Избранные произведения
Шрифт:
чисто на Ивана Великого лезешь. Что-то даже голубями запахло.
– Ты смотри там наскрозь не пролезь.
– Куда – наскрозь? Ой, господи, головой во чтой-то уперся...
Что за черт? Куда ж это меня угораздило?.. Даже в пот ударило.
Хоть бы один леший какой вышел. Прямо как вымерли все,
окаянные...
Бывший швейцар, переселившийся из своего полуподвала в
пятый этаж, садился вечером пить чай, когда на лестнице
послышался
но уже глуше и где-то дальше.
– Кого это там черти душат? Выйди, узнай,– сказала жена,–
еще с лестницы сорвется. Перила-то, почесть, все на топливо
растаскали.
Швейцар нехотя вышел на лестницу.
– О господи, батюшка,– донеслось откуда-то сверху,– уперся
головой во чтой-то, а дальше ходу нет.
63
– Да куда тебя нелегкая занесла! – послышался другой голос
значительно ближе.
– Должно дюже высоко взял. Уперся головой в какой-то
стеклянный потолок, а вниз ступить боюсь. Замерли ноги да
шабаш. Уж на корячки сел, так пробую.
– Кто там? Чего вас там черти носят? – крикнул швейцар.
– Голубчик, сведи отсюда! Заблудились тут в этой темноте
кромешной. Стал спускаться, да куда-то попал и не разберусь:
где ни хватишь – везде стены.
– К кому вам надо-то?
– К швейцару, к бывшему.
– Да это ты, что ли, Иван Митрич?
– Я, батюшка, я! К тебе со старухой шел, да вот нечистый
попутал, забрел куда-то и сам не пойму. Чуть вниз не
чубурахнул. А старуха где-то ниже отбилась.
– Я-то не отбилась. Это тебя нелегкая занесла на самую
голубятню.
Швейцар сходил за спичками и осветил лестницу.
Заблудшийся стоял на площадке лестницы, в нише, лицом к
стене и шарил по ней руками.
– Фу-ты, черт! Вон куда, оказывается, попал. Все правой
стороны держался. Лестница-то вся обледенела, как хороший
каток... того и гляди.
– Воду носим,– сказал швейцар,– да признаться сказать, и
плеснули еще вчерась маленько, а то, что ни день, то какая-
нибудь комиссия является,– кого уплотнять, кого выселять. Тем
и спасаемся. Нижних уплотнили, а до нас не дошли – так вся
комиссия и съехала на собственном инструменте.
– Надо как-нибудь исхитряться.
Все спустились в квартиру.
– Ну и страху набрался,– говорил гость,– думал: ума
решаюсь: где ни хвачу рукой – везде стенка...
– Спервоначалу тоже так-то путались,– сказала жена
швейцара,– зато много спокойней. Сами попривыкли, а чужому
тут делать
– Это верно. А то какой-нибудь увидит, что чисто, сейчас
тебя под статью подведет, и кончено дело.
– Не дай бог...
– А вот хозяин мой этого не понимает, все норовит чистоту
навести.
64
Швейцар молчал, а когда жена вышла на минуту в коридор,
сказал:
– Наказание с этими бабами... Перебрались сюда, думал, что
получше будет, чем в подвале, а она тут как основалась, так и
пошла орудовать. Из кресел подушки зачем-то повытащила.
Теперь у нее в них куры несутся. Тут у нее и поросенок, тут и
стирка, тут и куры, а петуха старого вон между рамами в окно
пристроила.
– Отдельно? – спросила старушка-гостья.
– Да, молодого обижает. Это они с невесткой тут орудовали,
когда я за продовольствием ездил. Из портьер юбок себе
нашили. Не смотрит на то, что полоска поперек идет,
вырядилась и ходит, как тигра, вся полосатая.
За дверью послышалась какая-то возня и голос хозяйки:
– Ну, иди, домовой, черти тебя носят!
Дверь открылась, и из темноты коридора влетел выпихнутый
поросенок, поскользнулся на паркете и остолбенел;
остановившись поперек комнаты, хрюкнул.
– Это еще зачем сюда?
– Затем, что у соседей был. Спасибо, хватилась, а то бы
свистнули.
– Ты бы еще корову сюда привела,– сказал угрюмо швейцар.
– А у тебя только бирюльки на уме... Вот хозяина-то бог
послал...
– Ну, старуха, будет тебе...
– Да как же, батюшка: барство некстати одолело. Первое
дело из подвала сюда взгромоздился. Грязно ему, видите ли, там.
Умные люди на это не смотрят, а глядят, как бы для хозяйства
было поудобнее. Теперь вон на нашем месте, что поселились,– у
них коза прямо из окна в сад выходит. А тут поросенка сама в
сортир носи. А лето подойдет, погулять ему,– нешто его, демона,
на пятый этаж втащишь. И опять же каждую минуту выселить
могут. Это сейчас-то отделываешься: лестницу водой
поливаешь, а летом, брат, не польешь...
На лестнице опять послышался какой-то крик и странные
звуки, похожие на трепыханье птицы в захлопнувшейся клетке.
– Что это там, вот наказанье. Пойди посмотри.
Швейцар вышел, и хозяйка продолжала:
– Вон соседи у нас – какие умные люди, так за чистотой не
гонятся. Нарочно даже у себя паркет выломали, чтоб никому не