Избранные произведения в одном томе
Шрифт:
Свою тарелку Греттен принесла себе сама. И когда садилась за стол, перехватила мой взгляд и улыбнулась. Я сделал вид, будто не заметил, и очень надеялся, что не заметит Арно. Напрасно.
— Чего ты лыбишься? — напустился он на дочь.
— Ничего.
— Я что-то пропустил?
— Нет.
— Тогда что ты осклабилась, как осел?
— И не думала.
— Я же не слепой.
Арно потемнел лицом и уже собирался что-то добавить, но в это время Матильда толкнула стоящее на столе блюдо и опрокинула бутылку с вином.
—
Арно отодвинулся со стулом, чтобы на него не попали падающие со стола капли. Матильда побежала за тряпкой.
— Надо смотреть, что делаешь! — рявкнул Арно, пока Матильда вытирала лужу.
Дочь снова накрыла на стол и принесла другую бутылку. Наполнила стаканы мне и отцу и только после этого немного плеснула себе и Греттен. Сестра нахмурилась.
— Это все?
— Пока все. — Матильда отставила бутылку.
— Папа! — запротестовала Греттен.
Арно согласно кивнул, и она, победно взглянув на сестру, набухала себе в стакан до краев. Матильда спокойно села на место. Хозяин фермы восседал во главе стола, я — напротив. Женщины сидели справа и слева от меня. Арно уже приступил к трапезе, а я ждал, когда начнет Матильда. Соус — горчица со сливками на мясном соке — оказался не слишком острым. Свинина была восхитительной.
— Потрясающе! — воскликнул я.
Похвала была адресована Матильде, но Арно принял ее в свой адрес.
— А как же иначе? Лучше свинины вообще не найти. — Он отхватил ножом кусок мяса и отправил в рот. Челюсти, пережевывая еду, не прекращали работать, и от этого под ушами ходуном ходили мышцы. Проглотив кусок, он посмотрел на меня. — Узнаешь?
Я понятия не имел, на что он намекает. Арно подхватил на вилку очередной кусок и помахал передо мной.
— Неужели не узнаешь? А должен бы. Ведь это ты помог ее укокошить.
Моя рука с ножом застыла, но всего лишь на мгновение. Я не собирался доставлять ему удовольствие.
— То-то она показалась мне знакомой.
— И от того вкуснее? Мясо обретает особенную пикантность, если знаешь, каким образом оно попало на стол. — Арно вновь наполнил свой стакан вином. — Матильда со мной, конечно, не согласится. Она считает свинью нечистой. Так, дочь?
Только в этот момент я заметил, что на тарелке Матильды не было ничего, кроме овощей. Она потупилась и тихо промолвила:
— Не люблю, вот и все.
— Не любит! — передразнил ее Арно и одним глотком опустошил полстакана. Его лицо неприятно скривилось. — Цыплята, утки, кролики — это нормально. А свинина — нет. Почему это втемяшилось тебе в голову?
— У людей разные вкусы, — заметил я.
Я не собирался защищать Матильду. Все, чего хотел, — дождаться конца ужина и убраться к себе на чердак. Арно задумчиво посмотрел на меня.
— Верно, — кивнул он и осушил стакан до дна.
Остатки бутылки быстро отправились по тому же маршруту. Арно
Вскоре Матильда зажгла высокую напольную лампу. Когда сестры начали убирать со стола, я тоже поднялся с тарелкой, но Арно сделал знак рукой, чтобы я сел на место.
— Обойдутся без тебя.
Он прикончил последний бутерброд с сыром и вытер губы кончиками пальцев. Несмотря на расслабленную позу, в нем чувствовалось напряжение. Внезапно Арно отъехал со стулом от стола.
— Давай в гостиную!
Матильда и Греттен с удивлением посмотрели ему вслед. «Что дальше?» — подумал я, нехотя ковыляя за ним. Арно вошел в самую последнюю дверь в коридоре, и мы оказались в узкой, длинной комнате, которая, похоже, тянулась во всю ширину дома. Он встал на колени перед камином и поднес зажженную спичку к свернутой в ком и засунутой в уже наполовину сгоревшие дрова газете. Когда она занялась, Арно бросил в камин спичку и медленно распрямился, при этом его колени так громко трещали, словно палили из ружей.
— Садись! — Он ткнул рукой в сторону одного из стульев.
Я послушался, но сел не туда, куда он указывал. В гостиной стояли диван и несколько кресел — все так или иначе повернутые в сторону камина. Я выбрал старое, деревянное, обманчиво удобное кресло с гнутыми подлокотниками. Несмотря на теплый вечер, в комнате было зябко, в нос шибал затхлый запах ветхой мебели. В углу устроился телевизор, судя по виду, еще черно-белый. Одно окно было забито досками — напоминание о вчерашнем вечернем визите Дидье.
Арно включил лампу и приблизился к бюро. С каждой стороны убирающейся крышки было по ящику. Он открыл один из них и достал бутылку и два стакана.
— Хочешь коньяк?
Едва справившись с удивлением, я ответил «да». Налив немного в каждый стакан, Арно убрал бутылку. Протянул стакан мне и, устроившись по другую сторону камина в кресле с высокой спинкой, пригубил напиток.
Я тоже сделал глоток. Светло-золотистая жидкость была очень мягкой и, казалось, успевала испариться, прежде чем попадала в гортань.
— Тридцатилетней выдержки, — объяснил Арно.
— Очень хороший, — улыбнулся я.
Я не сомневался, что за все происходящее мне еще предъявят счет. Наступило неловкое молчание. Что бы там ни было у Арно на уме, мне не хотелось это слушать. Я сделал новый глоток коньяка и окинул взглядом комнату. На столе с откидной крышкой стояло несколько фотографий. На самой свежей по времени была заснята Греттен еще совсем крохой. А на самой большой и заметной, хотя она находилась позади других, — темноволосая женщина и девочка. Арно перехватил мой взгляд.