Изгнанник Ардена

Анри Софи

– Трис… – шепотом позвала она, когда его губы вновь завладели ее грудью. – Трис, постой.

Он поднял голову и посмотрел на нее с немым вопросом в глазах.

– Я должна тебя предупредить. У меня еще не было мужчин.

Она ждала, что он посмеется над ней или вовсе не поверит, поскольку на Западе о ней ходило множество грязных слухов. Ждала, что он засыплет ее вопросами, но вместо этого хватка на ее бедре ослабла, и он прижал горячую ладонь к ее лицу. Тристан смотрел на нее с пониманием и нежностью, от которой ей почему-то захотелось расплакаться.

–

Хорошо, Лина, – Он погладил ее по щеке, сладко поцеловал в губы, а потом невесомо чмокнул в нос. – Сегодня я буду ласков и осторожен.

Тристан Вейланд – Порочный принц, пожиратель женских сердец, пылкий, дерзкий и страстный любовник – покрывал ее тело неторопливыми, нежными и трепетными поцелуями, словно она была для него самым ценным сокровищем, самым редким даром и самой желанной мечтой. И чем ниже спускались его губы, тем тяжелее становилось ее дыхание. Он коснулся бархатной кожи у нее на животе, с особым трепетом поцеловал шрам от кинжала и нежно провел по нему пальцами.

– Если бы с тобой что-то случилось… – с болью прошептал Тристан, но Адалина не хотела вспоминать тот день.

Она хотела раствориться в этой ночи, когда он был с ней. Когда она собиралась стать с ним одним целым.

– Прошу, продолжай.

И Тристан внял ее мольбе.

Он коснулся самой чувствительной точки, и громкий стон, сорвавшийся с ее губ, эхом отскочил от потолка. Адалина запустила пальцы в его волосы и выгибалась дугой от удовольствия, пока он изводил ее губами, языком и пальцами. Ей хотелось его всего без остатка. Казалось, он стал ее воздухом, без которого она погибнет.

– Три-ис… – блаженно протянула она, почувствовав, как длинные пальцы медленно проникают в ее жар. Он двигал ими мучительно медленно, заставляя ее извиваться и сминать простыни руками. Адалина, не сдерживаясь, стонала и выкрикивала его имя. Желание внизу живота сжималось в тугую пружину, пока не раскалилось до предела и не взорвалось сотнями искр и мириадами звезд перед глазами.

Тристан снова навис над ней. Улыбаясь, он восхищенно наблюдал за ней, пока она пыталась выровнять дыхание и унять дрожь в коленках.

– До чего же ты громкая, – насмешливо прошептал он.

Когда Адалина наконец успокоилась, он осторожно опустился на нее, придавливая своим весом. От приятного ощущения тяжести его тела она почувствовала, как тлеющие угольки желания вспыхнули вновь.

– Не нравится? – с вызовом спросила она.

Тристан сжал ее грудь и качнул бедрами, тесно прижимаясь твердой плотью к ее промежности так, что она громко охнула.

– Ну что ты, прелесть моя. – Он медленно провел ладонью от груди к шее и, нежно придушив, прошептал в самые губы: – Я в восторге.

Их языки переплелись в горячем, порочном поцелуе. Руки Тристана блуждали по ее телу, словно он хотел пометить ее, проникнуть под кожу, пленить волю и разум. Он наслаждался ею и стонал так страстно, будто она была для него самым сладким и пьянящим вином.

– Хочу тебя, – горячо прошептал он ей в ухо и

прикусил мочку, лизнув ее языком. – Ты готова? – Он скользнул пальцами между ее бедер. – Я чувствую, что готова, моя девочка.

От его откровенных слов у Адалины запылало лицо, но она уверенно кивнула. Она была готова уже давно.

Тристан вновь накрыл ее губы властным, но упоительно нежным поцелуем. Толкнулся бедрами и медленно, осторожно вошел в нее. Она всхлипнула ему в рот, ощутив мимолетную вспышку боли, которая быстро стихла, уступая наслаждению, когда он стал ласкать ее пальцами в такт плавным неторопливым толчкам.

– Тебе хорошо? – выдохнул он, прикусив ее подбородок.

– Да, – простонала она. – Мне хорошо. С тобой. Только с тобой.

Удовольствие полностью затуманило рассудок, и с ее губ едва не сорвались опрометчивые слова, но их с жадностью проглотил глубокий неистовый поцелуй. Адалина пальцами очерчивала мышцы его живота и груди, напрягавшиеся при каждом толчке, гладила спину и царапала ягодицы, пока летела в самую бездну. Осторожные и неторопливые толчки переросли в грубые, глубокие, резкие, приносившие боль и незнакомое доселе наслаждение.

Встретив этого мужчину впервые, Адалина сразу поняла, что он разобьет ее сердце.

Это предчувствие обострилось, когда они заключили сделку.

С каждым днем, который она проводила рядом с ним, ее сердце все яростнее и отчаяннее билось в агонии. И когда сладостное освобождение обрушилось на нее разрушительной волной, а следом накрыло и Тристана, лихорадочно шептавшего ее имя, оно упало к его ногам и разлетелось на миллионы осколков.

– Моя… – ласково произнес Тристан, тяжело дыша, и нежно поцеловал ее плечо и шею.

«Люблю», – мысленно кричала она, обнимая его одной рукой, а второй незаметно смахивая с щеки непослушную слезинку.

Глава 29

Тристан редко засыпал с любовницами, и не потому, что разделял идиотские принципы многих аристократов: с любовницами нужно только сношаться, а засыпать – с женами. Все дело в том, что он мало кому доверял настолько, чтобы спокойно спать с ним в одной кровати. Даже в те редкие моменты, когда он все же позволял остаться на ночь девушкам, пользующимся его особым доверием, ему очень плохо спалось. Душно, тесно, неудобно. Он ненавидел, когда его трогали во сне и уж тем более лезли с ним обниматься. А тех, кто отбирал у него одеяло, он и вовсе готов был убить.

Эта ночь стала исключением. Адалина уснула у него на груди, и ее тихое, мерное дыхание действовало на него так же умиротворяюще, как осенний дождик поутру. Ее рука лежала у него на животе, но не вызывала противное щекочущее ощущение, а приятно согревала кожу. Аромат ее карамельных волос – яблоко, мед и корица – бальзамом ложился на душу.

Упрямая, дерзкая, настырная и неугомонная в жизни, во сне она больше напоминала мягкого и пушистого котенка.

Но он помнил, что у этого котенка были стальные когти.