Измена. Боль моего сердца
Шрифт:
– Что за видео? – хмурится Гордей.
– Я расскажу сначала. Давно хотел это сделать.
Гордей показывает всем видом, что весь внимание. Тяжело вздыхаю, собираясь с мыслями.
– Всё началось, когда я узнал, что Машка залетела. Против моей воли и воли врачей. Просто перестала пить таблетки и потом скрывала от меня, пока могла. А я ведь не просто так не хотел, я за неё боялся. Дико боялся. Ты ж знаешь про её сердце…
– Знаю, и? – хмурится Гордей.
– Короче…
Выдаю ему всё, ничего не утаивая, не приукрашивая. Скрывать
– Вот так появилось это видео, – сокрушённо качаю головой. – Да, я мудак, сам виноват, хоть и уверен, что в алкоголь мне подсыпали какую-то дрянь. Но доказывать что-то уже поздно. Я почти ничего и не помню, но… сделанного не вернёшь. Я нахуевертил, теперь расплачиваюсь. А жена твоя…
– Бывшая! – кривится Гордей.
– Бывшая. Она, кажется, вообще берега потеряла. Ты в командировку, она в загул. Ну и ещё поняла быстро, как я очкую, что Машка узнает о моём проколе, и начала борзеть с каждым днём всё больше. Я её загулы прикрывал, я её из всяких задниц вытаскивал, а она упивалась тем, что получила власть надо мной. И хитрая сука, каждый раз, когда я пытался выпутаться, она всё так обставляла, что я только глубже увязал.
– Вот ты дебил! – психует Гордей.
– Согласен, – развожу руками.
– Почему ты мне не рассказал? Или так удобно прикрываться тем, что “типа” не мог отказаться, и снова наступать в дерьмо?
– Ты не представляешь, сколько раз я собирался тебе расколоться. Помнишь, как мы с тобой сидели до утра в офисе?
– Да. Припоминаю, – недовольно сводит брови.
– Но эта сука как чувствовала, – хлопаю себя в раздражении по колену.
– Да, Наташка тогда неожиданно приехала, – вспоминает Гордей.
– Ага. И не просто приехала. Она же просекла, что я хочу тебе признаться. И показала мне, пока ты выходил, сообщение на таймере для отправки моей жене. Таймер на полчаса и каждый раз она должна была его продлять.
– Хм, да, я помню, как тебя крыло, только я не мог понять, почему.
– Теперь ты знаешь, – развожу руками. – И потом Наташка много раз повторяла, что если ты узнаешь, ей терять будет нечего.
– Хорошо, но как сейчас ты допустил, что эта мерзость ушла твоей жене?
– Вот так, – развожу руками. – Я был уверен, что теперь Наташке уже нет смысла отправлять его Маше. Зачем? Она и так всё знает. Но эта упоротая решила нагадить напоследок хотя бы так. И у неё получилось. Гордей, я реально ведь хочу её грохнуть. Давно. Я много раз представлял, как сжимаю руки на её шее, она задыхается и сдыхает!
– Ты знаешь, меня тоже посещали похожие мысли. Но… что ты этим добьёшься? – жёстко усмехается.
– Не знаю, – зажмуриваюсь, пытаясь погасить кровавую пелену перед глазами. – Я бы так и сделал, но в тюрягу мне теперь нельзя. У меня сын… И Машка…
– Ну хоть какие-то проблески разума. Поехали, мститель недоделанный, – поднимает меня на ноги друг. – С такими как Наташка нужно по-другому. Убить – это глупо,
– Ты о чём?
– Поехали-поехали. К себе тебя отвезу, Анька тебя хоть накормит, а то на зомби уже похож стал. А с Наташкой разберёмся. Будет ей бумеранг!
Глава 13.
Друг привозит меня по незнакомому адресу.
– Ты снял или купил квартиру? – спрашиваю, оглядывая безразлично район.
– Пока снял. Дальше видно будет. Пойдём.
Нас встречает его рыжая невеста. Гордей с порога её зажимает, целует в губы, отправляет на кухню. Девчонка смущается слегка и быстро сбегает, гремит там тарелками.
Я иду в ванную. На автомате мою руки, умываю лицо прохладной водой.
Слышу, как Гордей тихо переговаривается с Аней. Мелодичный женский голос, тихий смех. И тоска сжимает грудь новой волной.
Потому что Маша также всегда меня встречала, на стол накрывала, делилась новостями. Как-то не слишком ценил это раньше, как должное воспринимал, а сейчас режет от осознания, что больше может и не повторится.
Выхожу на просторную кухню, падаю на диванчик. На столе дымятся тарелки с супом. Запах приятный, желудок протестует от голода, но нервный спазм не позволяет думать о еде.
– Давай, Свят, поёшь, – толкает тарелку ко мне Гордей. – Иначе Аня обидится, и гостем у нас ты больше не будешь.
Выпрямляюсь, уныло вожу по тарелке ложкой, собравшись с мыслями, насильно проталкиваю в себя глоток. Вкуса не ощущаю, но повторяю действие. На автомате засовываю в себя ещё несколько ложек.
Всё, больше не могу.
Гордей достаёт бутылку, наполняет рюмки.
– Нет! – мотаю головой. – Пить не буду.
– А это в качестве успокоительного. Давай, по одной. Или сейчас как коту валерьянки накапаю.
– Ладно, давай.
Обжигающий алкоголь прокатывается по пищеводу, немного согревая внутри. Кое-как доедаю суп. Мне силы нужны, раскисать сейчас вообще не в тему.
Аня суетится с чаем, ставит пирог на стол, наполняет кружки и тут же убегает, тактично оставляя нас вдвоём.
– Хорошая она у тебя, – выдавливаю улыбку. – Совсем не Натаха.
От той пирогов не дождёшься. И Гордей рядом с ней всегда холоден был и собран. А сейчас цветёт, как довольный кот, наевшийся сметаны.
– Даже не напоминай, – отмахивается. – Скажи лучше, что дальше думаешь делать?
– Не знаю. Я в раздрае полном. Маша без сознания, прогнозы врачи делать не торопятся.
– А сын?
– Сын…, – лёгкая улыбка трогает мои губы. И в груди немного согревается от мыслей о том маленьком копошащемся комочке, которого я успел в больнице увидеть. – Сын в порядке. Я его видел… Крошечный совсем, а глаза Машкины. Он сейчас в каком-то боксе специальном лежит. Кстати, – хлопаю себя по лбу, – мне же в магазин детский надо. Мне врачиха список дала того, что нужно малышу привезти, – достаю из кармана джинсов скомканный листок.