Избранные сочинения в шести томах. Том 2-й

Купер Джеймс Фенимор

дениями, так как фигуру юноши совершенно скрывала грубая куртка, туго перепоясанная шерстяным куша¬ ком, точно таким же, как у Кожаного Чулка. Судья пе¬ ревел взгляд на его лицо. Когда юноша садился в сани, черты его были омрачены странной тревогой, которую Элизабет сразу заметила, но, как ни старалась, не могла понять. Эта тревога была особенно сильна, когда юноша умолял старого охотника не проговориться, но и потом, когда он, сдавшись на их просьбы, занял место в санях, нетрудно было понять, что это доставляет ему мало удо¬ вольствия. Однако постепенно хмурые морщины на его лбу разгладились, и теперь он сидел молча, по-видимому, погруженный в глубокую задумчивость. Судья несколько минут внимательно смотрел на него, а затем улыбнулся, словно прося прощения за свою забывчивость, и сказал: — Кажется, мой юный друг, от ужаса я совсем ли¬ шился памяти: ваше лицо мне знакомо, но, даже если бы мне предложили двадцать оленьих хвостов для украше¬ ния моей шапки, я не смог бы назвать вашего имени. — Я приехал сюда всего три недели назад, — ответил юноша холодно, — а ваше отсутствие, если не ошибаюсь, длилось полтора месяца. ~ Завтра исполнится пять недель со дня моего отъезда. И все же я вас где-то видел. Впрочем, я так испугался, что, того и гляди, увижу вас сегодня ночью в окровавленном саване у своего изголовья. Что скажешь, Бесс? Compos mentis1 я сейчас или нет? Сумел бы я сей¬ час обратиться с речью к присяжным или, что в эту мину-« ту гораздо важнее, сумею ли я сегодня вечером как дол¬ жно встретить сочельник в большом зале Темплтона? *— Вероятно, сумеешь и то и другое, папочка, — донес¬ ся из-под пышных оборок капора веселый голосок. — Это ведь легче, чем убить оленя из дробовика. Йаступило короткое молчание, потом тот же голосок продолжал уже серьезно: — На этот раз у нас больше, чем обычно, поводов для благодарственной молитвы. Лошади, казалось, чувствовали, что долгий путь бли¬ зится к концу; налегая на постромки, они еще быстрее повлекли сани по ровному плато и скоро достигли

места, где дорога круто уходила под обрыв и, извиваясь по скло¬ 1 В здравом рассудке (лат.). 81* 483

ну, спускалась в долину. Увидев четыре столба дыма, под¬ нимавшиеся из труб его дома, судья очнулся от своих мыслей. Указывая на внезапно открывшиеся перед ними дом, поселок и долину, он весело воскликнул, обращаясь к дочери: — Смотри, Бесс, вот мирный приют, где ты можешь прожить всю свою жизнь. И вы тоже, мой друг, если по¬ желаете остаться с нами. При этих словах молодые люди невольно посмотрели друг на друга, но взгляд Элизабет был холоден, хотя ее щеки вспыхнули румянцем, а странная улыбка, снова мелькнувшая на губах незнакомца, казалось, говорила, что вряд ли он согласится стать членом этой семьи. Однако вид долины мог растрогать сердце и куда более суровое, чем сердце Мармадьюка Темпла. Склон горы, по которому спускались сани, был настоль¬ ко крут, что приходилось соблюдать величайшую осторож¬ ность, да и дорога в те дни была всего лишь узкой тропой, пролегавшей в опасной близости к обрыву. Поэтому кучер сдерживал нетерпеливых коней, и у Элизабет было доста¬ точно времени, чтобы рассмотреть пейзаж, столь быстро менявшийся под воздействием человека, что теперь он лишь общими чертами напоминал ту восхитительную кар¬ тину, которой она так часто любовалась в детстве. Прямо под ними простиралась сверкающая снежной белизной равнина, окруженная со всех сторон горами. Склоны их были круты и обрывисты, и почти все они густо поросли лесом. Только два-три пологих отрога нарушали одно¬ образие гряды, окаймлявшей огромную снежную равнину, на которой не было ни единого дома, дерева или забора, так что она казалась белым облаком, опустившимся на землю. Лишь несколько темных пятен перемещалось по ее ровной поверхности, и Элизабет без труда догадалась, что это сани, направляющиеся к поселку или, наоборот, выез¬ жающие из него. Горы в западном конце равнины, хотя и высокие, были не такими обрывистыми и образовали множество долин и овражков, а также пологих уступов, вполне пригодных для земледелия. Большинство гор по эту сторону равнины по¬ росло хвойными деревьями, но менее резкие очертания противоположного склона давали отдых глазу: там на бо¬ лее плодородной почве произрастали буковые и кленовые леса. Видневшиеся среди них белые поляны, над которыми 484

