Измена. Дар богини драконов
Шрифт:
— Диана, что ты такое говоришь? — смотрит на меня, как на умалишенную.
— Это твои дети. Спроси у своей матери, как так вышло.
Дальше я не могу ничего сказать. Подходит следующая потуга, и я напрягаюсь так, что, мне кажется, сейчас треснут кости таза или пальцы Эрнана, которые я так и не отпустила.
— Умница. Ты справишься. Я уже вижу головку, значит, ты все делаешь как надо.
Лицо Эрнана озаряет радость, когда наш первенец оказывается у него в руках.
— Какой большой и красивый, — восхищается он. — И кричит громко,
А мне кажется — врет: малыш покрыт кровью и слизью и совсем не похож на тех розовощеких карапузов, которых я видела в нашей деревне до того, как меня отправили в монастырь.
Второй малыш появляется практически сразу. Но при взгляде на сведенные брови Эрнана, мне становится страшно.
— Что такое? Что с нашим сыном?
— Это не сын. Это дочь. Так не бывает, — он с неверием снова вглядывается в малышку, будто под его взглядом сейчас появится то, чего недостает.
Чувство облегчения вдруг уступает место неподконтрольному страху, будто сейчас случится что-то ужасное. И это «что-то» не заставляет себя долго ждать.
Воздух вдруг сгущается. Веет холодом. Я уже испытывала похожее, тогда, в Сулейме.
Раздается неприятный мужской голос:
— Какая прекрасная семейная идиллия! Мама, папа и их новорожденные детишки.
За спиной Эрнана я вижу сгусток тьмы, из которого постепенно вырисовываются очертания человеческой фигуры. Этот вирен отличается от тех, что я видела. Он более плотный и реальный. Если бы преображение не происходило на моих глазах, я подумала бы, что это человек, только очень бледный, будто после долгой болезни.
Эрнан молниеносно поворачивается к нему, закрывая нас своей спиной.
— Отец? Ты же мертв.
— А я нашел способ воскреснуть, — хохочет Морриган-старший.
— Но как?
— Мы все — драконы, проклятые Богиней за то, что издевались над своими женушками. Мы должны были прозябать вечность в Бездне в виде бесплотных сущностей. Очень несправедливое наказание, не находишь? Но мы нашли брешь и возможность вырваться в мир живых. И теперь мы забираем жизни, чтобы жить самим. Мы поглотили их столько, что можем обретать стабильную форму надолго.
— Но как ты преодолел водную преграду?
— Ах, это? — мужчина криво усмехается. — Разве ты не помнишь, что этот остров — мое родовое гнездо. Он сам меня притянул. Так что я летал себе, развлекался, наблюдал за твоей ушлой женушкой, пока ждал тебя.
— Что ты несешь?
— Ты так и не понял, что ухлестываешь за собственной женой. Ясминой, кажется. Она тебя провела как простачка, а ты так ничего и не заподозрил. Со змеищей Эйвери сговорились. Врали тебе, пока ты убивался о потере истинной, смеялись за твоей спиной.
— Это ложь, — рычит Эрнан и оглядывается на меня.
— Все было совсем не так, Эрнан, — шепчу я, прижимая к себе плачущих малышей.
— Женщинам верить нельзя, сынок. Вспомни, чему я тебя учил. Они просто подстилки. А еще обслуга. Они созданы для того, чтобы удовлетворять все наши желания.
—
Губы Морригана кривятся, и изо рта вылетает громкий, неестественный смех.
— Идиот. Ты правда думал, что мог убить дракона? Да, я был в стельку пьян, но выломал дверь одним мизинцем. Это старая потаскуха умудрилась всадить мне в грудь кочергу. Я чуть не раздавил эту тварь, возомнившую, что может поднять руку на мужа, на своего хозяина, но на меня так не вовремя упала горящая балка, а потом меня придавило перекрытиями. Паскуда Эйвери даже не подумала помочь мне, выскочила из горящего дома, еще и дверь подперла. А ты, бедолага, все это время страдал? — с фальшивым сочувствием спрашивает Леонард.
— Не твое дело.
— Мало страдал. Я хочу, чтобы ты страдал по-настоящему. Я отниму жизни тех, кто тебе дорог. А ты ведь ничем мне и помешать не сможешь. Ты просрал свою драконью сущность, теперь ты жалкий человечишка. Начнем с Дианы. Вернее, Ясмины. Ну-ка, маленькая врушка, покажи дедуле малышей.
— Не смей ее трогать, — рычит Эрнан.
Но фигура мужчины в мгновение ока развеивается черной дымкой, и вирен оказывается рядом со мной.
— У тебя ведь тоже есть свои секретики, Ясмина? Ты ведь совсем не простая девочка. Но ты их унесешь в могилу, — раздается со всех сторон.
Тьма окутывает меня, в ней вспышками молнии блестят уже знакомые лезвия сабель, но в последний миг я не чувствую боли — воздух вокруг дрожит и окрашивается синим сиянием.
Глава 29. Мама
Открываю глаза, разбуженная щебетом птиц, доносящимся из распахнутого окна. Ветерок колышет белые прозрачные занавеси и полог балдахина. Комната, в которой я нахожусь, будто пропитана солнечным светом. Тело совершенно не болит. Будто бы не было тех мучительных схваток, выворачивающих нутро. Неужели я умерла и попала в рай?
А дети? Что с моими детьми? А Эрнан?
Порываюсь вскочить, чтобы скорее выяснить, что происходит. Но тут дверь медленно открывается, и в комнату входит женщина в белых одеждах с длинными волосами, похожими на расплавленное серебро. Я ее уже видела раньше. Это Богиня. Та, которая спасла меня, стерев метку и изменив мою внешность.
Кланяюсь и складываю руки в почтительном жесте.
— Не нужно, дитя мое.
Она подходит к кровати, сдвигает мешающую легкую ткань полога и присаживается на краешек постели.
— Наконец, ты пришла в себя, милая.
Она смотрит на меня с такой нежностью и любовью, что мое израненное сердце исцеляется.
— Что с моими детьми?
Спрашиваю с затаенной надеждой на то, что с ними все хорошо. Если иначе, то я просто не смогу жить.
— Они накормлены и спят. Целительница позаботилась о них, и теперь за ними присматривают няни.
— Я... я могу увидеть их?
Я готова прямо сейчас откинуть шелковое покрывало и бежать к ним, но Богиня останавливает меня.