Избранные произведения в одном томе
Шрифт:
— Где-то неделю назад.
— Вы с Мариссой были подругами?
— Не сказала бы. Мне, как и всем, просто было интересно, настоящие они или нет. А я все равно ехала в ту сторону в спортзал, поэтому решила сходить с ней.
— Вы помните, в каком магазине проводили оценку?
— Нет. Но он был рядом с клубом Джим-Бокс в Фаррингдоне. В паре улиц от него.
Эрика посмотрела на Питерсона. Там сотни ювелирных лавок!
— Я оставлю вам свой номер, и если вы вспомните место, позвоните мне, хорошо? Это очень важно, — сказала Эрика, передавая
— О, Элла, чуть не забыл. Купил тебе специальный дезодорант для шлема. Здесь ведь очень жарко, — сказал Мартин, передавая ей флакон.
Элла торопливо схватила флакон и смущенно посмотрела на Питерсона.
— С тебя 5.99, — закричал Мартин ей вслед. — У вас есть еще вопросы? Мне нужно успеть сшить шесть стрингов и не опоздать на последнюю электричку.
— Нет, спасибо, — поблагодарила его Эрика, и они вышли.
Глава 31
— Ну и дело нам досталось! — воскликнула Эрика, когда они с Питерсоном шли назад к станции. Они выбрали маршрут, пролегающий по тихим улочкам, чтобы обсудить полученную информацию.
— Что это все-таки за бриллиант? — спросил Питерсон.
— Он был ее символом. Возможно, она думала, что она сможет прославиться под именем Желтый Бриллиант и заработать много денег. Дита фон Тиз получает миллионы, а Марисса хотела стать новой Дитой.
— Все новые и новые пласты…
— Загадок? Обмана?
— Дерьма. Болото какое-то. Такое ощущение, что ее все ненавидели.
Эрика согласно кивнула.
— Марисса много болтала, всем обо всем рассказывала, но, похоже, о нападении мужчины в противогазе она рассказала только миссис Фрятт.
— Пусть даже она много чего выдумывала и не вызывала симпатии, у нее все равно были свои страхи и секреты. Многие боятся сообщить о том, что на них напали или изнасиловали. А самоуверенность может быть и напускной, люди часто блефуют.
Эрика кивнула. Они так увлеклись разговором, что не смотрели, куда идут. Когда они вышли на Риджент-стрит, начался мокрый снег.
— Хочешь кофе? — спросил Питерсон, увидев на углу работающий «Старбакс». — Можно хотя бы переждать снег.
— Хорошо.
Пропустив пару красных автобусов, они перешли дорогу и направились к ярко освещенной кофейне. Эрика заняла столик у окна, Питерсон принес два кофе. За окном переливались огнями рождественские витрины, и Риджент-стрит утопала в свете праздничных гирлянд. Они пили кофе и смотрели на шумную улицу.
— Пройдемся по подозреваемым? Итак, Джозеф Питкин выслеживал, фотографировал Мариссу и снимал ее на видео. Возможно, по ее же просьбе, чтобы шантажировать Дона Уолпола? — начала Эрика.
— Еще есть Иван Стовальски, который был одержим ею настолько, что собирался бросить жену в Рождество и уехать с Мариссой в Нью-Йорк. И он пытался покончить с собой, — добавил Питерсон.
— И Дон Уолпол, с которым она переспала в пятнадцать лет и потом шантажировала его тем, что его засудят как педофила. Также она, возможно,
— Как думаешь, знал ли об этом ее сын? Ведь он ювелир и работает в Хэттон-Гарден?
— Возможно. Но миссис Фрятт — единственная, кому Марисса рассказала о нападении.
— И этот мужчина в противогазе как-то связан с Джозефом Питкином, ведь он покончил с собой из-за фотографий, которые ты показала ему во время допроса. Я имею в виду, он был сильно напуган.
— Они стали последней каплей, — устало сказала Эрика. — Вот если бы мы восстановили письмо с рисунком противогаза одновременно с фотографиями, то я успела бы вытащить из него больше информации. Или остановить его… Не знаю.
— Ты не могла знать, — сказал Питерсон, тронув ее за руку.
Она вяло улыбнулась.
— И Мэнди ничего не рассказывает о вечере убийства. Должна же она была хоть что-то услышать.
— Она ведь алкоголичка?
— Да. И могла лежать в отключке на диване, когда Мариссу за окном резали ножом. Завтра нам нужно проверить всех этих людей и понять, у кого есть алиби, а у кого нет. Хочу еще раз зайти к миссис Фрятт и спросить про сережки.
Они сделали еще по глотку кофе и замолчали. Питерсон поежился.
— Эрика, мне кое о чем нужно с тобой поговорить.
У нее зазвонил телефон, она достала его из сумки и увидела, что уже почти половина двенадцатого.
— Черт. Я опаздываю на последнюю электричку, а мне еще сегодня отчет писать.
Она допила кофе и снова взяла телефон.
— Вызову «Uber», — решила она, проводя пальцем по экрану. — О, как раз рядом машина, которая сможет приехать через минуту. Круто. Хочешь тоже поехать?
— Нет, поеду на электричке.
— Думаешь, успеешь?
— Да. Хочу прогуляться. Иллюминация красивая.
Эрика посмотрела на него.
— У тебя все в порядке? Что ты хотел мне сказать?
— У тебя нет времени.
На телефон Эрики пришло уведомление, и у кафе остановилась машина.
— Нет. Такси уже здесь.
— Ничего такого. Езжай.
— Хорошо. Спасибо за кофе. Увидимся завтра с утра пораньше.
Она взяла куртку, накинула ее себе на плечи и выбежала на покрытый слякотью тротуар.
Питерсон посмотрел, как она села в машину и уехала. Он сделал еще глоток кофе, и на телефон пришло смс. Он сразу же перезвонил.
— Я знаю, прости. Думал, что уже освобожусь к этому времени… Да, мы увиделись, но все было по делу… Да, у меня круглосуточно работа. Нет, не сказал ей, но скажу. Я обещаю… Я тоже тебя люблю.
Он положил трубку и посмотрел в окно. Его охватило чувство вины и сожаления. Вины, потому что он был счастлив, и сожаления, что Эрика к его счастью отношения не имеет. Допив кофе, он пошел на станцию Черинг-кросс по улице, увешанной праздничными гирляндами. По дороге он размышлял, какие в жизни бывают крутые повороты судьбы. Крутые в хорошем смысле этого слова.