ИЗБРАННОЕ
Шрифт:
Но я из тех, чьи когти не постричь,
Я не любитель пресного покоя,
И, может, потому мне не достичь
Чтоб в жизни вашей я чего-то стоил.
Котов не водят на коротком поводке,
Как песиков домашних и левреток,
Желаете гламурность? Этикет?
Но из котов не получается кокеток.
Вы мне простите искренность мою,
И что царапаться порой умею больно.
Чеширский Кот – он не живет в раю,
Он не рожден для нежностей фривольных.
Я
Я чувств своих под тогой не скрываю,
Я не из сказок, не из сладких снов,
Я тот, кого таким и принимают.
А вы боитесь принимать меня,
Для вас важнее телевизор и подушки,
Чтобы я лег, собачкой у огня,
И чтобы вы погладили за ушком…
* * *
Судьба безжалостный выносит приговор:
Водой холодной не разжечь любви костёр…
А все же мне так хочется порой
В твои ладони окунуться с головой…
Белый рыцарь
Он неуклюж, порой смешон
но он один похож на Дон Кихота.
Он часто лезет на рожон,
чтоб защитить кого-то.
И вот, в его руках она,
доверчивое чудо,
что королевой стать должна
с минуты на минуту.
Алиса, милое дитя,
его словам внимая
с ним рядом шла, почти шутя,
порою с ним играя
Он вел ее, в руке рука,
и было ей от этого уютно.
И лес шептал, плыла река,
волшебная, как будто.
И вот уже конец пути,
настало расставанье,
она прильнув к его груди,
шептала “до свиданья”...
***
В себе он счастья не хранил,
но по сравненью с нами,
он все же белый рыцарь был, а не мешок с деньгами.
Охота
Завыв надрывно, словно на погосте,
Цепные псы сорвались с поводков.
От жажды крови замутило воздух,
Игра пошла – навскидку бьют волков
Смерть отмечала метками прыжки,
А впереди, куда летела стая,
Уже висели красные флажки,
Последний финиш жизни отмечая.
И рвутся жилы сонного утра,
Еще один уткнулся в снег кровавый.
Идет охота на волков, идет игра,
В которой смерть становится забавой.
Но волки рвут запретку из флажков
Сквозь строй стрелков, уже от счастья пьяных,
И лают псы на загнанных волков,
И тают на снегу убитых раны.
Все меньше их на финишной прямой,
И ставка жизни резко возрастает.
Пусть он один, но он еще живой,
А значит, с ним живет и волчья стая.
Уже в прыжке, за линией огня,
Грехи людей на
Он рухнул в снег, взлетая в небеса,
Своею кровью землю согревая.
Объектив
Я объектив, холодное стекло,
Через меня, весь солнца спектр просеяв,
Одни снимают доброе кино,
Другие зло и пошлости лелеют.
И я смотрю, на то, как мир живет,
Как он страдает, покрываясь потом,
Но для добра ли, зла – мне все равно,
Я птиц снимал, подстреленных в полете!
Мне чувствовать, как людям, не дано,
Я сквозь себя просеиваю звуки,
И все равно – в крови, или в грязи,
Иль чистые меня сжимали руки.
Я объектив, холодное стекло.
Мне суждено смотреть холодным взором,
На тех, кто нынче в лавровых венках,
И кто в неувядаемом позоре.
Я чист, прозрачен, пятен нет на мне
И репутация моя совсем безгрешна,
Мне все равно, кто будет на кресте,
Мне лишь бы это все заснять успешно.
Страшней тепла для душ на свете нет,
Лишь кто холоден – тот покрыт бронею,
А кто живет для душ и для сердец,
Сгорает хрупкою и тонкою свечою.
И я смотрю, на то, как мир живет,
Как он страдает, покрываясь потом,
Но для добра ли, зла – мне все равно,
Я птиц снимал, подстреленных в полете!
Я хочу подарить тебе сказку
Я хочу подарить тебе сказку,
прошептать неземные слова,
подарить тебе нежность и ласку
и с тобою быть рядом всегда.
Подарить тебе мир беспредельный,
от пылинок до дальних звезд,
наши души слить воедино
и умчаться в страну сладких грез.
Отразится в глазах наших вечность
и качнется небесный свод.
ляжет под ноги нам бесконечность,
а мирская печаль уйдет.
Ты протянешь свои ладони -
я вложу в них сердце свое...
озаренных нежностью вечной
нас подхватит волшебный полет
В городе
Посреди равнодушных витрин
Ты идешь, не касаясь взглядов.
Не слыша визга резиновых шин,
Не чувствуя тех, кто рядом.
В зазеркалье твое отраженье
Холодное, словно лед.
Одинокое в городе этом,
Где никто никого не ждет.
Заберу я тебя с собою,
Туда, где встают рассветы.
Там, над синей рекою
Сияет вечное лето.
И, быть может, твои глаза
Распахнутся от яркого света!