Избранные произведения

Романов Пантелеймон Сергеевич

Петр повернул свою огромную на толстой шее голову и

вдруг, не удержавшись, усмехнулся так, что профессору стало

жутко. Такая усмешка появлялась у Петра, когда Павел

рассказывал про него, как он один с своим «Белым» травил

десяток деревенских собак.

– Ну, с богом!

Андрей Христофорович простился с Авениром, который

заключил его в свои объятия и троекратно поцеловал. Потом

простился с Катей и, пожав огромные кисти своих

племянников,

сел в рыдван.

Лошади тронули. Его сейчас же толкнуло в затылок, потом

подбросило вверх и пошло перебрасывать с боку на бок.

Андрей Христофрович точно в лодке в бурю держался

обеими руками за края экипажа.

– Заваливайся и спи! – крикнул ему Авенир, стоя без шапки

посредине дороги.– Дай бог!

52

Гайка

На вокзальной платформе, заваленной узлами, мешками и

прочей пассажирской рухлядью, сидел и лежал народ,

дожидавшийся поезда.

– Когда поезд придет? – спросил, войдя на платформу,

рабочий с сундуком и чайником через плечо.

– А черт его знает,– неопределенно отвечал малый в картузе,

к которому он обратился.

– Вот дьявола-то...– сказал раздраженно рабочий,

оглядываясь по сторонам.

– Мы, батюшка, третий денечек тут сидим,– проговорила

старушка в туфлях и шерстяных чулках,– балакали вчера, что

должен быть поезд беспременно, знающий человек говорил, да

вот, знать, не угадал.

– Придет, бог даст...– сказал сидящий рядом с ней на мешках

лохматый мужичок в накинутой на плечи без рукавов шубенке.

Рабочий, не слушая, смотрел по сторонам.

– А это какой поезд?

– Это в другую сторону, батюшка, третий звонок давно

пробил, да гайку, говорят, какую-то на паровозе потеряли.

– Чего стоим? – кричали из окон стоявшего поезда

пассажиры.

– Гайку не найдут никак...

– Растерялись, на весь поезд одна гайка... голь несчастная.

– Ехать не едет, а вылезть по своему делу боишься – уйдет,–

говорила растрепанная женщина в расстегнутой кофте, с

нечесаными волосами, выглядывая на обе стороны из вагона.–

Звонки-то еще будут? – спросила она у проходившего толстого

кондуктора.

– Сколько ж тебе звонков еще надо, пробило три, ну, и сиди,

жди.

– Им и трех мало...– сказал какой-то веселый мужичок в

лапотках, с ножичком на поясе, свертывавший папироску.

– Голубчики, идет!..– закричал как зарезанный малый в

картузе и бросился в вокзал за вещами.

Вся платформа зашевелилась.

– У меня как сердце чуяло, что придет,– сказала старушка

в

туфлях, торопливо собирая свой мешок.– Как-то теперь, господь

даст, сядем.

53

– На каком пути остановится? – кричали разные голоса.

– На втором пути, за этим поездом,– спокойно сказал

толстый кондуктор, махнув рукой в сторону второго пути.

Все озадаченно остановились перед загородившим дорогу

поездом.

– Вот этот тут черт застрял еще на дороге... Скоро ли

тронетесь-то, окаянные! Стоят поперек дороги, и неизвестно

что, не то в обход иттить, не то ждать.

– Сейчас уедут, им только гайку найтить,– сказал, подмигнув,

веселый мужичок.

Вдали засвистел паровоз. Пассажиры вдруг, точно спасаясь

от кого-то, бросились к своим мешкам и сундукам рассыпной

толпой в обход и под колеса стоявшего на пути поезда,

потерявшего гайку.

– Куда вы, оглашенные, под поезд лезете! – кричали на них

из окон.– Трогаемся сейчас, подавим всех.

– А вы что тут распространились на самой дороге? Зимовать,

что ли, собрались?

Лохматый мужичок необычайно проворно пролез по головам

ломившихся на площадках людей и сел на краю крыши, спустив

вниз ноги в лапотках.

– Что на голову становишься! – сказал, поглядев на него с

усилием вверх, рабочий, который ухватился рукой за железную

скобку через плечи других и висел на ней.

– Пройтить негде было, батюшка,– сказал мужичок и, увидев

барахтавшуюся внизу в общей свалке старушку, закричал:

– Эй, тетка, тетка, на тебе, хватайся за подпояску. Держись,

тащить буду. Ну, вот...

– Эй, кто там опять?! Тьфу! Что за дьяволы, сказано – не

лазить по головам! – закричал вне себя рабочий, когда старуха

покрыла его голову своей юбкой.

Малый в картузе тоже вскочил на крышу и, стоя у края,

кричал:

– Выше господ залезли!

Старушка, отдышавшись, устроилась около трубы.

– Ну, вот, и слава тебе господи, сели. Только с непривычки

дюже высоко.

– Обтерпишься...

Пришедший поезд дал свисток и дернул один раз, потом

другой, потом медленно попятился назад. Все затаили дыхание.

– Только бы с места взял.

54

– Самое главное... а там разойдется, бог даст,– говорили на

крышах.

Наконец паровоз часто запекал, медленно тронулся, шипя на

обе стороны паром, выпускаемым из паровоза низко по земле, и

увозя вагоны, платформы, груженные лесом и облепленные

народом.