивый Поэтограда, Я заплачу для оригинальности… У меня костер нетленной веры, И на нем сгорают все грехи. Я поэт ненаступившей эры, Лучше всех пишу свои стихи.