Изгнанники Эвитана. Дилогия
Шрифт:
Подумаешь, чернокнижник. Если принимать на веру рассказы большедубовцев - Ральф Тенмар по ночам ездит на черной пантере, превращается в волка и воет на полную луну. А еще периодически похищает и совращает прекрасных юных дев. Очевидно, прекрасной юной племянницы старому греховоднику мало.
Да, еще пьет кровь одиноких путников.
Все эти байки сопровождались восхищенным:
– Во какой у нас герцог!
Если отбросить всевозможную легендарную чушь - то, что действительно может быть правдой,
Ну, в конце не повезло. Так не может же всю жизнь везти. Всегда за всё платить приходится. Рано или поздно. Тем более что рискуют немногие, а платят - точно все.
Да и в чём не повезло? Что сынок пошел не в папашу? Бла-ародный слишком - ввязался в безнадежную игру с восстанием. И себе с братьями проблемы, и отцу - горе.
Зачем вообще младших ко двору Ильдани сманил? Не было бы сейчас старику беды. А у Бертольда Ревинтера - лишнего врага. Эдингем бы в "Горячей Кружке" штаны не просиживал. У Гамэля разносолами не давился...
Въезжая на мост, Алан про себя поежился. Реальных врагов он не боялся. Ну, почти...
Но в этом сумрачно-черном тысячелетнем чудовище есть что-то... потустороннее, что ли? Будто давно дремлющая сила. Как в том богатыре из легенды, что спал-спал, а потом ка-ак встал...
Что за глупости, Эдингем? Чего ты вдруг - как старая бабка?
Он, не оглядываясь, пересек мост. Кто вырос в таких памятниках былому - может, и лучше их переносят. А у нормальных людей голова кружится.
Теперь осталось отдать вдруг заволновавшегося (нашел время!) коня подоспевшему герцогскому слуге. Оставить эскорт во дворе. В сопровождении солдат в чёрно-багряных цветах пересечь каменные плиты двора. И ступить на первую из древних винтовых лестниц...
2
Мебель в темных тонах, дорогие восточные ковры. В серебряной раме зеркало - во весь рост.
Сплошное сочетание роскоши и простоты. Всё - почти как дома, в Илладэне.
Почти. Внешне.
Выгляни в огромное окно - там жалостливо чернеют стволы и ветки сада. А за высоченной оградой сдержанно шумит улица Лютены.
Очень сдержанно. Как и положено в приличном районе. Хоть во свою ширь окно распахни - толком ничего не расслышишь. Как и тебя. Ори - хоть заорись.
А выйдешь из комнаты - наткнешься на очередную бесстрастную рожу дядиного холуя.
Вот только - не выйти. Комнату герцогини Илладэн отпирают лишь к завтракам-обедам-ужинам, появлению служанок или прогулкам в навевающем тоску саду. Всё еще заснеженном.
И всегда рядом - десятка полтора вооруженных блеклолицых статуй. За дверью комнаты или у соседних деревьев.
Только это. И память.
Воспоминания, воспоминания, воспоминания... Неужели отныне они - всё, что
Неужели ничего хорошего уже не будет? Никогда?
Перетопчутся! Элгэ выжила в лапах Гуго - и здесь не пропадет!
Герцогиня Илладэн резко поднялась с резного кресла мидантийской работы. Надоевшего не меньше прочей обстановки.
В сторону - прихваченную еще из монастыря книгу о боевых искусствах Востока. Всё равно не читается.
Настанет день - и они заплатят сполна. Все! Его Величество, Регенты (кроме кардинала!) и в первую очередь - дядюшка Валериан...
...Траурный кортеж, два закрытых гроба. Четыре дня подряд рыдает Алекса. Из последних сил кусает губы Диего. Его увезут через неделю.
Бледнее обычного - лицо дяди Валериана. Впрочем, прежде Элгэ видела его всего раз.
А безупречно красивый и безупречно отталкивающий граф Хосе Вега - за его спиной.
– Элгэ, это был несчастный случай. Крепись! Ты должна позаботиться о сестре. Ты ведь понимаешь это, Элгэ?..
Конечно, понимает. Не Александра же обо всех позаботится.
С Элгэ говорили как со старшей, а ей было девять лет. Целых девять. На три с половиной года старше Диего.
Она задавила в себе горе, и оно застыло внутри. Оно сделает ее холодной и сдержанной. Помешает ответить на любовь и участие Кармэн. И не даст времени и сил уловить фальшь в голосе дяди Валериана. Если она там была.
Слишком много воды утекло с тех пор, как маленькая девочка слушала сочувственную ложь малознакомого родственника. И знала, что нельзя плакать. Она ведь уже почти взрослая.
Время стерло из памяти выражения глаз и лиц. Во имя Творца (с которым Элгэ еще не разобралась - верить или нет), причастен ли граф Валериан Мальзери к смерти ее родителей?! И насколько?
Почему она не пыталась разобраться в этом прежде? Почему тянула столько лет? Ведь были шансы отомстить!
Почему Элгэ так боялась довериться новой семье? Так страшилась, что любое неосторожное слово погубит Диего? Он-то ведь остался у дяди. И если Валериан Мальзери - действительно убийца, то что его остановит перед...
Неужели Кармэн не помогла бы? Алексис бы не помог? Змеи побери, он - единственный мужчина в жизни Элгэ (не считая родного отца и кардинала), кто столько сделал для нее бескорыстно!
Если б не смерть родителей - их дочери никогда не оказались бы здесь. Алекса не пережила бы такого кошмара!
Нет, дядя Валериан умрет вторым. Первым - Гуго Амерзэн! Долги родных платят прежде своих.
Пленница медленно подошла к серому окну, любуясь голыми деревьями. Так сиротливо мерзнут в лютенских сугробах, бедняги.