нередко вились струщш дыма, показывали, что там уже поселились трудолюбивые фермеры. Кое-где эти поляны сливались в обширные вырубки — плод объединенного труда, но по большей части они были невелики и разоб¬ щены; впрочем, изменения происходили так быстро, а лю¬ ди, их производившие, трудились с таким усердием и на¬ стойчивостью, что Элизабет, казалось, видела, как эти вы¬ рубки расширяются прямо у нее на глазах, и она в немом изумлении замечала, насколько иным стал облик всего края за несколько коротких лет. Отроги в западной оконечности этой необыкновенной равнины, лишенные всякой растительности, и по разме¬ рам и по количеству превосходили отроги восточной ее оконечности. Один из них, особенно далеко выдававшийся вперед, был довольно крут, и на нем у самого обрыва над волной красивых сугробов высился гигантский дуб — он далеко простер свои ветви, словно стремясь хотя бы бро¬ сить тень на то место, куда не суждено было проникнуть его корням. Не стесненный, как его собратья в лесу, со¬ седством других деревьев, он привольно раскинул могу¬ чие узловатые сучья, словно наслаждаясь своей свободой. У южного края бесконечного белоснежного поля, почти под самыми ногами наших путешественников, вйднелось пятно в несколько акров величиной — лишь его подерну¬ тая рябью поверхность да клубившийся над ним пар вы¬ давали, что под ровной белой пеленой лежит горное озеро, скованное ледяным дыханием зимы. Там, где находилась эта полынья, из озера вырывался неширокий бурный по¬ ток, чей извилистый путь через настоящую долину к югу нетрудно было проследить похоснам й зарослям куги, окаймлявшим его русло, и по висящему над ним пару — ведь его вода была намного теплее морозного воздуха. Южный берег озера был обрывист, но невысок, а за ним простиралась долина, и рассеянные по ней многочислен¬ ные жилища поселенцев свидетельствовали о плодородии здешней почвы и относительно удобном сообщении с внеш¬ ним миром. У самого берега озера расположился поселок Темплтон. Он состоял примерно из пятидесяти строений самого раз¬ личного вида, по большей части деревянных; архитектура их не отличалась большой изысканностью, и многие зда¬ ния, казалось, не были закончены — очевидно, они возво¬ дились в большой спешке. Разнообразие их окраски пора¬ 485

