Измена. Дар богини драконов

Скай Даяна

— Бесполезно говорить, что я гуляла по берегу?

Эйвери кивает.

— Морем от тебя и не пахнет.

— Я была в библиотеке. Хотела узнать о лорде Морригане.

— Зачем?

Пожимаю плечами:

— В моих детях течет и его кровь. Как бы это ни было печально. Но сейчас меня тревожит совсем другое. Смотритель библиотеки сказал, что моих детей заберут в приют, так как у них нет отца.

— Мы этого не допустим, — уверенно говорит Эйвери.

— Да. Эрнану ведь было как раз лет пять, когда с его отцом случилось несчастье. Как вам

удалось оставить его с собой?

Глава 17. Странная жиличка

Эрнан

К матери я пришел лишь на следующий день в надежде на эффект внезапности. Но таинственную жиличку так и не застал.

— Что-то ты зачастил, — вместо приветствия говорит мать. Судя по всему, видеть она меня не рада. Я ее сильно обидел, ударил по больному. Вел себя как скотина.

— Вчера я был неправ, — негромко произношу. — Я не должен был тебе всего этого говорить. Прости.

— Но думать ты так не перестанешь? — в ее голосе боль, но солгать я не могу. Потому что да, не перестану. Мне не понятны ее мотивы. Почему она продолжала жить с отцом, если он был сущим чудовищем?

Потому просто молчу.

Она горько, кривовато ухмыляется.

Разговор у нас совсем не клеится. Я не хочу сказать ничего лишнего, чтобы потом об этом не пожалеть. Поэтому лучше выяснить, что здесь происходит и быстрее покинуть дом. Эта крошечная гостиная, где даже стены давят, слишком тесная для нас двоих. Мы как ядовитые пауки в одной банке. Вроде одного вида, а вместе сосуществовать не можем. Жалим друг друга колкостями, причиняем боль и сами же страдаем от этого, мучаясь чувством вины.

— Ты ничего не хочешь мне рассказать? — задаю вопрос, ради ответа на который я пришел сюда.

Не хочу говорить прямо о том, что я знаю, что она живет не одна. Сначала мне интересно выслушать ее версию истории появления у нее неизвестной девушки.

— Нога всю ночь болела сильно. Наверное, на погоду, — она со вздохом садится в кресло и прикрывает глаза.

Издевается.

— А кроме этого новостей у тебя никаких нет?

— Какие новости? Я практически безвылазно сижу в своем доме. Вряд ли тебя интересуют жалобы старухи на жизнь.

— Привет тебе от Шона Мора, — пора прекращать этот бенефис для единственного зрителя.

— Не знаю даже, как реагировать на твои слова, потому что понятия не имею, кто это. Но можешь при встрече передать ему привет от меня.

— Это сыщик, мама.

— И что? Ты хочешь пересказать мне, как проходят поиски твоей сбежавшей жены? Эта информация не особо мне интересна.

— Не совсем. Шон Мор сказал, что ты живешь не одна.

— Ах, это! — она зевает, прикрыв ладонью рот.

— Почему ты не рассказала мне об этом вчера?

— А должна была? Не припомню, что где-то обязалась рассказывать о своей жизни, тем более тебе она совсем неинтересна.

— Зачем ты так говоришь?

— Потому что это правда.

— Ты заблуждаешься.

— Видимо, да. Раз уж ты прибежал с утра пораньше выяснять, живет ли

у меня кто-то. Наверное, я должна была бы порадоваться, что моему сыну наконец-то есть до меня дело. Но я не радуюсь, потому что тебя совершенно не касается, кто со мной живет и живет ли.

— Касается, потому что это странно, — чувствую, как в груди разгораются угольки гнева. — С каких это пор ты пускаешь в дом чужих? Шон Мор сказал, что девушка больна. Ты бы не стала терпеть рядом умственно отсталого человека.

— Тебя-то я как-то терплю, — не сдерживается от шпильки мать.

Но я пропускаю этот укол. Сейчас важнее убедиться, что мать не скрывает Ясмину. Использование артефактов, или не уведомление властей о случаях такого использования, жестоко карается. И мне будет очень тяжело защитить мать и Ясмину от наказания.

— Где эта девушка?

— Ее здесь нет, — спокойно отвечает мать. — Экскурсию по дому устраивать тебе не буду. А где выход, ты и так знаешь.

Когда мать окружает себя ледяной стеной, говорить с ней бесполезно — все равно ничего не скажет. Лучше прийти потом, когда она немного оттает. А пока дам приказ выставить здесь наблюдение.

Распахиваю дверь, которая бьется о какую-то преграду, и едва успеваю подхватить девушку, которой эта дверь прилетела в лоб. Внимательно осматриваю ее, чтобы оценить последствия причиненного ущерба. Справа над бровью появляется красная шишка. Провожу по ней пальцами, будто в силах ее стереть.

Интересуюсь, как она, потому что девушка как-то странно замерев, смотрит на меня расфокусированными глазами. Похоже на болевой шок.

Задаю вполне логичный вопрос о ее самочувствии, но она в ответ дерзит.

— С тех пор как вы появились в моей жизни, намного хуже, — срывается с ее губ, глаза сверкают гневом.

Она сокрушенно осматривает разлетевшиеся по дороге овощи, битые скорлупки в лужицах белков. Скорее всего, это зеленщица принесла продукты для матери. Мать редко куда-то выходит, поэтому она договорилась с торговками, чтобы снабжали ее товаром.

Не сразу обращаю внимание, что платье зеленщицы слишком свободно в области живота. Всего лишь еще одна беременная девушка. Под описание Шона Мора она совершенно не подпадает. Бойкая, за словом в карман не лезет, на лице богатый спектр эмоций. На умственно отсталую точно не похожа.

Девушка чуть неуклюже пытается присесть, чтобы дотянуться до кочана капусты, но я опережаю ее.

— Я сам все соберу. Стойте. В конце концов, это моя вина.

Вместо благодарности, она одаривает меня таким взглядом, будто я разорил ее дом и убил всю семью.

Понятное дело, овощи потеряли презентабельный вид, а яйца… В общем, мама сегодня останется без омлета.

Но это не стоит той неприязни, с которой девушка на меня смотрит. Впрочем, девушку можно понять. Мать сейчас устроит ей такой разнос за испорченные продукты, что мало не покажется. Может и вовсе отказаться покупать. Получится, что девушка зря тащилась сюда с такой тяжелой корзиной.