Избранные главы элементарной математики. Учебное пособие
Шрифт:
Пока Хакон стучал молотком, желая сделать еще несколько гвоздей и подков, прежде чем загасить огонь на ночь, мысль о красивых женщинах и паре в конце концов вернула его мысли ко вчерашнему дню. К ней.
За короткое время пребывания в замке он уже слышал много разговоров о наследнице Дарроу. Хакону было приятно обнаружить, что разговоры о ней и о сеньоре Дарроу почти всегда были положительными; казалось, они действительно любимы слугами замка.
Однако ничто из этого не подготовило его к встрече с ней.
Он боялся,
Хакон сунул в огонь еще один железный прут, и его уши покраснели при воспоминании об этом.
Судьба, он и не знал, что женщины бывают такими прекрасными.
Дело было не в том, что другие женщины замка были в основном простолюдинками, в то время как она была благородного происхождения. Были и другие, такие же или более красивые, чем она. Были те, у кого тоже были блестящие глаза и еще больше тех, у кого светлые волосы мягкими волнами ниспадали на спину. У многих из них были веснушки на носу и розовые пухлые губы, которые изгибались в теплой улыбке. Пара Орека Сорча была выше и пышнее, в то время как многие другие женщины, которых он видел, были меньше наследницы.
В ней было все это и многое другое. Однако, что это было — он не знал наверняка и думал, что, возможно, знание может привести его к опасности.
Что-то шевельнулось в его периферийном зрении. Сначала подумав, что это просто Вульф ворочается на своем любимом соломенном коврике, он проигнорировал это.
Однако движение повторилось снова. Ему явно махала человеческая рука.
Хакон повернул голову, чтобы посмотреть, и чуть не уронил себе на ногу расплавленное железо.
Леди Эйслинн стояла на пороге кузницы, ухмыляясь ему, держа книгу в одной маленькой ручке и размахивая другой, чтобы привлечь его внимание.
Уши Хакона горели, он поспешил отложить свои инструменты. Ее губы шевельнулись, когда она сделала еще один шаг в комнату.
Он поднял руку, заставив ее вздрогнуть, и быстро вытащил пчелиный воск из ушей.
— Простите меня, миледи, — сказал он, склонив голову.
— Не нужно, — она удивленно посмотрела вниз, когда Вульф появился перед ней и пихнул длинной мордой.
Присвистнув сквозь зубы, Хакон предупредил:
— Вульф, веди себя прилично.
Леди Эйслинн протянула руку, чтобы собака понюхала, и Хакон с изумлением наблюдал, как его недружелюбный, отчужденный пес ткнулся головой в ее руку, требуя внимания. Он редко позволял Хакону или его бабушке погладить себя, не говоря уже о незнакомцах, но был счастлив выставить себя дураком перед хорошенькой наследницей.
Значит нас двое.
— Что у тебя было в ушах? — спросила она.
Рот Хакона открывался и закрывался, его сердце все еще колотилось от желания видеть леди Эйслинн рядом, как будто его мысли призывали ее. Ее блестящие локоны были откинуты с лица, открывая ему ясный вид на ее прекрасное лицо и сверкающие золотистые глаза. На ней было простое синее платье с глубоким вырезом, открывающим верхнюю часть ее пышной груди, а юбка ниспадала каскадом вокруг округлых бедер.
У него перехватило горло. Судьба, как она прекрасна.
Затем… его сердце замерло, когда он понял, что она
Прочистив горло, чтобы отвлечься, он наконец сказал:
— Тек'тек.
Ее золотистая шевелюра с любопытством склонилась набок. К его удивлению, она придвинулась к нему ближе, протягивая руку.
— Можно мне?
Все лицо Хакона залилось румянцем, он провел большим пальцем по шарику воска, чтобы как можно лучше очистить его, прежде чем вложить в ее мягкую ладонь. Судьба распорядилась так, что у нее были изящные пальцы, длинные и мягкие, ногти — идеальные полумесяцы.
Повернув руку к огню, она улыбнулась, когда поняла:
— Пчелиный воск.
Вздох облегчения вырвался из его сжатых легких.
— Да, моя леди.
— Ты используешь его, чтобы защитить свои уши?
— Слух, да. Ковка может быть очень громкой, — он имитировал движение молотка по металлу на наковальне.
Возвращая воск, она улыбнулась шире.
— Это разумная практика, мастер-кузнец.
— Старая практика, — сказал он ей. — Мой дед использовал ее, и я тоже.
— Твой дедушка был мудр. Может быть, тебе удастся убедить Фергаса последовать твоему примеру. Возможно, тогда он сохранит то, что у него осталось, — она добродушно улыбнулась, как будто ей нравился угрюмый пожилой кузнец, и Хакон нерешительно ответил на этот жест.
Это было правдой, даже имея защиту, кузнецы, как правило, глохли от всех громких звуков кузницы. Холодный, болезненный ужас всегда подкрадывался к шее Хакона при мысли о том, что он может потерять слух.
У его бабушки тоже были проблемы со слухом на одном ухе. Хакон предположил, что это, как и его глаза, доказывало, что он был одним из них.
— Ты обычно работаешь так допоздна, мастер Зеленый Кулак, или Фергас так много дел поручает?
Судьба, его уши никогда не вернутся в нормальное состояние с такой скоростью, с какой они нагревались.
Откашлявшись, Хакон дипломатично ответил.
— Немного того и другого, миледи. Хотя, — он поморщился, подумав об этом, — если я беспокою вас шумом…
— Нет, нет! Не думай об этом. Я просто подумала… ночь стала тише и прохладнее, и мне показалось… Я имела в виду…
Он подумал, что это, должно быть, игра света, но ее щеки вспыхнули. Воспользовавшись моментом, чтобы взять себя в руки, леди Эйслинн сказала:
— Все, что я хотела сказать, это то, что мне тоже нравится работать по ночам, — она кивнула в сторону открытых окон кузницы, на одно из окон верхнего уровня замка. — Я сама работала и видела из своего окна, что огонь все еще горит.
Эти тупые зубы коснулись мягкого изгиба ее нижней губы, так же уверенно привлекая внимание Хакона. Что-то затрепетало у него в животе, и он ошеломленно наблюдал, как она сделала еще несколько шагов в кузницу и встала перед ним.
Вульф следовал за ней шаг за шагом, снова уткнувшись головой в ее руку.
— Я надеялась… ну, у тебя, конечно, может не хватить на это времени. Я пойму, если будет слишком много дел. Но, если ты не против, у меня есть особый проект, в котором мне нужна твоя помощь.