Изгнанник Ардена
Шрифт:
– Зачем ты ищешь Бернарда Этира? – прожевав, спросил Тристан. – Ты могла бы быть уже за тридевять земель от Стефана и строить новую жизнь.
Адалина вспомнила, как откровенно он рассказал о своей возлюбленной, и решила ответить тем же.
– Ты сказал, что в восемнадцать лет пытался кому-то что-то доказать. Мне почти двадцать один, и я никому из живущих ныне людей не хочу ничего доказывать. Но мне отчаянно хочется найти подтверждение того, что я была нужна тем, о чьей любви так грезила.
– Твои родители разве не любили тебя?
–
– Что она? – надавил Тристан, когда молчание затянулось.
Адалина тяжело вздохнула. Она не знала, как все объяснить, не раскрывая правды, которая могла ее погубить.
– Она ревновала ко мне своего любовника.
– Не поделишься, кем был ее любовник?
Судя по тону, Тристан и сам понимал, что этот секрет Адалина не раскроет. Не потому, что боялась довериться, а потому, что не готова была выложить правду, разрушившую всю ее жизнь.
– Нет. По крайней мере, не сейчас.
Тристан задумчиво кивнул и вытащил из кармана жилетки маленькую фляжку.
– Этот человек, скажем так, вертелся в высших кругах, а когда мне исполнилось шестнадцать, стал проявлять интерес. – Адалина тщательно подбирала слова, чувствуя себя так, будто угодила в змеиное гнездо: одно неверное движение – и смерть неминуема. – Мама уже тогда состояла с ним в запретных отношениях и сразу заметила его симпатию. С тех пор она стала видеть во мне главную соперницу. Она все реже выводила меня в свет, а если мне и позволялось посетить бал или званый ужин, то меня вульгарно красили, наряжали в нелепую одежду и заставляли либо помалкивать, либо строить из себя дуру. Лишь бы я не приглянулась ее любовнику.
– А твой отец? – спросил Тристан, не пытаясь скрыть негодование в голосе. – Твои сестра и брат?
– Отец был слишком занят делами. У Эстель и без меня проблем хватало, а Эмиль… – Адалина грустно улыбнулась. – Он поддерживал меня как мог, но из-за мягкого нрава был не в силах дать отпор нашей властной матушке.
Тристан грубо выругался себе под нос, а потом с презрением произнес:
– Нет никого хуже женщины, променявшей родного ребенка на мужской хрен.
Адалина поежилась от ледяного тона. Ей хотелось оправдать маму, но она приказала себе молчать. Матушке не было никакого дела до негодования или одобрения южного принца, а Адалина могла выдать себя.
– Когда мне исполнилось семнадцать, отец начал присматривать для меня жениха. Его выбор пал на лорда Алеса, сорокапятилетнего вдовца, входившего в круг приближенных короля. Я не хотела выходить за жирного старикана и умоляла мать отговорить отца от этого брака. Но она только и мечтала выдать меня замуж поскорее, и неважно, за кого. Тогда я решила действовать самостоятельно и распустила о себе грязные слухи, будто в моей постели любовников побывало столько, что между ног все сгнило от срамных болезней.
Тристан цокнул языком в притворном возмущении.
–
– Инетиль? – перебил ее Тристан. – Я был там года три назад. И правда настоящая глушь.
– И что там делал?
– Выполнял заказ гильдии. Ничего интересного.
На другой ответ она и не надеялась, но сердце все равно кольнуло от обиды на то, о чем Тристан даже не догадывался.
– Так вот, я прожила там до двадцати лет, а когда вернулась… – Адалина облизнула пересохшие от волнения губы, и Тристан, заметив это, протянул ей фляжку. Она сделала глоток, и горло обожгло жидким пламенем, потому что внутри оказалось не вино, как она полагала, а выдержанный виски. – Когда я вернулась, до Фредерика дошли слухи, что Вероника ему неверна.
Адалина отдала фляжку обратно и спрятала ладони в складках платья, пытаясь скрыть дрожь. Ее пальцы заледенели, хотя внутри все полыхало то ли от виски, то ли от воспоминаний, бередивших старые раны.
– А отец? Когда он успел оставить послание о Бернарде Этире?
Полыхающее в груди пламя резко сковало льдом. Адалина не знала, как ответить, не выдав себя и при этом не скатившись в откровенную ложь. Она лихорадочно соображала, нервно покусывая губы, пока теплая ладонь не коснулась ее колена.
– Скоро дождь польет. Пойдем домой.
Адалина подняла взгляд на небо и удивилась, обнаружив, что солнце давно скрылось за низкими тучами, а горячий воздух увлажнился, предвещая скорую грозу.
Тристан встал с поваленного бревна и протянул руку, чтобы помочь ей встать.
Они вернулись к карете, на которой приехали в яблоневый сад, и всю дорогу до штаба гильдии провели в полном молчании, думая каждый о своем. Стоило им переступить порог дома, как на улице разразился оглушительный гром и полил дождь, мигом оросивший землю живительной влагой. Сердце Адалины вторило раскатам грома.
– Мой принц, леди Адалина, – поприветствовала их Флоренс, стоявшая у двери гостиной, будто ждала их возвращения.
Тристан бросил на нее вопросительный взгляд, и та едва заметно кивнула. Он повернулся к Адалине.
– Не возражаешь, если мы с Фло поговорим наедине? Это касается дел гильдии.
Адалина поблагодарила его за приятную прогулку и направилась к себе, борясь со странным дурным предчувствием. Окна в комнате были открыты, а в вазе на столе благоухал букет фиалок. Видимо, пока они гуляли, приходила служанка и навела в доме порядок.
Адалина села за письменный стол, попутно расшнуровывая ворот платья. Она наклонилась к вазе, чтобы вдохнуть цветочный аромат, как вдруг заметила, что ее шкатулка сдвинута на несколько сантиметров. С нарастающим страхом она подергала крышку, но та оказалась заперта.