Избранные главы элементарной математики. Учебное пособие
Шрифт:
Из горла Хакона вырвалось рычание, и внезапно он понял, что это было за рычание — его некогда послушный зверь пробуждался к жизни.
Сердце Хакона снова заколотилось, хотя зверь внутри него звучал все громче.
— Я хочу только помочь ей, — сказал он Фергасу сквозь стиснутые зубы.
Он никогда не стал бы играть с такой женщиной, как леди Эйслинн. Такая женщина, как она, была создана только для добрых дел, для преданности, страсти и любви. Иметь такую пару, как леди Эйслинн…
Старый кузнец хмыкнул.
— Посмотрим, как ты поступишь. Лучше всего сейчас выяснить,
Кулаки Хакона сжались, эмоции бурлили сильнее, чем расплавленные реки, которые текли глубоко под Калдебраком. Он знал, что старый кузнец пьян и всегда угрюм, но предупреждать его чтобы он держался подальше? Намекнуть, что он может причинить ей какую-либо боль?
Невозможно.
Его зверь — внутренний инстинкт, который заставлял всех сородичей-орков драться, трахаться и находить пару — собственнически зарычал. У некоторых сородичей были звери, которые доводили их до силы берсерка в битве; у других были звери, которые давали им источник сопереживания и понимания других, что делало их превосходными целителями. Его зверь никогда раньше не был таким сильным, даже когда годами тосковал по Фели.
Он думал, что, возможно, будучи полукровкой, зверь в нем тоже был только наполовину. Наполовину таким сильным.
Инстинкт, ревущий в его груди, ничего не чувствовал наполовину. Он был полон рычащей агрессией на другого самца, предостерегая его от своей…
У Хакона перехватило дыхание.
Нет. Нет, зверь не мог быть прав.
Она просто нравилась ему, ее быстрый ум и улыбка, вот и все.
Это… это не могло быть чем-то большим.
Однако рациональность ничего не значила для рычащего существа внутри. Несколько минут, проведенных в тепле леди Эйслинн Дарроу, и адский инстинкт был готов сделать заявления, которые были невозможны.
«Невозможно», сказал он себе.
«Нет ничего невозможного», прорычал он в ответ.
6
?
Эйслинн поблагодарила свою служанку, Фиа, когда рыжеволосая красавица поставила на стол как простые блюда для Эйслинн, так и сытную порцию ночного пиршества Хью для Меррика.
— Это все, миледи? — спросила Фиа, дерзко подмигнув карими глазами, и на ее щеках заплясали многочисленные веснушки.
Гибкая, высокая и уверенная в себе, рыжеволосая девушка легко улыбалась и шутила, излучая теплоту, которая успокаивала даже самую встревоженную аристократку. Они хорошо относились друг к другу, и Эйслинн считала Фиа своим ближайшим доверенным лицом.
Именно Фиа помогала Эйслинн выбрать, что надеть, когда требовалось нечто большее, чем простая юбка. Именно Фиа научила ее флиртовать и рассказала, о чем просить мужчину, чтобы доставить ей удовольствие. Именно Фиа заботилась о том, чтобы она поела, когда Эйслинн полностью забывала об этом, увлекшись разработкой нового проекта.
Эйслинн жила в постоянном страхе, что какой-нибудь красивый рыцарь наконец вскружит Фиа голову и увезет ее прочь. К счастью, на Фиа, казалось, не влияли ни мужчины, ни женщины — хотя ей определенно нравилось получать внимание от ухажеров.
— Я
Эйслинн знала, что рано или поздно этот день настанет, поэтому пока что она платила Фиа хорошую зарплату и благодарила ее при каждом удобном случае. Поскольку ее подруга Сорча часто была занята работой, братьями и сестрами, а теперь и красивым полукровкой, иногда казалось, что Фиа была единственной подругой Эйслинн.
— Пока все, — ответила Эйслинн, демонстративно разворачивая салфетку на коленях. — Если, конечно, я не буду недовольна едой.
— Гороховое пюре трудно испортить, — засмеялась Фиа и, тряхнув рыжими локонами, отошла от высокого стола, чтобы присоединиться к остальным сотрудникам. Более чем одна голова поднялась в ожидании ее прихода.
Устроившись на своем месте, Эйслинн взялась за ложку, пока ее отец с аппетитом поглощал свой ужин — филе с приправами, политое сливочным соусом с жареными овощами в качестве гарнира. Вряд ли это было изысканное блюдо для стола лорда, но, с другой стороны, ее отец никогда не отличался привередливостью. Это было гораздо больше по части Эйслинн.
Она не хотела усложнять жизнь Хью — она просто не выносила определенные блюда. Рыба была одним из них. Но она была более чем довольна миской горохового супа, тарелкой жареных овощей и щедрым куском хрустящего хлеба, который она помогала месить тем же утром.
Меррик издал еще несколько одобрительных звуков, прежде чем спросить:
— Что из этого приготовила ты?
— Немногое, — призналась Эйслинн, — только хлеб. Я не смогла долго помогать, еще три гильдмастера попросили аудиенции, и мы все еще пытаемся восстановить наши запасы мыла после заседания совета.
По правде говоря, это было небольшим благословением, поскольку у них не было достаточно мыла, чтобы продолжать стирать те объемы постельного белья, которые использовались для размещения многочисленных гостей Дундурана на прошлой неделе. Для стирки требовалось так много персонала, что другие задачи отошли на второй план. Сады были запущены, коридоры не подметены. Хью и Бренна на этот раз были едины в своем раздражении.
Не та ситуация, которую Эйслинн хотела бы взвалить на свои плечи. «Оставьте нестиранное постельное белье, пока мы не приобретем еще мыла. Наши вещи должны быть на первом месте, если у нас достаточно белья для неожиданных гостей». Бренне не понравился этот ответ, она поджала губы, но Эйслинн предпочла бы, чтобы у нее, отца и персонала было чистое нижнее белье, а не то, чтобы все дополнительные постельные принадлежности, которые обычно хранятся в огромных бельевых шкафах, были чистыми и готовыми для возможного гостя.
Если это означает, что мы не сможем принять больше гостей, тем лучше.
Она, конечно, не сказала этого Бренне.
Все это только доказывало ее точку зрения о том, что слишком много гостей — залог беспорядка. Не отсутствие чистого постельного белья и мыла нарушили равновесие в замке Дундуран, и Эйслинн не успокоится, пока это равновесие не будет восстановлено. Она уже потеряла из-за этого две ночи сна.
От мысли о том, чтобы когда-либо принимать королевский визит, когда член королевской семьи останется со своими придворными на неопределенный срок, по спине Эйслинн пробежала дрожь ужаса.