Изгнанник Ардена

Анри Софи

Они уже долгое время делили одно желание на двоих.

Адалина скользнула пальцами по щетине на его скулах. Однажды она почти отдалась ему, потом поцеловала в яблоневом саду, поэтому было бы глупо строить сейчас из себя недотрогу.

– Чего ты хочешь?

– Помнишь, в Деревне Предков я сказал, что за тобой должок?

Воспоминание о том, как она стояла перед ним на коленях, обожгло внутренности новой, более яркой вспышкой, и она коротко кивнула.

Тристан в одобрении приподнял уголок рта.

– Верни его, Адалина. Поцелуй меня.

Не теряя ни мгновения,

она обхватила его шею и, притянув ближе к себе, впилась в него страстным поцелуем.

Сколько дней она изнывала по его губам?

Сколько ночей провела в мыслях о нем?

Сколько непролитых слез похоронила в недрах души?

И теперь ей хотелось сполна восполнить это: прикасаться к оголенной коже на груди и плечах, гладить и царапать спину, наслаждаться жаром его сильных рук на своих бедрах и талии.

Тристан быстро перехватил инициативу, углубляя поцелуй – пьянящий, как его любимое вино, – и терзая ее губы и язык в сладостной пытке. Он навалился на нее всем телом, вжимая в матрас, и Адалина отчетливо почувствовала силу его желания и застонала ему в рот. Стоило этому постыдному для благовоспитанной леди звуку сорваться с ее губ, как Тристан, тяжело дыша, отстранился и уставился на нее тяжелым взглядом.

– Нам лучше остановиться, – прохрипел он, пытаясь выровнять дыхание.

– Но почему? – возмутилась Адалина и впилась ногтями ему в плечи, давая почувствовать глубину своего недовольства. – Ты ведь желаешь меня!

Соблазнительно улыбнувшись, Тристан медленно провел ладонью по ее талии и сжал грудь. Адалина стиснула зубы, чтобы не радовать этого нахала новым вожделенным стоном.

– Я уже несколько месяцев изнываю от желания обладать тобой. – Он наклонился и начал осыпать ее шею влажными поцелуями. Адалина вонзила ногти в его плечи с такой силой, словно грозилась распороть загорелую кожу до крови. – Я и сейчас хочу тебя так, что плавятся мозги, но я не позволю этому случиться сегодня.

Он оставил напоследок мягкий поцелуй на ее губах и отстранился.

– Ты серьезно? – разозлилась она и села, чтобы уйти. – Да ты…

Тристан обхватил ее за плечи и, вновь повалив на кровать, поцеловал ее со всей жадностью и страстью.

– Мне льстит, что ты даже не пытаешься скрыть, как сильно хочешь меня, – прошептал он.

Адалина раздраженно закатила глаза.

– Зачем скрывать то, что и так очевидно? Я хочу тебя, ты хочешь меня, так что давай не будем томить друг друга.

Тристан с тяжелым стоном лег на кровать и притянул ее к себе. Море наконец-то успокоилось, и корабль медленно и плавно покачивался на волнах. И это бы убаюкало Адалину, но кровь в ее венах кипела от неутоленного желания.

– Как только мы сойдем на сушу… обещаю, Адалина, ты охрипнешь от беспрерывных стонов, а на следующее утро не сможешь ходить. Но я не буду спать с тобой сейчас. Только не так.

От слов Тристана внизу ее живота все затрепетало, а жар с щек спустился к груди.

– Не так? – еле слышно повторила она, уткнувшись лицом в сгиб его шеи.

– Я пьян, очень пьян. Завтра я многое не вспомню, а если вспомню, то буду жалеть. Не хочу так. Не с тобой.

– Почему?

– Потому

что я хочу запомнить каждый миг нашей близости так ярко, насколько это возможно.

Грудь Адалины защемило, но это сладкое чувство быстро сменилось горечью.

Он пьян. Да, Тристан не вел себя странно или глупо, как бывает с другими захмелевшими мужчинами, но говорил он явно не как трезвый Тристан. Его желание было вызвано не чувствами, на которые так глупо надеялось ее сердце, а обычной похотью, помноженной на ром.

Адалина приподнялась на локте, чтобы заглянуть ему в глаза, но Тристан лежал с прикрытыми веками. Бледность на его лице сменилась небольшим румянцем, губы слегка приоткрылись, а дыхание стало размеренным и тихим. Он спал.

Она проглотила горькое на вкус разочарование и обиду и уже собиралась подняться с кровати, когда Тристан вновь обхватил ее за талию.

– Останься со мной, – хрипло прошептал он, а потом перевернулся набок, положил голову ей на живот и обнял, как подушку.

Адалина растерялась. Она запустила пальцы в его густые волосы, такие мягкие, что хотелось трогать их без остановки.

– Остаться в твоей каюте?

– Со мной, – едва разборчиво пробормотал Тристан и окончательно уснул.

Она боялась пошевелиться, чтобы его не разбудить, и лишь неустанно гладила по волосам и спине. Ее пальцы то и дело задевали цепочку с медальоном – таким ценным для него и ненавистным для нее. По ее щеке скатилась одинокая слеза, сорвалась с подбородка и упала на плечо мужчины, в чьих руках была не только ее жизнь, но и сердце.

Глава 25

На следующий день Тристан, как и ожидала Адалина, не помнил и половины того, что происходило между ними накануне.

– Полагаю, ты узнала мой маленький секрет? – спросил он.

Тристан выспался и выглядел гораздо бодрее, чем прошлым вечером. А вот Адалина, напротив, почти не спала.

– Да. Отважный глава «Черной розы» боится плавать, – в притворном ужасе прошептала она. – Ты что же, не помнишь, как рассказывал мне об этом?

Тристан, надевая чистую рубашку, нахмурился.

– Смутно.

– А что еще ты помнишь?

– Помню про куртизанку с твоим именем, что какой-то лорд был в нее влюблен. Еще, кажется, я приставал к тебе. Собственно, в этом я грешен даже по трезвости, но раз ты разговариваешь со мной без ненависти и презрения, значит, я не зашел дальше дозволенного.

Адалина с трудом проглотила болезненный ком и неопределенно повела плечом.

– Все как всегда – банальные похабные шуточки, не более.

– И славно, – будничным тоном произнес Тристан и принялся за завтрак, который принесла служанка из камбуза.

Адалине же кусок не лез в горло.

– Мне показалось, что ты был не настолько пьян, чтобы ничего не помнить.

Тристан закинул в рот виноградину и, медленно прожевав, сказал:

– В том-то и прелесть: даже когда я напиваюсь, по мне этого не видно. Я веду себя вполне обычно, разве что становлюсь более болтлив. Но наутро все как в тумане. Поэтому, дорогуша, если видишь меня в состоянии пьяной скотины, можешь не сомневаться: я просто отыгрываю роль.