жало взгляд. Два-три дома были целиком выкрашены в белый цвет, однако большинство могло похвастать только белым фасадом, а на остальные три стены их честолюбивые, но расчетливые владельцы потратили более дешевую красновато-бурую краску. Некоторые строения уже потем¬ нели от непогоды, и через разбитые стекла в окнах вторых этажей виднелись голые балки незаконченных перекры¬ тий, — видимо, легкомыслие или тщеславие заставило их хозяев взяться за задачу, которая оказалась им не по плечу. Все эти здания были расположены наподобие город¬ ской улицы, и тот, кто так распорядился, очевидно, думал больше о нуждах грядущих поколений, чем об удобствах теперешних обитателей поселка. Три-четыре наиболее со¬ лидных дома щеголяли, помимо белой краски, еще и зе¬ леными ставнями, представлявшими в это время года странный контраст с погребенными под снегом полями, лесами, горами и озером. Перед дверями этих домов были посажены молодые деревца, почти совсем лишенные ве¬ ток, — они походили на высоких гренадеров, стоящих на карауле у входа в княжеский дворец. Да и то сказать, хо¬ зяева этих роскошных жилищ были знатью Темплтона — настолько же, насколько Мармадьюк Темпл был его коро¬ лем. В них обитали два молодых человека, искушенных в юриспруденции, два лавочника, державшие в своих руках всю торговлю поселка, и молодой эскулап!, который, в отличие от большинства его собратьев, чаще встречал тех, кто появлялся на свет, чем провожал тех, кто его покидал. Над всей этой пестрой архитектурной коллекцией гос¬ подствовал особняк судьи Темпла. Он был окружен боль¬ шим фруктовым садом, занимавшим несколько акров. Часть деревьев в нем осталась еще со времен индейцев, и их обомшелые, уже клонящиеся к земле стволы являли резкий контраст двух-трехлетним деревцам, видневшимся почти за всеми изгородями поселка. Кроме-того, от ворот к подъезду вела аллея из молодых ломбардских тополей, которые тогда только-только были завезены в Америку. Дом этот строился по указаниям некоего Ричарда Джонса, о котором мы уже упоминали; он приходился судье двоюродным братом, считался мастером на все руки, был очень услужлив и занимался хозяйственными делами, 1 Эскулап — в греческой мифологии бог — покровитель ме¬ дицины.. Слово это Часто обозначает врача.

не требовавшими личного вмешательства Мармадьюка. Ричард любил повторять, что особняк судьи, это дитя его фантазии, состоит из начала и конца всякой ученой про¬ поведи, а именно: из «во-первых» и из «в заключение». Он начал с того, что построил высокое бревенчатое соору¬ жение, выходившее фасадом прямо на проезжую дорогу. В этом сарае (его трудно назвать как-нибудь иначе) семья прожила три года — именно такой срок понадобился Ри¬ чарду для осуществления его замысла. В его тяжких трудах ему помогал некий странствую¬ щий ремесленник, который показал ему несколько заса¬ ленных гравюр с изображением известных английских зданий, а потом совсем покорил его учеными рассуждения¬ ми о фризах, антаблементах и, главное, о смешанном орде¬ ре. Он сделался для Ричарда непререкаемым авторитетом во всем, что касалось архитектуры. Правда, мистер Джонс тщательно скрывал это, держался с Хайремом Дулитлом покровительственно и выслушивал его пространные рас¬ суждения о тайнах зодчества со снисходительной усмеш¬ кой. Однако то ли ^го собственные познания в этой обла¬ сти были настолько скудны, что. он не мог найти веские возражения против доводов своего помощника, то ли он в душе проййкался все большим восхищением перед ним, но Джонс безоговорочно следовал всем его советам. И вот эта пара не только воздвигла дом для Мармадью¬ ка, но и определила архитектурный стиль всей округи. Ми¬ стер Дулитл заявлял, что смешанный ордер — это меша¬ нина из всех других ордеров и тем самым лучший из них, так как он разрешает вводить в план любые изменения в зависимости от обстоятельств или желания заказчика. Ричард был в этом с ним согласен, а когда два соперни¬ чающих гения, в чьем распоряжении находится, наиболее значительный для их мест капитал, придерживаются одного мнения, им ничего не стоит положить начало моде даже в куда более серьезных делах. И вот, как мы уже намекали, особняк судьи Темпла, который соседи называли «двор¬ цом», послужил образчиком для всех честолюбивых строи¬ телей в окрестностях — они непременно заимствовали те или иные из его многочисленных красот. Этот воздвигнутый «в заключение» дом был камен¬ ный, большой, квадратный и, как ни странно, удобный — четыре требования, на которых Мармадьюк настаивал с необычным для него упрямством. Но во всем остальном 487

