Избранные главы элементарной математики. Учебное пособие
Шрифт:
Она не была до конца уверена, но подумала, что он может… нервничать?
Эйслинн, конечно, знала его не очень хорошо и всегда с трудом разбиралась в чувствах новых людей, но мысль о том, что этот крупный мужчина может быть немного взволнован из-за нее здесь, в своей кузнице, забавляла ее.
Облако пыли и сажи поднялось в воздух и осело на обувь, когда Вульф плюхнулся рядом с ней, чтобы понаблюдать за зрелищем.
Ожидая, Эйслинн подумала, что да, он, должно быть, нервничает. Он, конечно, знал, что она придет. Она пообещала
При ярком дневном свете она заметила деталь, которой раньше не замечала — несколько маленьких золотых сережек свисали с его ушей. Одно пронзило левый хрящ, а еще три вонзились в мочку почти до кончика уха. В его правом ухе была только одна. Судя по их блеску, они были из настоящего золота, и она обнаружила, что немного очарована этим мерцанием.
Именно по звуку, как он прочистил горло, она, наконец, поняла, что он стоит перед ней. Его уши потемнели, и он наклонил голову, левым ухом к ней.
— Миледи?
— О, прости меня, я просто любовалась твоими серьгами, — она коснулась своих сережек кончиком пальца. — Они прелестные. Они что-то значат?
— Для орков это символ… — он сделал жест рукой. — Новый зарабатывается с каждым…
— Достижением? — предположила она.
— Да. Достижением, — он прочистил горло. — Есть еще одно слово, которое я должен выучить.
— Ты уже замечательно преуспел в изучении эйреанского языка. Ты говорил на нем до приезда в Дундуран?
— Я научился во время путешествия из Калдебрака.
— Ну, я не говорю по-оркски, но рада помочь тебе любым способом с эйреанским.
В уголках его глаз появились морщинки.
— Вы добры, миледи, — потянувшись за чем-то на рабочем столе, он вручил ей незаконченный набор садовых ножниц. — А перед этим позвольте мне узнать, нравится ли вам прототип.
Эйслинн ахнула от восторга, когда он опустил его в ее жадные руки. Это всего лишь прототип? Он выглядел идеально!
— О, Хакон, они чудесны!
Она поднесла ножницы к свету, оценивая изгиб лезвий. Они были не слишком тяжелыми, хотя и металлическими, и Эйслинн поворачивала их так и эдак, чтобы осмотреть и полюбоваться.
На его щеке появилась ямочка, когда он рассказывал о пружине, которую он сделал, а также о защелке для безопасности. Затем он представил ей варианты ручек — гладкая сосна, мягкая кожа и плотно обернутый холст.
— Теперь, зная, насколько ты талантлив, я должна выбрать сосну, — сказала она.
— Конечно, миледи. Я очень скоро все приготовлю для вас.
— Я ценю это, Хакон, правда. Это гораздо лучше и быстрее, чем я ожидала. Надеюсь, это не помешало твоей работе.
— Всегда найдутся подковы,
Она вернула ножницы для доработки, хотя и неохотно. Что-то в том, что она держала их в руках, ощущая, насколько они прекрасны, вызывало у нее жадность.
— Я надеюсь, вам понравится пользоваться ножницами так же, как мне понравилось их делать, — сказал он, вытаскивая несколько кусков дерева, чтобы она могла выбрать. — Если вам нужно изготовить что-нибудь еще, я помогу, чем смогу.
Более прекрасных слов никто никогда не говорил — по крайней мере, Эйслинн.
— Я бы не хотела навязываться…
— Для чего еще нужен кузнец? — его улыбка стала дерзкой, ямочки на щеках углубились. — Все эти рисунки в вашем блокноте очень…
Настала очередь Эйслинн покраснеть.
— Беспорядочные?
— Впечатляют, — решил он. — У вас так много идей.
Эйслинн пожала плечами, не зная, что еще делать, столкнувшись с такой похвалой.
— Просто так работает мой разум, я полагаю. Если бы я не нарисовала их и не вытащила наружу, они бы теснились у меня в голове и не оставляли места.
Когда ее объяснение было встречено молчанием, она осмелилась поднять глаза — и обнаружила, что он смотрит на нее с… она не знала с чем, но от этого ее сердце затрепетало, как птичьи крылья.
— Я об этом не думал, — медленная улыбка расплылась по его красивому лицу. — Мне это нравится. Рисунок освобождает твой разум для новых идей.
— Благословение и проклятие, — согласилась она. — Это значит, что всегда есть новая идея, которая отвлекает меня от предыдущей.
— Разум всегда в работе.
— Да, — это было совершенно верно. Он выразил словами то, что она чувствовала так, как никто раньше. Однако вместе с этим появился острый укол правды: ее разум действительно всегда был напряжен, что могло быть утомительным.
Но не прямо сейчас. Разговаривая с Хаконом Зеленым Кулаком, она поймала себя на том, что сидит на краешке стула, с нетерпением ожидая, что он скажет дальше со своим сильным акцентом.
Выбрав цельный кусок сосны, Хакон сказал:
— Позвольте мне снять несколько мерок с ваших рук, если вы не против остаться еще на минутку?
Не против ли? Ему придется вышвырнуть ее вон.
— Конечно, — сказала она, поправляя юбки, чтобы скрыть свое счастье.
Придвинув табурет, он сел перед ней с клубком бечевки. Хотя табурет был намного ниже ее кресла, его голова все еще возвышалась над ней. Ощущение его размеров было еще более острым, когда он наклонился вперед, сосредоточив внимание на разматывании длинной бечевки. Он занимал большую часть ее поля зрения, и был так близко, что она чувствовала исходящий от него жар огня, свежий аромат дерева и железа, а также более тяжелый, глубокий мужской запах. Он напомнил ей о костре, о потрескивающих оранжевых искрах и ароматных дровах в огне.