Измена. Отбор для предателя
Шрифт:
— Двуличные сукины дети вы там все, — бросает Клем.
— Мир сложнее, чем ты думаешь, и не все в нем устроено так, как тебе, или мне хотелось бы.
— Да, да, мужчины всегда объясняют невероятной сложностью свои слабости, — говорю я, желая поддержать Клем. Несмотря на то, что инквизитор, к моему удивлению извинился перед ней и теперь обращался куда вежливее, я чувствовала, что он едва сдерживается, от того, чтобы жестоко ее приструнить.
— Что ж, и в этом есть своя правда, — устало говорит он. Я готов обсудить природу человеческих
Я смотрю на молчаливого возницу и на четверку лошадей, боязливо косящих свои большие глаза на волка, сидящего у моей ноги.
— Зверушку придется оставить, — говорит Блэйк. Если мы притащим его с собой в орден, боюсь, будет сложно объяснить почему за тобой таскается лесной хищник и слушается, как домашний песик.
— Он сам решает, оставаться ему, или пойти с нами, — говорю я и сажусь рядом с волком, не беспокоясь о том, что полы мантии пачкаются от дорожной грязи.
— Я тебя не брошу. Если можешь, беги за нами, но держись подальше от людей., — шепчу я ему на ухо и заглядываю в его желтые глаза, которые кажутся мне совершенно разумными.
— У тебя есть еда? — спрашиваю я, поднимая глаза на Блэйка.
— Я должен кормить твою псину? Девочка, тебе не кажется, что ты начинаешь испытывать мое терпение и мою природную доброту?
— Мужчины созданы для испытаний, — говорю я не обращая внимания на его недовольство.
— А женщины созданы для того, чтобы эти испытания создавать. Пусть твой волк найдет себе еду сам, а нас еще ждет долгий путь.
Я, не спрашивая разрешения, подхожу к ящикам, закрепленным позади кареты, и начинаю копаться в них, в поисках еды для волка.
— О, тут есть грудинка! — восклицает Клем, помогая мне. — Курица! Я голодная, как волк! Хлеб, и уже порезали, как мило.
Она отрывает ногу от приготовленной курицы и кидает ее волку. Тот тут же начинает уплетать ее, хрустя костями.
— Ну все, — говорит Блэйк, — довольно. Все сыты, все рады и готовы двигаться вперед.
Он оттесняет нас в сторону и захлопывает ящик.
— Быстро в карету, или мне придется вас обездвижить и связать, чтобы не умножать хлопоты, потому что мое ангельское терпение подходит к концу.
Когда мы трогаемся, я долго смотрю, как волк бежит за нами, а после скрывается в густой чаще леса.
Клем тут же засыпает, убаюканная мерным покачиванием кареты. Блэйк сидит напротив и не обращая на нас никакого внимания, что-то пишет в книге, шурша пером по бумаге.
Знает ли он, кто я такая на самом деле? Если нет, и все именно так, как он сказал, то все понятно. Но что если ему известно, что я якобы умершая жена Ивара Стормса?
Он знает, что я могу приручать животных, теперь знает, а значит понимает, что если кому-то станет это известно, меня казнят, как ведьму. То, что я все еще жива и сижу рядом с ним, само по себе чудо, судя по словам Клем.
— Ты просверлишь во мне дырку своим взглядом, —
— Я не понимаю, — говорю я.
— Чего ты не понимаешь?
— Зачем я тебе на самом деле? Ведь ты же видел кто я такая и даже закрыл глаза на мои способности… А в инквизиции, с такими, как я, не церемонятся.
— Ты ничего не знаешь об инквизиции, Элис.
— Скажи, что вы не охотитесь за теми, кто имеет природный дар и не казните их.
— Не скажу. Но все гораздо сложнее, чем ты думаешь.
Я вздыхаю и отворачиваюсь.
Проходит несколько минут. Я смотрю на лес медленно проплывающий за окном и слушаю, как шуршит перо Блэйка по бумаге.
— Значит, ты отдашь меня какому-то из ваших высокопоставленных служителей…
— Если захочешь.
— У меня есть выбор? — удивленно поднимаю я бровь.
— Выбор есть всегда. Жить, или умереть. Служить, или убегать, разговаривать, или делать.
— А что если я не хочу?
Блэйк перестает писать и, повернувшись, я вижу, что он смотрит на меня.
— Ты уже сделала выбор, Элис, и теперь ты принадлежишь инквизиции, как и твоя подруга.
Я прослеживаю его взгляд и вижу, что рубин на моей груди едва заметно пульсирует в такт моему сердцебиению.
— Теперь, твое сердце в моих руках, — говорит он с грустью в голосе и едва заметно сжимает руку, отчего мое сердцебиение начинает замедляться, пока вовссе не останавливается.
36
Я с ужасом чувствую, как темнеет в глазах и сознание покидает меня. Но в следующее мгновение Блэйк разжимает руку и сердце снова начинает биться, или, скорее, колотиться, как бешеное, восстанавливая кровоток.
Я хватаюсь за цепь, и собираюсь сдернуть ее с себя и отшвырнуть в сторону, но мягкий голос Блэйка останавливает меня.
— Не советую трогать, будет больно.
Не слушая, я дергаю цепь и вдруг голову мою пронзает чудовищная боль, такая, о которой я никогда не могла бы даже вообразить. Я пытаюсь вскрикнуть, но не могу.
— Я же говорил, не трогай, — голос инквизитора звучит участливо и глубоко, словно он жалеет меня.
Он силой разжимает мои пальцы и берет мои трясущееся от боли руки в свои.
— Сейчас все пройдет, потерпи минуту.
И через минуту боль действительно начинает отступать. Я нервно сглатываю и выдергиваю руки из хватки Блэйка.
— Прости, мне стоило предупредить тебя.
— Сними ее, — говорю я.
— Ты не в том положении, чтобы командовать, Элис, — спокойно говорит Блэйк и возвращается к своей книге.
— Лжец.
— Я ни словом не солгал тебе.
— Мерзавец.
— А это возможно… Но мне нужно было принять меры, чтобы ты не убежала. Ты должна понять меня. Я не желаю тебе зла, но если ты вдруг исчезнешь, проблемы будут уже у меня. Но ведь ты и так не собиралась никуда убегать, верно же? Мы же договорились, не так ли?