Ричарду и его помощнику была предоставлена полная сво¬ бода. Эти достойные зодчие обнаружили, что инструменты, которыми пользовались их рабочие, не подходят для обработки камня — они были рассчитаны на материалы не тверже местной белой сосны, дерева настолько мягкого, что охотники пользовались его обрубками вместо подушек. Если бы не это досадное затруднение, нам, вероятно, при¬ шлось бы затратить куда больше места для описания их великолепного детища. Но стены дома не поддавались

ни¬ каким усилиям, и наши зодчие были вынуждены доволь¬ ствоваться крыльцом и крышей. Первое они решили вы1 держать в строго классическом стиле, а на примере второй—доказать высокие достоинства смешанного ордера. Крыша, утверждал Ричард, была той частью здания, которую древние всегда старались сделать как можно не¬ заметнее, ибо она является бельмом на глазу архитектуры и терпят ее только потому, что она полезна. Кроме того, не без остроумия добавлял он, дом надо строить с таким расчетом, чтобы, откуда на него ни смотреть, он был ви¬ ден только с фасада: раз уж на него могут глазеть со всех сторон и в любую погоду, незачем оставлять фланги, не защищенными от нападок завистливых соседей. Поэтому было решено, что крыша будет почти плоская. Но Мар- мадьюк запротестовал: зимой толщина снежного покрова в этих краях достигала трех-четырех футов. К счастью, на помощь пришли особенности смешанного ордера, которые позволили найти среднее решение, приемлемое для всех: стропила были удлинены, с тем, чтобы образовался скат для снега и льда. Но, увы, в расчеты их размеров вкра¬ лась какая-то ошибка, а так как Хайрем считался великим знатоком «работы с угольником», ее никто не обнаружил, пока все тяжелые балки не были водружены над стенами. Тут, однако, только слепой не заметил бы, что крыша, во¬ преки всем правилам, стала наиболее заметной частью зда¬ ния. Ричард и его помощник утешились мыслью, -что ее удастся замаскировать, удачно расположив кровлю; одна¬ ко каждая дранка оказывалась лишь новой приманкой для глаз. Ричард попробовал исправить положение с помощью краски и четырежды собственноручно перекрашивал зло¬ счастную крышу. Сначала он заставил ее заблистать не¬ бесной голубизной, тщетно надеясь обмануть зрителя и внушить ему, что просто над жилищем Мармадьюка Темп¬ ла небеса нависают особенно низко; потом он подобрал, по 488

его словам, «облачный цвет», долженствовавший создать иллюзию дыма; третью краску Ричард назвал «зеленой не¬ видимкой», но на фоне синего неба она оказалась более чем видимой. Убедившись, что крышу никак не скрыть, неукротимые зодчие пустили в ход всю свою изобретатель¬ ность, чтобы как-то приукрасить дранку, оскорблявшую их изысканный вкус. После долгих размышлений и двух-трех проб при лунном свете Ричард наконец завершил дело, смело пустив в ход состав, который он окрестил «солнеч¬ ным сиянием», не преминув при этом заверить судью, что это наиболее дешевый способ навсегда обеспечить себе яс¬ ную погоду над головой. По краю крыши были воздвигнуты перила, блиставшие всеми цветами радуги, и тут Хайрем превзошел самого се¬ бя, изготовляя всяческие урны и лепные завитушки, кото¬ рыми затем обильно украсил эту ограду. Сперва Ричард носился с оригинальнейшей мыслью: сделать печные тру¬ бы такими низкими, чтобы они казались частью этих украшений. Но соображения удобства заставили вместе с крышей поднять и трубы, иначе от дыма не было бы спа¬ сенья, и теперь при взгляде на особняк судьи вы прежде всего замечали.четыре внушительные трубы. Постройка этой крыши была наиболее важным собы¬ тием всей архитектурной карьеры мистера Джонса, и не¬ удача нанесла весьма болезненный удар его самолюбию. Сперва он намекал своим знакомым, что во всем виноват Хайрем, который оказался сущим невеждой в обращении с угольником. Но затем, привыкнув к виду этого сооруже¬ ния, Ричард начал созерцать дело рук своих с гораздо большим удовлетворением. Вскоре он уже и думать забыл о некоторых погрешностях архитектуры «дворца» и при¬ нялся вовсю его расхваливать. Недостатка в слушателях не было, а поскольку богатство и комфорт всегда привлека¬ тельны, у него, как было упомянуто выше, нашлось в этих краях немало последователей. Не прошло и двух лет, как он уже мог, взобравшись на свою крышу, не без удо¬ вольствия созерцать три смиренных подражания полету своей фантазии. Вот так мода старается следовать даже недостаткам великих мира сего. Неуклюжая крыша нисколько не огорчила Мармадыо- ка, и вскоре он с помощью некоторых изменений и добав¬ лений сумел придать своему жилищу вполне солидный и достойный вид. Впрочем, подобными несоответствиями

