Избранные произведения в одном томе
Шрифт:
Тело Чарли обмякло. Он слегка повернул голову набок, так что я могла видеть его удивленное выражение лица. Он открыл рот, словно хотел закричать…
Но с его губ не слетело ни звука. Шана вырвала скальпель из спины и одним плавным движением перерезала ему горло.
Чарли Сгарци безжизненно упал на живот.
Сестра отошла в сторону, и вдруг кто-то постучал в дверь.
— Полиция! — крикнул Фил. — Доктор Глен, это детектив Фил. Вы меня слышите?
Мы
— Аделин, — позвал другой голос, голос детектива Ди-Ди Уоррен. — У вас все хорошо? Соседи говорят, что слышали подозрительный шум. Аделин, откройте, пожалуйста, дверь. Мы хотим убедиться, что с вами все в порядке.
Мы с сестрой продолжали смотреть друг на друга.
Раздался новый звук. Громче, чем до этого. Скорее всего, детектив Фил ударил в дверь плечом, в надежде что она поддастся.
— Они позовут консьержа, — тихо сообщила я Шане. — Он впустит их внутрь.
— Сколько у нас есть времени?
— Пять-десять минут.
— Нам хватит, — сказала Шана, и я сразу поняла, что она имеет в виду.
Этим утром, пока мы еще были в комнате для свиданий Массачусетского исправительного центра, я ей кое-что пообещала. Пришла пора исполнить обещание.
Мы не разговаривали, просто молча пошли в ванную. Еще в коридоре Шана начала раздеваться. Аспирин, который я достала из аптечки сегодня вечером, все еще лежал на столешнице возле раковины. Я дала ей четыре таблетки, и Шана разом их все проглотила.
Ее пальцы любовно поглаживали край ванны, пока я наполняла ее водой.
Шана не стала ждать, когда вода достигнет идеальной температуры. Окончательно обнажив свое испещренное длинными шрамами и короткими отметинами тело, она забралась в ванну.
— Я не смогу вернуться в тюрьму, — произнесла она, и я кивнула.
Потому что я знала, я всегда это знала. Чего моя сестра жаждала больше всего на протяжении всех тридцати лет? Свободы. Полной и безраздельной свободы, какую можно обрести только после смерти.
— Ты не убивала Донни, — сказала я, потому что даже не была уверена в том, что ей самой это известно.
Сестра пожала плечами и откинула голову на белую плитку.
— Вряд ли это имеет значение.
Со стороны прихожей снова донесся шум. Очевидно, это Фил пытался взломать дверь, пока Ди-Ди, несомненно, искала консьержа с ключами. Я подошла к двери в ванную и закрыла ее на замок. Не то чтобы дверь отличалась сверхпрочностью, но, по крайней мере, этот ход поможет нам выиграть еще немного времени.
— Ты любила Чарли? — с любопытством спросила я у сестры. — Поэтому ты отдала ему вещи, которые принадлежали нашему отцу? Ну, те, которые Чарли потом передал Сэмюелю Хейсу.
— Ничего я ему не давала. Мы с ним иногда кое о чем беседовали. Я знала, что он другой. Чарли
— Но ты ведь все-таки любила его?
Все ее лицо распухло от ударов, нос был разбит, глаза начинали слипаться, но Шана смерила меня серьезным взглядом.
— Аделин, — сказала она. — Я не знаю, что такое любовь. Я умею ненавидеть. Умею причинять людям боль. А все остальное всегда было для меня загадкой.
Воды набралось уже ей по пояс. Сестра протянула руку через край ванны и подняла с пола остро заточенный нож, который она так тщательно выбрала всего несколько часов назад.
— Неправда, — возразила я. — Ты ведь любишь меня.
— Потому что ты моя сестра, — сказала она, словно это все объясняло.
В дверь больше не стучали. В квартире стояла гробовая тишина…
Шана протянула мне нож.
— Я не знаю, как.
— Ничего сложного.
— Пожалуйста…
Но сестра просто смотрела на меня. Я должна была выполнить ее последнюю просьбу, сдержать свое слово… Она вытянула вперед правую руку. Теперь я могла видеть белые полоски от всех предыдущих порезов. Ее предплечье напоминало карту города с ответвлениями многочисленных улиц.
— Помнишь, что я говорила? — хрипло спросила она. — Те инструкции, что он давал маме. Как правильно все сделать?
Я помнила.
Тщательно осмотрев ее руку, я выбрала тонкую синюю вену и, прижав к ней лезвие, надавила. Пока я медленно вела вниз по предплечью, рука сестры дрожала в моей руке.
Она вздохнула. Не застонала от боли, а именно вздохнула, словно не только кровь покидала ее тело, но что-то еще… Может, гнев. Или боль. Или все те ужасные желания и потребности, что втемяшил ей в голову наш отец, пока она была слишком маленькой, чтобы защитить себя, но в то же время достаточно взрослой, чтобы все прекрасно усвоить.
Она протянула мне вторую руку, и я порезала ее тоже. Вода в ванне постепенно становилась красной, а жизнь медленно покидала тело моей сестры.
— Я люблю тебя, — прошептала я.
— Она ему такого не говорила, — проворчала Шана. — Мама. Папе. Она никогда его не любила. А я — да. Я — да…
Сестра закрыла глаза, голова безвольно повисла.
В коридоре вновь раздался шум. Стуки, глухие удары, детектив Фил выкрикивал последнее предупреждение.
Я проверила пульс сестры. Она была мертва. Больше никаких тюремных камер для Шаны Дэй. Никакого страха. И никаких загубленных жизней.