Изгои. Роман о беглых олигархах
Шрифт:
После четвертой порции камбалы Феликс подмигнул мне и осведомился, не желаю ли я прогуляться до туалета. Илья показал нам оба средних оттопыренных пальца на руке и заявил, что если он мешает, «то вот не надо тут этих сортирных вояжей», лучше он сам прогуляется, тем более что ему и впрямь приспичило. И он ушел. А Феликс, по своему обыкновению гадски ухмыляясь, придвинулся вплотную ко мне и совершенно трезвым (так мне показалось) голосом задал вопрос:
– Так какого хрена тебе от меня понадобилось? Только не дуй мне в уши про какую-то там случайную встречу. Оставь свои байки венского
– А я и не собираюсь кормить тебя байками. Ни-ни, упаси… истинный, как говорится, вот те… и все такое. Я на Микаэла работаю.
Этого Феликс, похоже, совсем не ожидал. На лице его появилось выражение совершенно искреннего удивления с примесью легкого, почти незаметного недоверия. Если бы Феликс был собакой, скажем, остроухой овчаркой, то он бы сейчас наклонил голову вправо. Остроухие овчарки именно так и делают, попадая в аналогичную ситуацию.
– Ты работаешь у чурки? – протянул он. – С каких это пор?
– А я всегда на него работал, – не моргнув, солгал я и даже сам поразился твердости своего голоса. Школа. Против школы не попрешь. Хоть и тупость несусветная так говорить, а вот только факт – хреновина недвижимая. – Всегда, еще с тех пор, как он в блатных числился. А что тебя удивляет? Иначе как, по-твоему, я здесь оказался?
– Странно, – Феликс, скрывая подступившую подозрительность, приложился к свежей кружке и сделал большой глоток.
– Что странного?
– Здесь-то ты ему на кой? Там понятно, ты вопросы решал, крышу обеспечивал, стучал на своих. А здесь-то он как думает тебя использовать?
– А по-твоему, я здесь не в состоянии его вопросы решать? – со спокойным равнодушием спросил я. – Вокруг него одна родня горячая, а я вроде белого консильери.
– Так это он тебя прислал? Избегает прямого общения, стремается несколько цифр на телефоне набрать? Хотя разумно, что именно тебе доверили. Ведь мы знакомы, – он хмыкнул, – близко.
– Нет. Я сам решил к тебе прийти. Помнишь, ты обещал мне один пустячок?
– Сколько ты хочешь?
– Много, – ответил я.
– Много и дают за много.
– У меня информация по танзанийскому прииску.
– Не интересно, – Феликс откинулся на спинку стула и повторил: – уже не интересно.
Он здорово умел блефовать. До такой степени мастерски это у него выходило, что, не будь я уверен в обратном, растерялся бы при виде такой его реакции.
– Ну, как знаешь, – я тоже умел блефовать. Говорю же – школа. – Я думал, тебе все еще интересен тот кусок земли. Там, кстати, еще и алмазы нашли – это я так, по секрету, по-дружески, так сказать.
– В друзья набиваешься? Не советую, здесь вам не тут, – Феликс блефовал уже вполсилы. Видно было, как он заходил вокруг крючка с наживкой и сейчас думает, как бы и рыбку съесть, и не подавиться.
– Везде все одинаково, Феликс. Мир убогих и шутов, – сам не зная к чему, ввернул я. – Ты про условия его договора с танзанийским правительством не знаешь? А условия там очень любопытные и для тебя, на мой взгляд, заманчивые.
– Подожди, – блеф его пропал. – А зачем ты мне собираешься что-то рассказывать? Это разве от Микаэла идет?
– Да нет же, говорю тебе. Мне надоело на него работать.
– Коровы тут что надо, – он согласно кивнул. – Одним словом, хочешь продать своего хозяина? Ай-яй-яй! Какой образчик людского говнеца ты собой представляешь! Ну, говори. Говори, а я решу, во что оценить Иудины слова.
– Там пожизненный договор. По его условиям он ничего не может сделать с землей, даже передать ее по наследству. Живешь – владей. Не живешь, так владеет кто-то другой. Живой, в смысле, – в очередной раз блеснул красноречием я.
– Это ничего не стоит. Я про условия договора и без тебя знал.
Я было хотел что-то ответить, но тут вернулся Илья и беседа прервалась на самом интересном месте. Мы просидели в этом пабе еще энное количество времени, а потом решили переместиться в ночной клуб, выбрав из нескольких заведений одно под названием «Белый китаец». Мы прошлись туда пешком, благо идти было недалеко. Вообще вся пафосная ночная жизнь в Лондоне сосредоточена в районе Пикадилли-сёркус, все остальное – заведения с сомнительной репутацией, местечковые, «для своих». «Китаец» оказался фантастическим местом, на обычный клуб совсем не похожим: слишком много было в нем ширм-перегородочек, мягких, заваленных разноцветными подушками диванчиков, пестрых стен, обитых шелком немыслимых расцветок, и фантастического, похожего на то, чему нет названия, потолка.
…Клуб этот принадлежал через подставных лиц Феликсу, хотя считалось, что он – собственность китайской мафии, триады. А «белый китаец» был новым высокоэффективным синтетическим наркотиком, стремительно завоевывающим популярность среди «продвинутой» в известном смысле публики. Также, по сведениям, которые, увы, получали все большее подтверждение, Феликс открыл предприятие по производству «китайца» где-то на российской территории. Помимо нелегального Феликс владел абсолютно законным фармацевтическим бизнесом. Купив контрольный пакет акций переживающей не лучшие времена английской медицинской компании, он запустил массовое производство кетамина – недорогого обезболивающего препарата, а по совместительству самого распространенного в Англии наркотика.
Кетамин шел в Россию, где его распространителями становились ветеринарные врачи. Ампула дури стоила полдоллара, укол – двадцать. Кого колоть, котов или сторчавшихся нелюдей, разницы не было. Половина из этих двадцати долларов возвращалась к Феликсу через сложную систему офшорных финансовых комбинаций. Когда кое-кто в наркоконтроле безошибочно понял, что происходит в добропорядочных ветеринарных клиниках, и была сделана попытка прикрыть кетаминовую контрабанду, в прессе поднялся страшный вой. Почти все российские газеты, телеканалы и даже старушка Брижит Бардо сочли своим долгом вступиться за право несчастных животных на спасительный укол. Наркоконтроль проиграл, кетамин был официально разрешен к ввозу в страну, а Феликс быстро компенсировал затраты на информационную войну, утроив объем теперь уже легальных поставок…