страдал не только дом судьи, но и весь окружающий пейзаж. Среди вывезенных из Европы тополей и в зарослях мо¬ лодых ив и других местных деревьев виднелись снежные бугры, скрывавшие пни срубленных сосен, а кое-где над белыми сугробами высились безобразные обугленные ство¬ лы деревьев, пострадавших от огня. Эти черные, лоснящие¬ ся «столбы», как их называли местные жители, изобилова¬ ли в полях, окружавших поселок, и нередко рядом с ними торчала засохшая сосна или хемлок, с которых была со¬ драна кора; их голые сучья, некогда одетые пышной хвоей, уныло раскачивались на ледяном ветру. Однако Элизабет ничего этого не замечала. Пока сани спускались в долину, она восторженно любовалась общим видом поселка, словно карта расстилавшегося у ее ног. Она видела только живописную группу домов; пятьдесят столбов дыма, поднимающихся из долины к облакам; за¬ мерзшее озеро, окруженное склонами гор в уборе вечнозе¬ леных лесов; тени сосен, ложившиеся на его белую по¬ верхность, — они с каждой минутой удлинялись, по мере того как солнце клонилось к закату; темную ленту потока, вытекавшего из озера и бежавшего своим извилистым пу¬ тем к далекому Чесапикскому заливу. Ведь все это юна помнила с детства и узнавала, несмотря -на множество пе¬ ремен. А за пять лет этих перемен тут произошло больше, чем могло бы произойти за целое столетие в какой-нибудь стране, где время и труд придали прочность творению че¬ ловеческих рук. Для молодого охотника и для судьи этот ландшафт дав¬ но уже стал привычным, и все же каждый раз, когда, ока¬ завшись на опушке темного горного леса, они охватывали взглядом внезапно открывавшуюся перед ними прекрас¬ ную долину, они снова и снова испытывали все тот же во¬ сторг. Вот и теперь юноша восхищенно оглядел ее, прежде чем опять опустить голову на грудь, а судья с добродуш¬ ным удовольствием продолжал созерцать эту картину, го¬ ворившую о зажиточной и спокойной жизни,— ведь имен¬ но он основал этот поселок и именно ему были обязаны местные жители своим благосостоянием. Тут наши путешественники услышали веселый пе¬ резвон бубенцов, и все повернули головы в ту сторону, от¬ куда он доносился. Судя по звуку, вверх по склону нес¬ лись сани, запряженные сильными лошадьми, которых 490

возница нещадно нахлестывал кнутом. Однако высокий кустарник, окаймлявший извилистую дорогу, заслонял встречный экипаж, пока он не оказался совсем рядом. Глава IV Что такое? Чья кобыла подохла? В чем дело? Шекспир, «Король Генрих IV» Вскоре за голыми прутьями кустарника мелькнули большие деревянные сани, запряженные четверней. Вы¬ носные лошади были серой масти, а задняя пара — чер¬ ные, как уголь, вороные. Их сбруя была сплошь увешана бесчисленными бубенцами, которые трезвонили вовсю, — и возница гнал лошадей, не обращая внимания на крутизну дороги. Судье было достаточно одного взгляда, чтобы узнать седоков этого необыкновенного экипажа. Их было четверо. К передку саней был крепко-накрепко при¬ вязан конторский табурет, на котором восседал маленький человечек, совсем утонувший в тяжелой, подбитой мехом шубе, — из нее виднелось только его лицо, пылавшее баг¬ ровым румянцем. Нетрудно было заметить, что этот го¬ сподин обладает привычкой постоянно задирать голову, как будто хочет исправить ошибку природы, поместившей ее слишком близко к земле. Физиономия его выражала деловитую важность, и он бесстрашно понукал горячих коней, которые неслись над самым обрывом. Спиной к нему сидел высокий мужчина, закутанный в две шубы и ло¬ шадиную попону, но даже в этом наряде никто не принял бы его за широкоплечего силача. Когда сани совсем сбли¬ зились и он повернулся к Мармадьюку, из-под вязаного шерстяного колпака выглянуло остренькое личико, словно приспособленное к тому, чтобы разрезать воздух с наивоз- можной легкостью, ибо выпуклыми на этом лице были только глаза, которые поблескивали по обеим сторонам переносицы наподобие двух голубых стеклянных шариков. Его желтую кожу не смог разрумянить даже жгучий мо¬ роз этого вечера. Напротив него сидел низенький толстяк, закутанный в тяжелую шубу. Лицо его дышало спокойст¬ вием ,и невозмутимостью, но веселые черные глаза показы¬ вали, что выражение это обманчиво. На нем, как и на двух 491

его уже описанных спутниках, была кунья шапка, надетая поверх аккуратного светлого парика. У четвертого седока было кроткое продолговатое лицо; несмотря на холод, он был облачен только в черный сюртук довольно хорошего покроя, но сильно потертый и порыжевший от времени. Его шляпа была бы вполне приличной, если бы давно уже не утратила ворс от частого знакомства со щеткой. Он был бледен и несколько меланхоличен — такой вид обычно бы¬ вает у людей, проводящих свои дни над книгами. От свеже¬ го воздуха щеки его слегка порозовели, но и этот румянец казался несколько болезненным. Он производил впечатле¬ ние (особенно по сравнению со своим благодушным сосе¬ дом) человека, которого терзает какая-то тайная грусть. Не успели сани сблизиться, как маленький возница за¬ кричал во все горло: — Съезжай в выемку! Съезжай в выемку, кому я го¬ ворю, греческий царь! Съезжай в выемку, Агамемнон \ а то мы не разъедемся! Добро пожаловать домой, братец Дыок! Добро пожаловать, добро пожаловать в родные края, черноглазая Бесс! Как видишь, Мармадьюк, я прихватил ценный груз, чтобы достойно тебя приветствовать! Мосье Лекуа успел натянуть только один колпак; старый Фриц не стал даже доканчивать бутылку, а мистер Грант так и не дописал «в заключение» к своей проповеди. И все ло¬ шади просто рвались к тебе навстречу... Да, кстати, судья, твоих вороных надо поскорее продать, и я сам этим зай¬ мусь: они сбиваются с аллюра, а правая совсем не умеет ходить в упряжке. Я уже знаю, кому их сбыть... — Продавай что хочешь, Дик, — весело перебил его судья, — только оставь мне дочку и землю... А, Фриц, ста¬ рый мой друг! Поистине, семьдесят лет не могут оказать большей любезности сорока пяти. Мосье Лекуа, ваш по¬ корный слуга. Мистер Грант, — при этих словах судья приподнял шляпу, — я высоко ценю ваше внимание. Го¬ спода, представляю вам мою дочь. А ваши имена ей хоро¬ шо известны. — Топро пошаловать, сутья! — сказал старший из встречающих с сильным немецким акцентом. — Мисс Пет¬ ей толшна мне поселуйшик! 1 Агамемнон — в греческой мифологии царь Микен и верховный военачальник греков в Троянской войне. Американские рабовладельцы часто давали своим рабам мифологические и исто¬ рические имена. 492